Ирина Матлак - Прислуга в гостинице духов [litres]

– Ты? – выдохнули мы одновременно с Наем.

Вернее, выдохнула только я, а вот к Наю больше подошло бы выражение: «процедил».

– Одно из важнейших правил этой гостиницы, написанных для постояльцев, гласит: не навреди персоналу. Поскольку Кирилл в данный момент занят, напомнить тебе об этом решил я. Или мне следовало сразу позвать госпожу управляющую?

При упоминании госпожи Санли Ная заметно передернуло, и все же он с чувством превосходства бросил:

– Не одичай ты от постоянного одиночества, знал бы, что мои действия были направлены исключительно на получение обоюдного удовольствия. Никакой опасности для караме…. – Быстрый взгляд на меня и поправка: – Для горничной они не представляли.

Герман недобро усмехнулся:

– За исключением того, что «обоюдного удовольствия» горничная вовсе не жаждала. А ты использовал свою силу для воздействия на ее чувства и сознание.

– Как бы то ни было, это не твое дело, безымянноборец!

– Ошибаешься, дух желания. – В голосе Германа зазвучали предупреждающие нотки. – Юлия не только исполняет обязанности горничной, но и обладает незаурядными способностями, в связи с чем оказывает небесплатную помощь мне в работе. Поэтому любое намерение причинить ей вред я буду воспринимать на свой счет. А те, кто пытается мне вредить, очень скоро об этом жалеют.

Услышав такое, я немного обалдела, но Най был слишком занят откровенно прозвучавшей угрозой, чтобы это заметить. Пока они продолжали вести диалог, больше напоминающий противостояние готовых наброситься друг на друга хищников, я все возвращалась к фразе «небесплатная помощь в работе». То есть это меня сейчас дополнительной деятельностью обеспечили? Или Герман сказал так, чтобы Най от меня отстал?

И вообще, почему он вступился за меня? Я, конечно, не жалуюсь, но…

Как-то внезапно ко мне пришло полное понимание того, что случилось бы, не вмешайся Герман. Притом случилось не где-то там во сне, а наяву! Вместе с пониманием меня накрыла жаркая волна стыда. Вогнать меня в краску не так-то легко, но сейчас я покраснела буквально до корней волос.

Боже, я ведь сама его обнимала, хотела, чтобы он меня поцеловал! Хотела, чтобы…

– До встречи, карамелька, – не позволил мне утонуть в омуте раскаяния голос Ная.

И дух желания, пренебрегая всеми правилами приличия, бессовестно растворился в воздухе, оставив после себя легкий, уже вскоре исчезнувший синеватый флер.

С его уходом я испытала одновременно и облегчение, и смущение еще большее, чем прежде. Кроме того, неожиданно обнаружила, что сижу на крышке стола, в то время как подол формы совсем неприлично вздернут вверх, оголяя большую часть ног.

Черт, черт, черт! Да чтоб его, этого Ная!

Спрыгнув на пол и одернув форму, я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и, стараясь придать голосу интонацию спокойной уверенности, обратилась к безымянноборцу:

– Спасибо. Большое.

– У нас с ним давние счеты, – ровно ответил тот. – В ближайшее время он вряд ли решится снова тебя побеспокоить, но все же постарайся не оставаться надолго одна. К слову… – Герман выразительно приподнял одну бровь. – Подумай насчет моего предложения. У тебя определенно необычные способности, которые грех не использовать. Понимаю, нагрузка в Большом Доме большая, но ты можешь помогать мне только в самых сложных случаях. Разумеется, небескорыстно, как я уже говорил.

Предложение было, прямо скажем, заманчивым. Вот только помимо работы в гостинице у меня теперь имелась работа, связанная с иллюстрированием, а выходные мне предстояло проводить за компьютером в офисе, обучаясь использованию программ.

Я собиралась отказаться. Правда собиралась. Но что-то – скорее всего, возможность лишний раз побыть рядом с Германом и получше его узнать – подтолкнуло меня согласиться.

– Только предупреждаю, если твои «сложные случаи» будут выпадать на время моей работы в гостинице, отпрашивать меня у госпожи Санли будешь сам.

– По рукам, – легко согласился Герман.

Затем мы обсудили мою заработную плату, если можно так сказать. Сошлись на том, что деньги я буду получать по факту оказания помощи, и скрепили договор крепким рукопожатием.

Простое касание ладоней напомнило о прикосновении другом – освещенном бликами костра и сопровождаемом причудливой, ритмичной музыкой…

Уборка была окончена, но уходить из библиотеки я теперь не спешила. Герман тоже почему-то здесь задерживался, и мне в голову пришла мысль немного схитрить, чтобы подольше побыть с ним наедине. Безымянноборец сильно интересовал меня во многих смыслах, а после его неожиданного заступничества зародившиеся во мне чувства только усилились.

Притворившись, что все еще испытываю легкое головокружение, я опустилась на диван и попросила Германа немного со мной посидеть. Морально была готова к тому, что получу отказ, но он без лишних слов согласился.

– А ты давно здесь живешь? – полюбопытствовала я, заводя нужный разговор.

– Давно, – лаконично ответили мне.

– Значит, и Кирилла давно знаешь?

Получив утвердительный кивок, я как бы невзначай добавила:

– И заклинателя духов?

На этот раз никакого ответа не получила и предприняла попытку зайти с другой стороны:

– Тэйрон твой наставник, да? Знаешь, вчера я испугалась его едва ли не больше, чем безымянных! Это же какой силищей нужно обладать, чтобы так легко с ними расправиться!

Герман посмотрел на меня в упор:

– Тебе интересно узнать о заклинателе духов или о том, что меня с ним связывает?

Ну надо же, какой проницательный!

– И о том, и о другом, и обо всем сразу, – честно призналась я. – Говоря по правде, у меня вообще уйма вопросов, касающихся и тебя, и заклинателя, и многих постояльцев, и Большого Дома в целом.

Герман криво усмехнулся:

– Если ты не заметила, я – не лучший объект для общения.

– Заметила, что так думаешь ты сам, но вот я так не считаю, – серьезно ответила ему. – Мне думается, глубоко внутри ты совсем не такой, каким кажешься на первый взгляд. Каким стараешься казаться.

Признание вырвалось непроизвольно, заставив в очередной раз покраснеть, но тем не менее о сказанном я не жалела.

Герман пристально смотрел на меня несколько долгих мгновений, после чего неожиданно приблизился и, глядя прямо в глаза, спросил:

– И какой же я, по-твоему, внутри?

По коже пробежала дрожь, в душе зародилось странное волнение, и я вновь ответила предельно честно:

– Пока не разобралась.

Наше «глаза в глаза» продолжалось еще несколько долгих мгновений, а затем Герман неопределенно хмыкнул и отстранился. Повисшая тишина была ощутима буквально физически – складывалось впечатление, что мы находимся не в старой библиотеке, а в маленьком заброшенном мирке, где существуем только мы одни.