Екатерина Верхова - Интервью с ректором [litres]

Я украдкой осмотрелась. И правда, все сидели со слишком внимательными и сосредоточенными выражениями лиц для того, чтобы действительно понимать, о чем велась речь.

– Ладно, дорогие мои, – уже на родном языке произнесла преподаватель. – Давайте начнем с самого начала. Нам предстоит за полгода наверстать все, что вы не успели пройти.

По аудитории пролетел облегченный вздох. Одногруппники явно обрадовались, что судьба подкинула им достойного преподавателя.

– Студентка Браунс, думаю, вам стоит припудрить носик, пока мы разучиваем местоимения с числительными. Если кто-то спросит, ссылайтесь на то, что я вас отпустила. – Она вновь подмигнула. – На двадцать минуточек. Но мы вас ждем.

– Спасибо, – тихо пробормотала я, вставая из-за парты.

Внезапно в носу защипало.

И еще вдруг пришло осознание, что мама сегодня так и не позвонила, чтобы разбудить к первому дню занятий и пожелать хорошего дня. Может, в этом дело?

– Тупая курица, – сетовала Нира, когда я ей в подробностях рассказала о том, что произошло на улице и в кабинете ректора. – Нотрар ей в глотку!

Уже почти полностью оправившаяся, я захихикала. Перед глазами предстала картина, как Шварц сидит в центре нашей комнаты, вальяжно вытягивает ногу и жует точильный камень для зубов Басика.

– И эти… тоже хороши! Представляешь, там артефакторы целый тотализатор развернули, ставки принимали!

– И что, на кого ставили? – с любопытством поинтересовалась я.

– На Шварц, – выплюнула Нира. – Десять к одному.

– Мне даже интересно, кто этот герой (или герои), который решил поставить на меня, – я совсем развеселилась.

После занятий с миссис Фаулииз ну просто невозможно было оставаться в плохом настроении. А как она потешно учила сокурсников тянуть звук «ое» – закачаешься!

– Тебя обидели? – С передней парты развернулся темноволосый щуплый юноша и вперился в меня внимательным взглядом. – Ну, ты пришла в таком виде и вообще…

– Ого, Фирс, ты умеешь разговаривать? – беззлобно усмехнулась Нира.

– Представь себе! – тоже без всякого раздражения ответил парень. – Удивительное открытие для тех, кто полтора года вместе проучился.

– Меня не обидели, – улыбнулась я. Обиженной я себя и правда не чувствовала. Уязвленной, да. – Все хорошо.

– Ты смотри, – покачал головой парень, – ты теперь наша. Если вдруг потребуется помощь или защита, всегда можешь к нам обратиться. Мы многое умеем. И наш факультет на хорошем счету у ректора – потому, если потребуется замолвить словечко, сделаем. Он суровый, но во многом старается идти навстречу.

Я огляделась. В аудитории сидели человек пятнадцать, и все смотрели на меня. Стоило мне коснуться их взглядом, ребята уверенно закивали, поддерживая.

В носу защипало уже второй раз за день. Да я бью все рекорды! И по количеству минус-баллов, и по объему сентиментальности.

– Что ни говори, факультет искусств в ВАКе лучший, – тихо произнесла Нира. – Тут нет мерзких людей.

А до меня уже через секунду дошло, что я даже не представилась как следует. Просто завалилась на пару вся измазанная в грязи, мрачно оглядела всех и села. Потому, поддавшись порыву, я встала и громко с улыбкой произнесла:

– Меня зовут Эрналия Краун Браунс! Можно просто Эрна. Всем привет.

Со всех сторон посыпались имена, которые мгновенно отпечатывались на подкорке. Все мило улыбались, и никто и не думал бросать претензии по поводу моего отца.

А потом пришел преподаватель по экспертному анализу современного искусства, и началась сложнейшая лекция в моей жизни. Сложнейшая, потому что большинство терминов, которыми оперировала молодая женщина с живой мимикой, было мне незнакомо. Пожалуй, самое время наведаться в библиотеку и хотя бы попробовать восполнить пробел в знаниях.

Когда пара закончилась, мы направились в столовую. Я лелеяла мечту о том, что с завтраком просто не повезло, а обед будет хотя бы вполовину сносный.

Мы с Нирой шли молча, и эта тишина была комфортной. Есть люди, с которыми тепло разговаривать, а есть те, с кем и молчание в радость. Бабушка всегда говорила, что, если встретила такого человека, надо его ценить. И за эти длиннющие сутки я начала ценить Ниру.

Еще в коридоре с нами поравнялся Честер.

– Мне не стоит спрашивать, как прошел твой первый день?

Боги, да чего он от меня хочет? Что-то ведь точно есть, иначе к чему такое внимание?

– Ты наблюдал за ним в первых рядах, – отрезала я.

– Я хотел сказать, – Честер обогнал меня в два шага и встал напротив, тем самым останавливая и нас с соседкой по комнате, – не обижайся на Шварц. Ей нелегко пришлось. У нее младший брат сильно болен, и когда они остались без денег, она восприняла это как личную обиду.

Мне, конечно, очень жаль Шварц, но своей вины я не чувствовала совершенно. И обиды тоже. Как только я переступила порог кабинета, мне вообще стала безразлична эта девушка. Была – и не было.

– Честер, иди куда шел, пожалуйста, – вместо меня огрызнулась Нира, обходя его по дуге. – А законники сейчас в другом корпусе, если тебе захочется проконсультироваться, как грамотнее выстроить линию защиты.

Догонять и объясняться Лекс, к счастью, не стал. Потому мы сравнительно быстро добрались до столовой. На косые взгляды и шепотки синхронно не обращали внимания.

И, конечно же, в столовой меня не ждало чудо – еда выглядела еще омерзительней, чем за завтраком. Но я была страшно голодна. В драке потеряла часть резерва, и его требовалось восстановить – а способа быстрее, чем еда, еще не придумали. Разве что зелья, но они мне нынче не по карману.

– Студентка Браунс вызывается в кабинет ректора, – раздался громкий безэмоциональный голос, когда я уже поднесла ложку ко рту.

– Нет, ну это точно издевательство! – Нира бросила вилку на поднос и раздраженно уставилась на артефакты громкой речи. – Чтоб ты понимала, они за год раза два включались. Дважды, Эрна! И ни разу, чтобы вызвать студента на ковер. Признавайся, Неррс заложил свое состояние твоему отцу?

– Это бы многое объяснило. – Я отодвинула тарелку с супом.

– Тебя проводить? – Теперь в глазах соседки по комнате сквозило сочувствие.

– Не стоит, – мотнула головой. – Это испытание надо пройти в одиночку.

Дорога до кабинета прошла спокойно. Никто не толкал меня в спину и не накидывался с боевыми чарами. Внимание все еще обращали, но на это мне было чхать. Уже чхать. Все окружающие, кроме, пожалуй, ребят с факультета искусств, раздражали.

Как говорится, есть всего два типа людей. Первые относятся хорошо к любому человеку, пока тот не докажет, что не заслужил подобного. А вторые с опаской реагируют на каждого, пока тот не изменит их мнение. Я себя относила к последним.