Терри Пратчетт - Ноги из глины [litres]

Первая страница была озаглавлена: «Наследник престола Моркоу I, милостью божьей король Анк-Морпорка». Следующую дюжину страниц занимало длинное и сложное генеалогическое древо, которое оканчивалось надписью: «Женат…» Здесь слова были едва намечены карандашом.

– …«на Дельфине Ангве фон Убервальд, – вслух прочитал Дракон. – Отец – и, ах-ха, сэр – барон Гай фон Убервальд, также известный как Серебровост; мать – мадам Серафина Сокс-Блунбергская, также известная как Желтоклык, родом из Орлеи…»

Эта часть составляла предмет его особой гордости. Он ожидал, что у его агентов возникнут затруднения, когда дело дойдет до волчьей родословной Ангвы, но оказалось, что горные волки тоже проявляли к подобным материям немалый интерес. Предки Ангвы определенно числились среди вожаков стаи.

Дракон, Король Гербов, усмехнулся. Он был убежден, что видовая принадлежность – дело второстепенное. Главное – хорошая порода.

Ну что ж. Так выглядело несбывшееся будущее.

Он отодвинул книгу. Одно из преимуществ по-настоящему долгой жизни – возможность убедиться, какое оно на самом деле хрупкое, это будущее. Люди говорят: «Мир для нашего времени», или: «Империя, которая простоит тысячу лет», но проходит полпоколения, и никто уже не помнит, кто они были такие, не говоря уже о том, что они говорили или где разъяренная толпа зарыла их останки. Историю меняют менее масштабные вещи. Порой достаточно нескольких росчерков пера.

Он притянул к себе другую книгу. На титульном листе значилось: «Наследник престола…» Как же назовется этот тип? Это, в отличие от много другого, просчитать было невозможно. Что ж, пускай…

Дракон взял карандаш и написал: «Шноббс».

Он улыбнулся пламени свечей.

Люди никогда не прекращали судачить об истинном короле Анк-Морпорка. Но жестокий урок, преподнесенный историей и записанный кровью, гласил, что истинный король – тот, кого короновали.

Книг была полна и другая комната. Входящий в нее сразу ощущал тяжелый, гнетущий дух книжности.

Покойный отец Трубчек распростерся на ковре из осыпавшихся книг. Он определенно был мертв. Невозможно потерять столько крови и остаться в живых. Или продержаться столько времени с головой, похожей на сдутый мяч. По ней как будто ударили кувалдой.

– Из дома с криками выбежала старушка, – сказал констебль Посети и отсалютовал. – Так что я зашел и увидел ровно такую картину.

– Ровно такую, констебль Посети?

– Да, сэр. И меня зовут Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой, сэр.

– Что это была за старушка?

– Говорит, ее зовут миссис Канаки, сэр. Говорит, что всегда приносит ему еду, сэр. Говорит, что заботится о нем.

– Заботится?

– Ну знаете, убирает комнаты и так далее.

На полу действительно лежал поднос – рядом с разбитой миской и пролитой кашей. Старушку, что заботилась о покойном, наверняка потрясло, что кто-то успел о нем позаботиться раньше ее.

– Она к нему прикасалась? – спросил Ваймс.

– Говорит, что нет, сэр.

Значит, пожилой священник ухитрился умереть самой благообразной смертью, которую Ваймс когда-либо видел. Его руки были скрещены на груди. Его глаза были закрыты.

А изо рта у него что-то торчало. Что-то вроде свернутой бумажки. Она придавала трупу неуместно залихватский вид, как будто после смерти он решил выкурить последнюю сигарету.

Ваймс осторожно вынул из губ у покойного крошечный свиток и развернул. Бумажку покрывали тщательно выписанные, но неизвестные символы. Особенно примечательными их делало то, что автор записки явно воспользовался единственными чернилами, которых в комнате было в избытке.

– Фу ты, – сказал Ваймс. – Написано кровью. Кому-то эти письмена о чем-нибудь говорят?

– Да, сэр!

Ваймс закатил глаза.

– Да, констебль Посети?

– Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой, сэр, – обиженно поправил констебль.

– Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой [7] Констебль Посети происходил из Омнии. Жители этой страны издревле считали, что самый эффективный способ обращать народы в свою религию – подвергать неверных огню и мечу. Со временем Омния стала куда более цивилизованным государством, но омнийцы несли свет истины все так же рьяно и неутомимо – изменились только способы. Констебль Посети проводил свободное время в компании своего собрата по вере, Срази-Сомневающихся-Убедительными-Доводами: вместе они ходили от двери к двери и заставляли жителей прятаться за мебелью. . Я как раз собирался договорить, – повторил Ваймс. – Ну так что?

– Это древний клатчский шрифт, сэр, – сказал констебль Посети. – Его использовали Кенотины – одно из пустынных племен. У них была развитая, но глубоко ошибочная…

– Да, да, – прервал Ваймс, который уже видел, как на горизонте набухает грозная туча душеспасительной проповеди. – Но ты понимаешь, что тут написано?

– Я мог бы выяснить, сэр.

– Хорошо.

– Кстати говоря, удалось ли вам улучить минутку и посмотреть брошюры, которые я принес вам на днях, сэр?

– Я был очень занят! – рефлекторно ответил Ваймс.

– Не волнуйтесь, сэр, – сказал Посети и улыбнулся изможденной улыбкой человека, что пытается творить добро вопреки всему. – Посмотрите, когда у вас появится время.

Старинные книги, свалившиеся с полок, все усыпали своими страницами. Многие забрызгало кровью.

– Кажется, тут хватает религиозных сочинений, – сказал Ваймс. – Может, что и отыщется. – Он повернулся. – Детрит, осмотрись тут, ладно?

Детрит, который старательно обводил труп мелом, прервался.

– Есть, сэр. Что ищем, сэр?

– Что найдется.

– Понял, сэр.

Ваймс, крякнув, опустился на корточки и потрогал пол, покрытый серыми пятнами.

– Грязь, – сказал он.

– Ета, она бывает на полу, – с готовностью подсказал Детрит.

– Вот только она светлая, а земля у нас в городе темная.

– Ага, – подметил сержант Детрит. – Улика!

– Или просто грязь.

Его внимание привлекло еще кое-что. Кто-то пытался сложить книги. В комнате возвышалась аккуратная стопка шириной в один том; в ней было несколько десятков фолиантов, самые крупные – внизу, все уголки выровнены как по линейке.

– Что-то не сходится, – сказал Ваймс. – Вспыхивает драка. Старика жестоко ранят. Потом кто-то – то ли он сам из последних сил, то ли убийца – пишет что-то на клочке бумаги кровью этого несчастного. Аккуратно сворачивает бумажку и сует ему в рот, словно конфету. Потом старик умирает, кто-то закрывает ему глаза, складывает руки, собирает книги в стопку… и что? Ныряет обратно в кипящий котел, который мы называем Анк-Морпорком?

Сержант Детрит нахмурил свой честный лоб в попытке поразмыслить.

– Может быть… может быть, за окном есть следы. Всегда надо искать енти, улики!