Юрий Нестеренко - Лекарство от любви

— Мародеры забрали бы драгоценности, но не сами кости.

— Логично, — вынужден был согласиться Кай. — Ну ладно, что мы знаем о зомби? Точнее, что ты знаешь о зомби, потому что я не знаю о них почти ничего, кроме того, что это оживленные мертвецы и что их массовое использование было одним из самых страшных грехов, вмененных Вольдемару.

— Термин «оживленные» не совсем точен. Правильно говорить — «ремобилированные» или, на жаргоне Темных, «поднятые». Тело можно восстановить, если сохранился скелет, но живым оно не является. Фактически оно сразу же начинает снова разлагаться, хотя этот процесс можно приостановить, если кормить зомби сырым мясом и свежей кровью. Ну и, конечно, скорость разложения зависит от температуры, как у любого покойника. Но слишком холодно для зомби тоже плохо — на морозе он смерзается в монолит, опять же как любой труп, и теряет способность двигаться. Никакие раны и повреждения у зомби не заживают, но, правда, и боли он не чувствует. Как и усталости. Он просто… изнашивается. Скажем, если отправить зомби в марш на тысячу миль, он будет идти, не останавливаясь, пока ступни не протрутся до костей и не сотрутся коленные суставы. Но, пока разложение и износ не сделали свое дело, ни по силе, ни по скорости зомби не уступает тому, кем был при жизни. Но вот ментально зомби — лишь бледная тень прежнего человека. Сохраняются физические навыки, какая-то примитивная память, но не интеллект. В грубых аналогиях, получается что-то среднее между маразматиком и дрессированным животным. Скажем, если сделать зомби из тебя…

— Спасибо!

— Ну понятнее же всего объяснить на самом близком человеку примере. Так вот, он сможет ходить, самостоятельно одеваться, ездить на лошади… хотя вообще лошади мертвецов не любят. Но это только живые лошади. А из мертвой лошади тоже можно сделать зомби, и тогда у нее не будет проблем с мертвым всадником… Так вот. Фехтовать он тоже сможет в той мере, в какой это умеешь ты. И даже будет откликаться на имя «Кай», понимать и произносить простые фразы. Но писать стихи уже точно нет. Даже самые примитивные. И не сможет научиться ничему новому, даже самому простому.

— Почти идеальный подданный Светлых получается, — усмехнулся Кай. — Даже странно, что до сих пор они это так яростно отвергали. Но, — продолжил он серьезно, — насколько я понимаю, армия зомби хоть чего-то стоит, только если ей командуют живые командиры. А никто живой не может приблизиться к тебе и остаться твоим врагом… или ты думаешь, они нашли еще кого-то из наших?

— Может быть, нашли. Может, надеются найти. А может, рассчитывают, что зомби тупо задавят нас массой даже без живых командующих. Это, в принципе, возможно, если удастся заманить нас в окружение или еще какую-то ловушку, где у нас не будет свободы маневра…

— Если я правильно понял, с массой у них могут быть проблемы. Просто «набрать армию по кладбищам» у них не получится. Равно как и, скажем, устроить резню беженцев, которых они сейчас куда-то гонят, как скот. Если человек не держал оружия в руках при жизни, после смерти из него солдата уже не сделать. Теоретически, конечно, можно устроить массовый забой действующей армии. Но вряд ли даже самые лояльные имперские солдаты отнесутся к такой перспективе с пониманием — а у них есть оружие, и они будут сопротивляться. Значит, Светлым — или уж не знаю, как их теперь называть — нужны не просто могилы, а воинские захоронения. Тогда логично, что они начали с первого, которое было у них под рукой — с того самого пантеона, пускай он и невелик. Курочка по зернышку… Постой, а в каком состоянии восстанавливается тело при… ремобиляции? Ну, возраст у него будет какой?

— Примерно как на момент смерти. Можно чуть омолодить, но не сильно.

— О! А ты в курсе, кто вообще был погребен в Пантеоне Героев и какие у них биографии?

— Это ты у нас столичный житель, — усмехнулась Изольда.

— Так вот там только пятеро павших на поле боя. Остальные умерли уже во вполне преклонном возрасте. В генеральских чинах.

— То есть в качестве полевых рубак толку от них будет немного. По-твоему, их хотят использовать именно как командующих? Мертвые генералы для мертвой армии? Но это же не сработает. Генералу нужно думать головой, а с этим у зомби…

— Хватало в истории вполне живых генералов, у которых с головой было не лучше, — усмехнулся Кай. — С набором команд «Вперед!» и «Ура!» Конечно, стратегическими гениями они уже не будут, но повторять шаблонные действия, которые были им привычны при жизни, наверное, способны. Или, по крайней мере, маги на это надеются. Особенно если им удастся накопать для своей армии достаточно трупов с боевым опытом… — Кай вдруг остановился. — И я знаю, где они их возьмут, — мрачно заключил он.

— Где?

— Ты помнишь, что находится всего в трех переходах на юго-юго-восток от столицы?

— Какое-то кладбище?

— Еще какое. Пелльрондское поле.

— Признаюсь, я не особо сильна в военной истории. Там, кажется, была какая-то битва?

— Удивительно, как тебе не прожужжали ею все уши еще в школе.

— Я не училась в школе. Отец дал мне частное образование. И он не считал, что девушке нужны знания о войне.

— Пелльрондская битва, она же Битва Великого Перелома, как ее чаще называет имперская пропаганда — ключевое сражение войны с Вольдемаром. Именно там было остановлено наступление его войск на столицу — тогда еще столицу не Империи, а самого сильного из королевств антивольдемаровской коалиции. Там были перемолоты его лучшие части и погибли сам командующий экспедиционным корпусом и оба его заместителя, все трое — сильнейшие подчиненные Вольдемару маги. Оставшееся без магической поддержки войско, даже все еще превосходившее противника численно, обратилось в бегство, но главное — именно возникшая брешь в магической защите позволила тогдашним Светлым нанести самый сильный в истории удар, уничтоживший не только самого Вольдемара, но и весь его континент вместе с десятками миллионов жителей… Официальная доктрина, разумеется, гласит, что это было оправдано, ибо они предались Тьме, — с горькой усмешкой произнес Кай. — Включая грудных детей, да. Кстати, и на нашем континенте тогда погибло около ста тысяч из-за вызванных катастрофой землетрясений и гигантских волн, обрушившихся на юго-восточное побережье, о чем теперь предпочитают не вспоминать. Но это было потом, а на самом Пелльрондском поле полегло почти триста тысяч только со стороны Коалиции. И почти все они, разумеется, захоронены прямо там.

— Триста тысяч зомби — это серьезно, — пробормотала Изольда. — И теперь они намерены поставить во главе этой армии ее прежних командующих. Которые, конечно, уже не те, что при жизни, но в качестве символа… того последнего, за чем все эти мертвецы шли, еще будучи живыми… Многие из них, вероятно, даже не поймут, что умерли и пролежали в земле больше трехсот лет, и будут думать, что по-прежнему участвуют в войне против Вольдемара. Насколько, конечно, к зомби вообще применимы понятия «понимать» и «думать».