Мария Дубинина - Академия моего сна. Король кошмаров [litres]

Его лицо исказилось, глаза превратились в два пылающих зеленью костра, и тело Короля кошмаров сотрясли судороги. Но и черная плесень Мардрёма уже прожгла одежду и начала расползаться по телу Шанти вверх, подбираясь к шее. И все же противники пока были одинаково сильны. Думаю, никто из нас, в том числе и сам Король кошмаров, такого не ожидал.

Я не могла больше на это смотреть.

– Хватит! Перестаньте! – закричала я и бросилась к ним.

Движение своего призрачного тела я не ощущала, просто заставляла себя приближаться к источнику устрашающей силы, пока не оказалась между двух огней. Взгляд Шанти словно бы остановился на мне, и тотчас пришла боль. Она разрывала на части, заставляя даже мое реальное тело биться в припадке. Казалось, сквозь меня проходит сразу сотня молний, выжигая каждую мою частичку. И я наконец-то смогла себя увидеть, когда фантомное тело наполнила чужая энергия, смешанная из черного и зеленого.

Шанти точно видел меня. Я это чувствовала. Как и то, что он уже не в состоянии остановиться.

И я исчезала, растворялась в бесконечности снопространства. Осознание этого приходило слишком медленно, я лишь смотрела в лицо Шанти, словно хотела навсегда запомнить. А потом кто-то коснулся моего лба, и все пропало.

Я открыла глаза и обнаружила, что лежу наполовину на каменном полу, наполовину – на Аниных коленях. Она одна смотрела на меня, а все остальные не сводили взглядов с кастеляна, вставшего напротив Мардрёма. Король кошмаров сочился тьмой, вокруг него собрались тени с горящими глазами, а вот кастелян на его фоне выглядел таким обычным и, чего уж греха таить, беспомощным, что становилось не по себе. Но я прикоснулась к своему лбу и тут же поняла, кто именно вернул меня в родное тело и вместо меня встал между Мардрёмом и Шанти. Кстати, о нем.

Ник пытался докричаться до него, но Шанти искрил и явно не слышал своего друга. Я попросила Аню помочь и доковыляла до парней.

– Не подходи, – предупредил Ник, но я его проигнорировала.

Искры некротической магии больно кусались, но я все равно сделала то единственное, что могла, – обняла Шанти и поцеловала. В фильмах это всегда работало, но мне вдруг подумалось, что я хватаюсь за соломинку, и Шанти все так же далек от меня. Я отчаянно прижалась к нему и вдруг почувствовала ответное объятие. Зеленый свет перестал жечь глаза, и раздался властный голос:

– Подчинись, Мардрём. Ты знаешь, что в этот раз тебе уже не победить.

Между нами и двумя фигурами у самой гробницы будто пролег невидимый барьер. Голос кастеляна я узнала, и в то же время он звучал как-то иначе. Пожалуй, сейчас в нем были настоящие эмоции.

– Ты все-таки решил остаться их сторожевым псом, Бриар? – спросил Мардрём. – Я думал, ты тоже хочешь справедливости.

– То, чего хочешь ты, это не справедливость, – покачал головой тот, кого мы привыкли называть просто кастеляном. – Это месть.

– Они заточили меня в темнице на сотни лет! Они запечатали мой мир и создали свой там, где должны были быть только мы с тобой! – голос Мардрёма гремел.

– Но это уже случилось. Мы больше не правим снами, мой друг. Пока ты не откажешься от мести, я буду охранять их от тебя и тебя от них.

И столько печали было в его словах, что даже тени вокруг Мардрёма будто поблекли.

– Мне жаль, – тихо сказал кастелян и толкнул Мардрёма в грудь. Узкое серое лицо на миг стало живым, юным и совсем не злым. Как выглядел в этот момент кастелян – нет, Бриар, – я увидеть не могла, но почувствовала – печаль, сожаление, облегчение и радость от короткой встречи со старым другом.

Путы, которые мы с Сути так долго плели, ожили и заставили Мардрёма отступить к месту своего заточения. Кастелян поднялся на самый верх и опустился на колени возле стеклянной крышки гробницы. Мне вдруг стало стыдно смотреть на прощание таких разных, но явно очень близких друг другу существ, и я пожелала оказаться в другом месте.

И мы все перенеслись в кабинет кастеляна, а спустя минуту к нам присоединился и его хозяин. Молча обошел стол и опустился в кресло.

– Ну… – протянул он, изучая пустую столешницу. – Вы хорошо поработали. Молодцы.

Моника опиралась на плечо Николауса, Рилан обнимал Аню за плечи, Сути держалась поближе к Эрту, а я цеплялась за рукав Шанти. Побитые, растерянные и смущенные герои.

Я прикусила губу, а потом все-таки не выдержала и спросила:

– Что вы такое?

– Это длинная история, покрытая пылью, – усмехнулся он. – Вы слишком устали, чтобы ее слушать.

– Можно коротко, – сказал Ник. – Буквально в двух словах.

– В двух? – Кастелян переплел пальцы и вздохнул. – Если в двух, то я бог.

Признаться, чего-то такого я и ожидала.

– Простите, – вклинилась Моника. – В двух мне не очень понятно.

– Что ж, вы заслужили некоторые объяснения, – согласился кастелян и щелкнул пальцами. – Присаживайтесь.

После того, как мы расселись на диванах, он не спеша начал:

– На самом деле все было не совсем так, как написано в старых книгах, и не так, как я вам рассказывал. Мне было запрещено говорить правду, но печать на мне уже ослабла. Итак, попробую покороче.

Давным-давно, когда люди разных измерений только начинали познавать снопространство, в нем были только мы. Я и Мардрём. Я отвечал за сны, приносящие покой и отдохновение, он управлял человеческими кошмарами. Мы были разными, но делили снопространство поровну, у каждого было свое «королевство». Потом пришли люди и иные существа. Они боролись с порождениями мира кошмаров, и Мардрём разозлился и начал рассылать свои порождения по всем мирам. Он был в чем-то прав, но развязал войну, которая поглотила все пространство снов. Я не имел права принимать ничью сторону, но однажды мне пришлось принять чужие правила. Люди нашли способ контролировать снопространство и моделировать его по своему желанию. Они решили создать место, безопасное для всех. И для этого пленили самого Короля кошмаров. Его заточили в темнице и вокруг нее создали эту академию. Можно сказать, она держится за счет подавленных сил Мардрёма. А я был вынужден стать его хранителем, потому что, когда Король кошмаров вырвется на свободу, он затопит кошмарами все снопространство, академия и все, кто ее населяет, будут уничтожены, и даже я не смогу его остановить. Но Мардрём обижен и разозлен. – Кастелян мягко улыбнулся, словно говорил о неразумном ребенке. – Это проходит. Когда-нибудь мы сможем снова существовать в гармонии. Друг с другом и с вами всеми.

– Я чувствовал в нем это. Эту обиду и злую горечь. Мне… – сказал Шанти. Впервые заговорил с тех пор, как впал в то странное, безумное состояние.

– Мне жаль его, – договорила я и взяла Шанти за руку. – Но не нам судить, кто тогда был прав, а кто виноват.