Ирина Матлак - Прислуга в гостинице духов [litres]

Ну вот же… духи!

Решив не терять энтузиазма, я закатала рукава и с воинственным настроем приступила к делу.

Значится, госпоже Санли мой цвет волос не угодил, да? Невзлюбила она меня, да? Думает, жаловаться начну, да?

А вот и нет, дудки! Пускай работенка не самая приятная, пускай порой не из легких, но зато она связана с самым настоящим волшебством, и я от нее откажусь разве что под угрозой смерти! И то еще подумаю.

Когда ты научился видеть чудеса, отказаться от них – все равно что перестать жить.

По совету Алены воду я набирала прямо из фонтана, а грязную выливала на клумбы. Повезло хотя бы с тем, что помещение было небольшое, и фронт работы объемом не пугал. Впрочем, уборка все равно отняла около пяти часов, учитывая, сколько всего пришлось перемыть, переложить и отсортировать. Многие книги небрежно валялись в неподходящих местах, и значительную часть времени я расставляла их по полкам. К слову, по большей части в библиотеке были представлены образцы зарубежной и отечественной классики. Мне попадались сборники стихов Пушкина, Лермонтова и Есенина. Труды Толстого и Гете, Достоевского и Ницше, но чаще всего встречался, пожалуй, Гоголь. Сборников его произведений в этой библиотеке имелась целая коллекция, под которую была отведена отдельная секция! Кажется, я даже догадывалась, почему такая привилегия выпала на долю именно этого, имеющего склонности к мистике писателя.

Я уже почти закончила с уборкой, когда внезапно услышала позади себя какой-то шорох. Вместе с ним пришло ощущение постороннего присутствия и прикованного ко мне взгляда. Круто обернувшись, я наткнулась на стоящего совсем рядом Ная, прищуренные, как будто грозовые глаза которого не предвещали ничего хорошего.

Когда подумала, что сейчас столкнусь с неизбежными неприятностями, я не прогадала. В общем и целом сам факт появления духа желания можно было назвать самой сутью неприятностей, причем с большой буквы.

Синие глаза потемнели и сейчас действительно напоминали грозовое небо, с которого, того и гляди, низвергнутся молнии.

– Где ты его достала? – адресовался мне вопрос, произнесенный, впрочем, вполне миролюбиво.

– Достала кого? – не обманувшись интонацией, уточнила я.

– Редкий ловец снов.

И взгляд тако-о-ой выразительный, тако-о-ой пронзительный, что, кажется, пара молний все-таки блеснула и даже прогремел гром.

Не посчитав себя обязанной отвечать, я делано-непринужденно обвела взглядом библиотеку, убедилась, что та блистает чистотой и, обогнув Ная, прошествовала к выходу. Как и ожидала, просто так уйти мне не удалось и, не успела я моргнуть, как дух появился у меня на пути, загородив дверной проем.

Только я собралась возмутиться, как услышала от него неожиданно покаянное:

– Прости, карамелька, я не хотел тебя испугать. Но мне было так радостно иметь возможность создавать для тебя прекрасные сны, видеть тебя хотя бы ночью, что появление у тебя ловца крайне меня расстроило.

Он говорил мягко, вкрадчиво, бархатистый голос обволакивал, стремился лишить воли и приковать внимание к гипнотизирующим синим глазам. Какая-то часть меня понимала, что он играет, использует свою силу очарования, и старалась этому противиться. Но была и другая – которая тоже понимала, но сопротивляться не хотела совершенно. Хотя, пожалуй, имелась еще и третья – наивно верящая, что дух искренен.

Я помотала головой, отгоняя наваждение, и зацепилась за царапнувшую слух фразу. Как-то внезапно, словно по щелчку пальцев, мне вдруг стала понятная одна вещь. Най сказал «хотя бы ночью», потому что он и правда появлялся рядом только в ночное время. Олег поселил его в Большом Доме, но свое нахождение здесь дух желания никогда не афишировал. Даже сейчас он появился лишь потому, что я пришла в почти заброшенную, безлюдную библиотеку. С чем это связано? Ответ очевиден.

Мысленно обрадовавшись, я с такой же вкрадчивой улыбкой предложила:

– Най, а почему бы нам прямо сейчас не заглянуть в гостиничный ресторанчик? Мне бы очень хотелось разделить с тобой ужин. Не сомневаюсь, Вилли с удовольствием приготовит для нас что-нибудь вкусное пораньше, а духи-помощники накроют стол.

– Разве твой рабочий день уже окончен? – склонившись ко мне и намотав на палец карамельную прядь, проговорил Най.

– Не совсем, – не стирая обворожительной улыбки, ответила я. – Но, думаю, госпожа Санли не откажет в маленькой просьбе отпустить меня пораньше. Ты ведь попросишь за меня, правда?

Дух желания ничем не выдал своих эмоций – выражение его лица осталось прежним, но все же я заметила, как на считаные доли секунды его глаза изменили цвет. Интуитивно стало понятно, что такие изменения вызваны… страхом. Паническим.

Меня это неожиданно развеселило. Просто стоило вспомнить о рассказе Аленки и подкрепить его моим буйным воображением, как губы сами собой расплылись в улыбке уже не обворожительной, а самой что ни на есть довольной.

Это же надо, знаменитый дух желания боится нашей рыжей чумы!

– Не думаю, что это хорошая идея, – тем временем выдохнул Най, дыхание которого защекотало мою щеку. – В ресторане слишком много посторонних глаз. Не хочешь ли поужинать в более приятной обстановке? Наедине… со мной…

Спроси меня кто-нибудь, что произошло в этот момент, я бы не нашлась с ответом. В сознании успели промелькнуть слова Ная о том, что прежде он не использовал и толику своих возможностей, прежде чем моя голова наполнилась туманом. Вязким, обволакивающим, отдающим синевой – той же, какой светились глаза, неотрывно смотрящие в мои.

Меня накрыло такой шальной волной энергии, какая буквально выбила почву из-под ног. Глядя в те самые глаза, я уже не помнила, кто я, где я, в обществе кого нахожусь. Все, чего хотела – это раствориться в них, принадлежащих самому невероятному, самому потрясающему мужчине всех миров.

Когда меня, обняв, притянули к себе, я сама в ответ обвила шею, с готовностью подалась навстречу, чтобы почувствовать на своих губах горячее дыхание. Кажется, сияли уже не только глаза Ная, но и его кожа – такая гладкая, пахнущая чем-то свежим и одновременно пряным…

Прикрыв глаза, я успела ощутить лишь легкое касание его губ, а затем раздался грохот. Распахнув веки, я в полнейшей растерянности обвела мутным взглядом помещение и с трудом сфокусировалась на большом темном пятне, стоящем напротив держащегося за челюсть Ная.

В который раз помотав головой и глухо застонав от накатившего головокружения, я собралась с силами и, присмотревшись внимательнее, обнаружила, что «темное пятно» – это Герман собственной персоной, невесть когда появившийся в библиотеке.