Лин Рина - Лондонские хроники [litres]

Динамика отношений между братьями и сестрами – это нечто особенное. Вы ненавидите друг друга, любите. Вы сделаете все друг для друга, но не отдадите последний кусок пирога.

Когда я придумала Анимант, то знала, что она не может быть единственным ребенком в семье. В ее характере было что-то от младшей сестры.

А значит, был необходим старший брат.

Я не долго думала о Генри, пока он вдруг не встал перед ней в библиотеке и не сопроводил на обед. Неосознанно он сразу же получил часть характера, присущую моему брату. Открытый взгляд, поддразнивания, забота о других. Только таким же нахальным, как мой брат, он так и не стал.

Однако он превратился в гораздо более важного персонажа, чем ожидалось. Его подбадривания в значительной степени способствовали тому, что во второй день Анимант все-таки отказалась признать поражение и вернуться домой. Он также стал первым, кто не думал плохо о мистере Риде, так как видел в нем те же достоинства и недостатки, что и у своей сестры, о чем он ей и сказал.

Мне нравится, как они поддерживают друг друга, придумывают планы и держатся вместе.

Это открыло мое сердце для Генри Крамба, и я решила, что «Книжные хроники» не должны закончиться, пока у него не появится взаимная любовь. Так и произошло.

Во время своего исследования для «Книжных хроник» я наткнулась на статью об антисемитизме.

Когда вы слышите о преследованиях евреев, речь обычно идет о Второй мировой войне. Поэтому я была в шоке, когда прочитала, как давно это началось.

После я подумала, что в общем-то это логично. Иррациональные образы врага не создаются в одночасье.

Даже в Викторианскую эпоху существовали ужасные предрассудки по отношению к евреям. Если кто-то другой совершал мелкое правонарушение, то обязан был выплатить штраф, еврея же могли повесить без всякого суда. Их оскорбляли и смотрели на них свысока, хотя они часто занимались финансами и, следовательно, тоже были богатыми.

Я так прониклась этой статьей, что решила осветить эту проблему в «Книжных хрониках», по крайней мере, чтобы указать, насколько ужасными могут быть предрассудки. И Рейчел помогла мне решить проблему, которая так же волнует нас и сегодня.

Это может быть и не иудаизм, а какая-то другая религия. Иногда это цвет кожи, или национальность, или что-то совсем другое. Но предрассудки делают нас слепыми к сердцам людей.

У нас у всех есть проблемы, чувства, заботы, надежды, цели и желания. И часто бывает действительно интересно расширить границы своего мышления и просто оставить предрассудки в стороне.

«Люди делают плохие вещи, но это связано не с их религиозными установками, а с тем, что они люди».

Пальцы Рейчел летали по клавишам фортепиано, заставляя молоточки задевать струны и высвобождать звуки, которые образовывали аккорды и наконец складывались в мелодию.

В этом была магия ее пальцев.

Папе нравилась эта песня. Она слышала, как он насвистывал ее в холле, что показывало его хорошее настроение и гарантировало, что он будет добрее к Янушу, когда выйдет из дома и скажет ему что-нибудь по дороге.

В этом была настоящая магия ее пальцев.

Кто знал, на что еще они способны. Возможно, кучер услышал ее песню на улице, отвлекся на нее и стал причиной несчастного случая. Могли бы пострадать люди.

Или же джентльмен поднял взгляд на открытое окно музыкального салона, чтобы узнать, кто же играл эту мелодию, и увидел молодую леди в шелковом платье, с которой они непременно влюбились.

И все это сотворили ее пальцы.

Малейшие действия имели непредвиденные последствия. В некоторые дни Рейчел любила размышлять над всеми возможностями и воспринимала их как большое приключение. В другие же чувствовала себя подавленной трагичностью этой мысли и больше всего боялась того, что может произойти.

Запах свежеиспеченного печенья ударил ей в нос, и она прервала свою игру посреди такта, что всегда раздражало Мириам, которая ругалась на нее, чтобы она хотя бы доиграла до конца. Но Рейчел это не беспокоило, ей даже нравилось тем самым немного позлить сестру.

Что еще она могла сделать, чтобы скрасить свой день? Здесь никогда не происходило ничего неожиданного. Повседневная жизнь была настолько угнетающе однообразной, что Рейчел иногда задавалась вопросом, действительно ли она реальна или это просто призрак ее самой, загнанный в день сурка.

Вздохнув, она встала, закрыла окно музыкального салона и спустилась, ведомая запахом, вниз по лестнице на первый этаж.

Софи вытащила из духовки противень и крикнула что-то миссис Гудбоди, но ее слова потонули в грохоте кастрюль. Когда ее взгляд упал на Рейчел, которая молча стояла в ожидании, когда ее обнаружат, она добродушно улыбнулась и протянула девушке противень.

– Осторожно, горячее, – предупредила служанка, и Рейчел взяла кончиками пальцев одно восхитительное круглое печенье, источавшее аромат сахара и масла.

Все еще держа его и слегка обжигая пальцы, она захотела выпить чаю с этой выпечкой.

Поскольку и Софи, и миссис Гудбоди были заняты, Рейчел вошла в кухню, взяла чайник и сама наполнила его водой. Она проигнорировала неодобрительный взгляд кухарки, надеясь, что та не выдаст ее.

Папа был строг, когда дело касалось подобных вещей. По его мнению, его дочери – принцессы и должны наслаждаться своей жизнью. Жить без забот, не шевелить и пальцем и быть рядом с кем-то, кто лишь по одному взгляду понимал все их желания.

Но эта жизнь походила на золотую клетку, а Рейчел была птицей, которая не могла понять, почему ей никогда не разрешали учиться летать.

Два великолепных журавля украшали керамическую баночку, которую Рейчел взяла с полки и нетерпеливо открыла крышку. Но там было пусто.

– У нас не осталось «дарджилинга»? – спросила она, когда Софи пронеслась мимо нее, бросив извиняющийся взгляд.

– Вчера закончился. Я могу принести его завтра, если хотите, мисс, – ответила женщина. – Сделать вам вместо него «Эрл Грей»?

Рейчел покачала головой и слегка скривила рот, прежде чем смогла сдержать отвращение, проявившееся на ее лице. Она не любила «Эрл Грей» и ненавидела сильный запах бергамота. Он напоминал ей мыло.

– Нет, спасибо, дорогая Софи, – мягко отказалась она, взяла печенье и покинула кухню.

Прежде чем она успела откусить кусочек, Мириам уже отломила половину от ее воздушного печенья и сунула его себе в рот. Рейчел захотела было выразить свое недовольство и потребовать вернуть кусок, но остановила себя. Потому что, во-первых, его уже проглотили, а во-вторых, Мириам просто хотела, чтобы девушка разозлилась на нее.