Катажина Береника Мищук - Шептуха [litres]

Обе повернулись и вместе двинулись к прилавку с питными медами.

Это было так странно. Я не знала, что и думать. Что за пан Даречек? Я не стала задавать этот вопрос вслух, но Мешко, увидев мое удивленное лицо, решил пояснить мне этот загадочный диалог.

– Пан Даречек, вернее, пан Даргорад – это последний утопленник в Белинах. Два года назад он изрядно напился. Скорее всего, упал в Белинянку и утонул.

Я наклонилась вперед, пытаясь разглядеть сквозь илистую воду речное дно. Не смешите меня. Речушка была не настолько глубока, чтобы в ней утонуть, что я и высказала вслух.

– Гося, пан Даречек не просто приложился к бутылке. Он явно упился вусмерть. В таком состоянии легко оказаться в беде – например, упасть с головой под воду. Дно илистое, может, он не мог встать.

У меня стиснуло горло, когда я представила, как пьяный мужчина под водой боролся за глоток воздуха.

– Он также мог заснуть на берегу и просто скатиться в реку, – добавил Мешко. – В таком случае он, наверное, даже не понял, что умирает.

– Зачем они к нему обращались?

– В этих краях верят в старинные приметы. Когда долго нет дождя, нужно громко произнести имя последнего утопленника. Говорят, это помогает.

– Я думала, что в таких случаях на ветер высыпают муку в дар планетнику, – пробормотала я.

– У всех разные суеверия. Их много. – Он пожал плечами.

– Да… интересно, работают ли они вообще? Ты знаешь еще какие-нибудь приметы про дождь?

– Знаю еще один вариант с утопленником.

– Расскажи мне, – попросила я.

– В мое время, если долго не было дождя, следовало отправиться на кладбище.

– Как и говорила вторая старушка, – заметила я.

– Да.

– И что они делали на этом кладбище?

– Надо было найти место, где был захоронен утопленник, потом откопать его труп и бросить в реку.

Боги, какая ужасная антисанитария царила когда-то. Люди наверняка ведь потом пили воду из этой реки…

– Чудесно, – пробормотала я.

– Другой способ – слепить из глины статуэтку мужчины с необычайно большим мужским органом и бросить в речку ее.

– Это уже лучше.

– Согласен. – На мгновение на его губах появилась кривая улыбка.

– Пора начинать празднование! – раздался позади нас дрожащий голос, после чего мы услышали громкое икание. – Встанем в ряд!

Мне даже не пришлось оборачиваться, чтобы понять, кто говорит. Видимо, Яга нашла еще не совсем трезвого или, смотря как посмотреть, уже нетрезвого Мщуя.

Мешко взял меня за руку и потянул в сторону. Удивившись прикосновению, я без препираний позволила ему оттащить меня к кустам. Вокруг начали поджигать ветки можжевельника. Нас окутал их смолистый, очищающий запах.

– Симпатичная Мажанна получилась у них в этом году, – заметил Мешко.

Он все еще не отпускал моей руки. Я почувствовала, как мои щеки покрывает румянец. Больше не было холодно, наоборот, стало жарко. Я смутилась своей реакции. К счастью, Мешко, казалось, ничего не заметил.

– Это правда, – выдавила я.

Мы смотрели, как староста с помощью сыновей несет чучело богинки. Черные нарисованные глаза, казалось, смотрели прямо на меня. Дети по очереди подходили к берегу и бросали в воду своих маленьких куколок или подожженные веточки можжевельника. Наконец, в речку полетело чучело, сделанное сельскими рукодельницами. Оно погрузилось наполовину, а потом наклонилось и легло на воду. Лицо Мажанны выступало над поверхностью. Течение медленно подталкивало ее к зарослям.

Люди стояли на берегу, глядя на символ уходящей зимы, который должен был уплыть и дать начало весне. По очереди они поворачивались и уходили. Я заметила, что матери крепко держали детей за руки и не позволяли им оглядываться на реку.

Я недоверчиво покачала головой.

– Гося. Отдай мне цветок, когда найдешь его, – повторил просьбу Мешко, отпуская мою руку.

Я отступила на шаг. Так, на всякий случай. Посмотрела ему прямо в глаза.

– Не могу, – сказала я. – Боги навредят мне, если я пообещаю отдать его тебе.

– Я смогу тебя защитить.

– От богов? Не думаю, что это возможно.

– Еще несколько дней назад ты вообще не верила в их существование, – заметил он. – А теперь ты так их боишься?

– Велес мне угрожал, так что да. Боюсь, что они могут мне навредить. Если я пообещаю кому-то цветок, остальные захотят от меня избавиться. Они меня просто убьют.

– Я обеспечу тебе защиту, – повторил он.

– Как же? – фыркнула я. – Тебе не остановить богов! Я не могу дать тебе никаких гарантий. Хотела бы, но не могу.

Почти все, не оглядываясь, ушли в сторону главной улицы, возле которой стояли лавки с едой. Мы остались одни. Издалека до нас доносился веселый гул разговоров.

Я ступила на тропинку. Мешко медленно пошел за мной.

– Подумай еще об этом, – сказал он. – Я буду рядом, если понадоблюсь.

– Ладно…

Я подняла глаза к небу. Мне не верилось, что он сможет остановить богов. Я обхватила себя руками, чтобы приободрить. Образ божественной мести преследовал меня сегодня с тех пор, как я проснулась.

– Мешко?

– Да?

– Каково это – умереть? – решилась я.

– Больно, – коротко ответил он.

У меня перехватило горло.

– А потом? Что потом?

– Не знаю. В Навь я не попал. В одно мгновение я почувствовал, как меч вонзился в сердце, и потерял сознание, а в следующее – открыл глаза. Понятия не имею, где я находился все это время. Я ничего не помню.

– Понятно. Спасибо.

Я шла, не смотря под ноги. Нога зацепилась за торчащий корень. Я беспомощно замахала руками в воздухе и упала на одно колено, прежде чем Мешко успел меня схватить.

– Гося! – В одно мгновение он оказался рядом со мной, помогая встать. Он был явно обеспокоен.

– Ты упала. Это плохая примета.

Я повернулась к речке и посмотрела на плывущую по ее поверхности Мажанну. Если я упала, то от взгляда назад хуже уже не будет. Лицо чучела медленно впитывало воду. Не знаю, это мне просто показалось или, может, краска, которой были нарисованы ее губы, начала размываться, но я готова была поклясться, что улыбка Мажанны стала гораздо шире, чем раньше.

– Я не верю в приметы, – сказала я.

Вопрос только в том, кого я хотела в этом убедить. Мешко? Саму себя?

Или Мажанну?

Клуб, в котором работала Слава, был небольшим. В нем даже не было отдельного танцпола. У стен стояли мягкие диваны, а в центре зала – круглые столики со стульями. Я заняла один из последних свободных табуретов, стоявших у стойки бара – надеялась, что благодаря этому удастся поговорить со Славой.

Подруга была права. Люди хотели повеселиться в этот последний беззаботный день. Интересно, раз так велит традиция, пригласила ли шептуха кого-нибудь на ужин? Наверное, да.

Я не призналась Бабе Яге, что упала и оглянулась на утопавшую Мажанну. Если бы я это сделала, она, вероятно, оставила бы меня в Белинах, пытаясь снять проклятие. Я предпочла как можно скорее оттуда убраться, вернуться в Кельце и обо всем забыть. С меня не нужно было снимать порчу, мне требовался только алкоголь.