Юрий Нестеренко - Лекарство от любви

Нечего говорить, что попытка форсировать Обберн в его нынешнем состоянии — не то что вплавь, держась за лошадей, но и на плотах и лодках — выглядела чистым самоубийством. Но хуже того — изготовить эти плоты было не из чего. Ибо зрелище, открывшееся в утреннем сумраке на пока еще не затронутой наводнением суше, поражало едва ли не сильнее, чем ярость водной стихии.

Насколько хватало глаз, от северного до южного горизонта, земля представляла собой лысую пустыню. В том, что нигде не было видно домов, не было ничего удивительного — прибрежные поселения целиком ушли под воду. Но леса и рощи, тянувшиеся вдоль берега, не были полностью поглощены наводнением. Однако и там, куда еще не добралась вода, не уцелело ни одно дерево. Стволы лежали вповалку и выглядели так, словно гниют тут уже давным-давно. Их не срубили, их не сломала буря (никакой бури не было) — они просто рухнули. Инженеры, направившиеся было к ним, чтобы оценить возможность использовать их для переправы, тут же отпрянули с отвращением. Останки деревьев, даже еще сохранявшие внешне целый вид, от первого прикосновения расползались в гнилую труху, в которой копошились тысячи — нет, миллионы! — влажных белых личинок и черных жуков.

— Ты знала? — негромко спросил Кай у Изольды.

— Нет, — нехотя признала та. — Когда два дня назад разведчики побывали здесь, эти деревья еще стояли. Хотя, несомненно, уже были поражены изнутри, и если бы разведчики присмотрелись к ним внимательней…

— Мы привыкли, что маги столетиями хранят Империю от вредителей, — констатировал Кай. — Стало быть — в их силах и поступать наоборот. Это меняет наши планы?

— Нет, — качнула головой Изольда. — Я не собиралась строить плоты. Сам видишь, каковы теперь условия для переправы, — она кивнула на бурную реку.

— Тогда что же мы будем делать? Ведь не подниматься же вверх по течению.

— Нет, конечно же. Отсюда до истока Обберна восемьсот миль.

— Я в курсе. Так что?

— То, ради чего я берегла силы.

— Ты способна провести армию по воде? — недоверчиво спросил Кай.

— Тебя не учили в школе, что вода бывает в трех состояниях?

— Лед! — наконец-то догадался Кай. — Значит, не солнце и не тепло, а мороз…

— Да. Устроив все нынешнее похолодание, они, на самом деле, лишь облегчили мне задачу.

— Но для того, чтобы заморозить такое количество воды, понадобится все же очень сильный мороз.

— Да.

— А у нас, как я понимаю, нет зимней одежды. Ты ведь рассчитывала завершить кампанию еще до зимы.

— Я тоже не могу предвидеть все заранее, если тебе нужно это признание. Некоторое количество шуб и одеял удалось собрать в брошенных домах, но на всех определенно не хватит. Ты ведь знаешь, наши друзья стараются привести в негодность все, что не успевают вывезти… Ну ничего, тем сильнее будет стимул переправиться как можно быстрее. На том берегу снова будет тепло. Относительно тепло, разумеется.

— Терпеть не могу мороз, — проворчал Кай.

— Но терпеть придется. Впрочем, для тебя шуба найдется.

— Почти стихами говоришь, — фыркнул Кай.

— С кем поведешься. Ладно, надо обратиться к войску. Потом ты мне понадобишься.

— Я? Я же ничего не смыслю в погодной магии. И вообще в какой-нибудь.

— Это от тебя и не потребуется. Ты должен будешь просто стоять рядом, пока я колдую.

— Зачем?

Но Изольда уже подозвала к себе офицеров, вынудив Кая прервать дальнейшие расспросы.

Офицеры выстроили войско в четыре шеренги вдоль берега, примерно в полусотне ярдов от воды. Всадники (на флангах первых двух линий) и запряженные повозки (в последней линии) были развернуты в сторону реки. Все было рассчитано на то, чтобы, как только река встанет, армия смогла переправиться через нее широким фронтом — максимально быстро и не мешая друг другу. Но солдаты пока еще не знали, к чему все эти приготовления. Изольда выехала вперед — в гордом одиночестве, но на сей раз без своих золоченых доспехов, в одном лишь костюме для верховой езды — и звенящим голосом, доносившимся сквозь шум реки и шелест дождя до последнего солдата на фланге, объяснила им план. Из строя донеслись нестройные восторженные крики. Они еще не осознавали, какой холод им предстоит перенести, они лишь радовались тому, что их непревзойденная Госпожа в очередной раз переиграла своих глупых врагов.

Солдатам было приказано снять металлические доспехи, которым скоро предстояло стать обжигающе холодными, и сложить их на повозки, опустевшие после израсходования съестных припасов. Одну пустую телегу выкатили вперед и загнали на маленький холмик у воды, которому, вероятно, через несколько часов предстояло стать островом, и несколько дюжих солдат принялись рубить ее топорами; Кай понял, что она пойдет на топливо для костра, который, очевидно, будет согревать Изольду и его… а может быть, понадобится и для самого обряда? Неразговорчивый денщик, которого Кай получил в походе вместо оставшегося во Фламмештайне старого слуги, подал ему шубу, вывернутую мехом внутрь; Кай сбросил плащ и поспешно надел ее, пока мех не успел намокнуть. Шуба была явно не новой и пахла кислой овчиной, но привередничать не приходилось — даже с учетом одеял теплой одежды едва хватало на пятую часть войска. Солдатам — и счастливчикам, получившим дополнительное одеяние, и всем прочим — было приказано сомкнуться максимально плотно, чтобы согревать друг друга телами.

Когда все предварительные приготовления были закончены, Изольда, оставив коня на попечение очередного своего оруженосца (коих она меняла постоянно, демонстрируя, что никому не отдает предпочтения), поднялась на холмик. Отставая от нее на полшага, слева традиционно шел Кай, а справа — телохранительница из «сестер», также облаченная в тяжелую шубу до пят. (Кай не понимал, зачем здесь нужна эта особа, недобро зыркавшая на него исподлобья — никакая опасность, от которой может защитить телохранитель, ее госпоже определенно не грозила, если не считать, конечно, неизменного яда в его теле — но его Изольда уже явно не опасалась, да и не стала бы защищаться от такой угрозы при помощи женщины.) Сама Изольда по-прежнему оставалась лишь в костюме для верховой езды (на недоуменный взгляд Кая последовала столь же молчаливая улыбка-усмешка в ответ: «Так надо».)

Эти трое так и встали треугольником (Изольда ближе всего к реке) вокруг сложенного, но так и не зажженного костра (Кай сомневался, что эти сырые доски под дождем вообще можно заставить гореть — разве что с помощью магии, разумеется). Изольда некоторое время стояла молча, видимо, приводя себя в состояние особой сосредоточенности, затем подняла руки под углом в стороны и вперед и принялась читать заклинание.

Поначалу ничего не происходило. Где-то через минуту Каю показалось, что проклятые капли, падавшие на его лицо, стали еще холоднее, но это могло быть и игрой воображения. Однако затем… дождь, не прерывавшийся ни на минуту уже несколько дней подряд, вдруг прекратился. Вместо него из низких набрякших туч теперь сыпался снег.