Елизавета Шумская - Пять дорог [СИ litres]

Бьёр и Сул тогда многозначительно переглянулись. Да и не только они услышали многочисленные оговорки Нум-га. Однако спросить, что значит пресловутое «когда мы пришли», не рискнули. Эта тема явно давалась хозяевам с трудом.

– А можно как-то защититься от, хм, этих существ? – уточнил командир.

– Защититься?.. – Будто камень ожил – хозяин вышел из задумчивости. – Да, защититься можно. Они очень боятся железа. Амулеты опять же. Шаманы к тому же специальными обрядами могут успокоить разгневанного ангиака. На самом деле ничего сложного – огонь, собачьи кости и немного правильных слов. Правда, куда лучше вдобавок к этому сменить место стоянки.

Они с женой с явной иронией переглянулись.

– А я правильно понял, – рискнул уточнить Грым, – что неродственникам и не жителям этих… поселений можно не опасаться ангиака? То есть на случайных путников, не имеющих отношение к их смерти, они не нападают?

Хозяин пожал плечами.

– Может, и не нападают. А может, просто никто из них не выжил.

В тот вечер они услышали много рассказов, и Ива честно призналась себе, что до этих бесед путешествие казалось ей безопаснее. Теперь она вообще не представляла, как у них может что-то получиться. С другой стороны, дошли же они до этих краев, а послушать хозяина – там через каждые два шага какая-нибудь тварь должна поджидать. Не передергивает ли он?

– А где же ваша милая дочка? – вдруг заметил неуемный Ласко.

Все дружно посмотрели сначала на мужчину, потом на стул, где сидела девушка. Тот и правда оказался пустым. Ива нахмурилась. Она тоже не заметила, как та ушла.

– И правда, – попытался сгладить некоторую развязность подчиненного Бьёр. – Мы так увлеклись рассказом, что даже не попрощались с госпожой Гом-наа.

Знахарка подумала, что их командир – герой: из имени девушки она помнила только первую букву. Наверное, это какой-то особый навык, без которого в гвардейцы не берут.

– Зачем же прощаться с той, которая среди нас? – удивилась хозяйка.

Муж ее поддержал кивком. Гости вновь посмотрели на стул. Тот был отодвинут от стола, но девушка на нем определенно не сидела.

– И где же она? – брякнул кто-то из солдат. Иве показалось, что Бьёр мысленно застонал.

Хозяйка повела рукой, указывая на пустой стул.

На лицах присутствующих отразилась усиленная работа мысли. С одной стороны, они сегодня уже видели превращение камней в мясо, но чтобы не заметить живого человека? Будь он хоть трижды Нум-га. Ива с Грымом могли поклясться, что девушки рядом нет. С другой стороны, магия могла и сбоить.

– Вы хотите сказать, что не видите мою прекрасную дочь?

Тот же солдат уже открыл рот, но половина команды, вместе с волшебниками, одновременно посмотрели на него так выразительно, что тот закашлялся.

– Красота госпожи Гом-наа застилает нам глаза, – «объяснил» Бьёр.

– У моей Гом-наа несчастливая судьба, – хозяин вновь заговорил. Тяжело, веско, как и всё, что он делал. – Люди видят ее красоту, но не видят ее саму. Но к красоте быстро привыкаешь, и если не видеть ничего, кроме нее, то в какой-то момент перестаешь замечать и самого человека.

– Как это? – удивилась Ива.

Нум-га с явным трудом сфокусировал взгляд на девушке.

– Совсем молодая… Надеюсь, ты никогда этого не поймешь.

Знахарка поерзала на своем месте. Смотреть в глаза хозяину оказалось непросто, и она потупилась.

– Гом-наа родилась уже в этих землях, – неторопливо начал рассказ Нум-га. – Она видела людей с самого младенчества и захотела стать похожей на них.

На лицах всех до единого гостей отразилось удивление. Что же это за существа, что их ребенок мог сам выбирать себе внешность?

– Мы тогда решили, что это даже к лучшему. Так им будет проще понять нас, а Гом-наа – их. Но за детством пришла юность, а та привела с собой любовь. Избранник Гом-наа оказался человеком. Мы и тут не наложили запрет. Жених стал мужем и увел нашу дочь в свой дом. Он восхищался ее красотой, а его соплеменники вторили ему. Гом-наа научилась ухаживать за лосями и шить одежду. Однако не стала человеком. И однажды это стало мешать ее мужу. Он стал тяготиться ее чуждостью и перестал замечать ее красоту. Они больше не ходили в гости, и он все чаще отлучался из дома. Когда же приходил, перестал даже смотреть в сторону моей Гом-наа. Он словно убедил себя в том, что ее просто не существует, а соседи радостно подхватили. Кто-то из зависти, кто-то забавляясь, кто-то как все. Они перестали ее замечать. А потом перестали и видеть. Никто не возмутился, ведь равнодушие умело прячется за бытом и занятостью. И когда мы спросили, почему они не видят нашей дочери, они сказали, что нашей дочери среди них нет.

Гости молчали. Иве история показалась страшнее всех предыдущих рассказов про монстров и злых духов. И правда, люди бывают страшнее чудовищ.

– Порой равнодушие – это страшно, – Бьёр кинул на пустой стул сочувствующий взгляд.

Травница виновато вздохнула. Она не знала тех людей, но все-таки почему-то стыдилась их поступка. «Что сталось с Гом-наа? Она есть или нет? Может, это такая аллегория, и девушку убили, а мы видели призрак? Или она действительно… что-то вроде богини, которая может исчезнуть, если в нее не верить? Как же сложно!»

– Я знаю, как это происходит, – вдруг подал голос тот самый солдат, который до этого лез с вопросами. Тасель, кажется. Никто не ожидал, что он выскажется, и командир не успел остановить. – Когда-то у меня была невеста. Красивая, утонченная… Восхитительная. Я очень ее любил, – он говорил так тускло, что слова не сразу прорывались к сознанию. Почему-то это впечатляло больше страстного тона и горящих глаз. Казалось, что если Тасель хоть чуть повысит голос, если допустит в него хоть единую эмоцию, то случится что-то страшное. Это подспудное ощущение заставляло вжиматься в стулья даже хозяев Нум-га. – И думал, что у нас все хорошо. Но однажды она… просто исключила меня из своей жизни. Меня перестали принимать в ее доме. На мои приглашения она больше не отвечала. На людях вела себя так, будто меня просто нет. Она… так виртуозно меня не замечала, что я сам начал сомневаться, что существую. Разумеется, спустя несколько месяцев я оставил свои попытки добиться… да хотя бы разговора! Очевидно, это и было ее целью. Но… я до сих пор так и не понял… почему? Я изводил себя мыслями, воспоминаниями, пытался понять причину… И знаете, не нашел… Мы не ссорились. Новый мужчина у нее появился только через год. Она просто… перестала быть со мной. Но неужели было так сложно просто поговорить? Я до сих пор порой думаю – как же так? Отчего такая жестокость? Разлюбила – скажи честно. Зачем вот так-то? Что я такого сделал, чтобы она так отомстила? И это самое страшное – я все еще думаю о ней. Нет, не как о возлюбленной… все еще пытаюсь понять причину. Годы прошли, и теперь мыслей о ней, конечно, меньше… Но иногда вижу ее… и думаю, это путь в один конец. Если расстались после разговора или даже ссоры, можно было бы помириться. Залечить эту рану… А вот так… нет, этого уже не исправить. И что самое обидное, даже если бы я хотел простить, то после такого не смогу.