Мария Дубинина - Академия моего сна. Король кошмаров [litres]

– Черт! – выругалась я. – Вот же блин!

Ну конечно, котел с зеленой бурдой. Зелье смешивала я, а заклинание читала Аня, но по-любому выходит, что я принимала в этом участие. А потом смывала эту дрянь с волос.

Но ведь прошло несколько дней. Что запустило процесс?

– Давай-ка отрежем это, – решила я. Никогда особенно не убивалась по волосам и легко стриглась едва ли не под мальчика.

Сути дала мне ножницы, я сгребла рыжую гриву и с трудом ее отчекрыжила. Надо же, какие густые. Оставшийся в кулаке хвост вручила Сути, но она замахала руками.

– Надо сжечь. Слышала, некроманты могут использовать их для обрядов. Не уверена, что это хорошо на тебе скажется.

Мы посмотрели на волосы, потом друг на друга и одновременно подумали о Николаусе.

– Хорошо, я пока спрячу, а потом с ними разберусь.

Перед уходом Сути обняла меня и пожелала хорошенько отдохнуть дома.

Вот и все. Скоро я лягу спать, а проснусь у себя в квартире. Было очень волнительно и почему-то страшно. Я села на кровать и взяла со стола карточку-подсказку. Согласно ей, я могу уснуть в любое удобное мне время после конца занятий и проснусь в утро, следующее за ночью моего попадания в СпАМ. Это будет воскресенье, а потом мне надо идти на учебу в своем мире и ходить на нее до ночи с субботы на воскресенье. Тогда я должна буду воспользоваться своим ловцом снов, который перенесет меня в академию.

Можно было бы пойти со всеми попрощаться, но от этого стало бы еще тоскливее, поэтому я просто упала на кровать и смотрела в потолок, пока глаза не начали слипаться. Обычно в обед я не засыпаю, если только не температурю, но тут напала такая слабость и апатия, что я не заметила, как начала отключаться.

Голоса доносились до меня как сквозь толстый слой ваты. Глухо, смутно и воспринимались скорее как вибрация, чем звук, как барабанная дробь.

– Мардрём! Мардрём! Мардрём!

Я пошевелилась и открыла глаза. Было темно. Руки, прижатые к телу, едва двигались, и почти сразу я поняла почему.

По обе стороны от меня были преграды. Наверху, на расстоянии не более локтя, тоже. И если я не в гробу, то, черт возьми, не знаю, где я!

Я запаниковала, а голоса снаружи набирали громкость.

– Мардрём! Мардрём! Мардрём!

Так, спокойно. Это сон. Я уснула и вижу то, что произвело на меня сильное впечатление в последние несколько дней. Вот и все. Вот и…

– Помогите! – заорала я и принялась бездумно молотить по каменной крышке руками и ногами. Так тесно, что кажется, мои легкие сейчас взорвутся от нехватки воздуха, если я раньше просто не сойду с ума от ужаса.

– Мардрём! Мардрём! Мардрём!

Что происходит? Почему я здесь? Почему я слышу это слово?

Что оно означает?

Когда на лицо начали падать капли моей собственной крови с разбитых рук, тьма вокруг словно упала на меня, погребая под собой, а потом я куда-то провалилась. Это ощущение грозило в скором времени стать привычным, поэтому я успела задержать дыхание, и этот нехитрый трюк помог избежать головокружения.

Теперь я смотрела на мир сверху. Подо мной раскинулся уже знакомый круглый зал с каменными стенами и полом, множество дверей были закрыты. В центре выделялось возвышение со стеклянной поверхностью, отражающей только непроглядную тьму. Но чем дольше я на нее смотрела, тем яснее видела движение. Что-то шевелилось по ту сторону зеркала. Да и зеркало ли это было?

Мне очень захотелось оказаться подальше отсюда, где угодно, только не здесь. Не уверена, что в данный момент у меня было тело, потому что я его не ощущала, но если бы было, покрылось бы мурашками и забилось в истерике. Потому как что-то приближалось. Нет, не так.

Что-то пробуждалось.

Изображение сместилось и приблизилось, словно оператор передвинул камеру специально для меня. И вот уже зеркальная поверхность так близко, что я вижу паутинку мелких трещинок на нем, а еще – отпечаток ладони, испачканной красным. И я точно знала, чья эта ладонь – моя.

– Мардрём! Мардрём! Мардрём!

Голоса становились громче, сотрясали воздух, но зал был по-прежнему пуст, не считая меня. Иррациональность происходящего выбивалась даже за те изрядно расширившиеся рамки, которые я могла допустить. Если это всего лишь ночной кошмар, я желаю немедленно проснуться!

Зал вдруг содрогнулся, и стены пришли в движение, проворачиваясь по кругу. Захлопали двери. Я видела, как тьма в зеркале клубится и медленно расходится в стороны. А из глубины поднималось то, чего я не хотела видеть.

Лицо.

И алые, как рубины, глаза.

Я закричала, и осколки стекла беззвучно врезались прямо в меня.

Мерзкий скрежет. Ненавижу просыпаться из-за Моти. Он прекрасно знает, где лоток, но все равно каждое утро часов в пять-шесть скребется у меня под дверью, а потом смотрит такими удивленными невинными глазами, мол, я тебя не звал, чего вскочила?

И действительно, чего?

Я внимательно посмотрела на потолок, поморгала, потянулась за телефоном и тут все вспомнила.

– Сонь, ты чего кричишь?

Мама, судя по всему, привлеченная выкрутасами Моти, подошла к двери и услышала мой вопль. Я же сбросила одеяло и, стоя на мягком матрасе, с изумлением таращилась на белоснежный ловец снов.

Перышки загадочно пошевелились. Я вздохнула.

– Ничего!

– Мы собирались тебе за новой курткой, помнишь? Или уже передумала?

Боже, куртка!.. Я и думать об этом забыла. Событие и так не вселенской важности, а спустя неделю в магическом мире вообще превращалось в пшик.

– Не передумала. Я сейчас.

Титаническим усилием воли я заставила себя переключиться на бытовой режим. Голова немного кружилась, казалось, я не хожу по комнате, а медленно перемещаюсь в вакууме или глубоко под водой. Но после умывания, чистки зубов и утреннего кофе с бутербродами все стало так омерзительно обычно, что впору тронуться умом.

Мама взяла у меня чашку, чтобы сполоснуть, и в шутку потрогала мне лоб.

– Ты сегодня какая-то странная. Ты не простыла?

– Нет, все нормально. Плохо спала.

Мама покачала головой, а потом вдруг спохватилась:

– Кстати! Я утром посмотрела, у меня пропущенный в телефоне. От тебя.

У меня внутри все похолодело. Звонок из снопространства! Единственное реальное доказательство, что я ничего не выдумала.

– От меня?

– Ну да. Посмотри, – она сунула мне в руки свою старенькую «Нокию». – В два часа ночи. Ты лунатила, что ли?

В детстве я частенько ходила во сне, перебиралась из спальни в зал и засыпала в кресле, а один раз меня обнаружили в прихожей, я застегивала на правой ноге левую сандальку. Теперь уже начинает казаться, что эти мои похождения были неспроста.

Ну, или я придумываю дополнительные смыслы тому, у чего никакого смысла быть и не должно.