Йон Колфер - Последний дракон [litres]

Верн пропустил шпильку о жиртресте мимо ушей, и именно это стало началом прекрасной полувековой дружбы, и отсчет продолжался.

А еще имя «Ваксмен» ему подходило. К лицу, так сказать.

«Придает колорит, – пояснял он. – «Безумный Ваксмен» было б лучше или, может, «Жуткий Ваксмен», детишек отпугивать, но и просто «Ваксмен» тоже вполне сойдет. Я как обдолбанный Страшила, мать его, Рэдли для этих отсталых уродов».

По правде, Ваксмен действительно был жутким – или мог быть таковым, когда сего требовали обстоятельства. И иногда, когда раздражался. Бо́льшую же часть времени он был простым болотным жителем, обитающим в плавучем доме, отрезанным от цивилизации; многие старики так пропадали с радаров. Держался, в основном, сам по себе. С лицом что-то не так, но кому до этого дело, пока он оплачивал счета? За эти годы не раз случалось, что какие-нибудь лодочники проявляли человеческую сущность, пытаясь захватить Ваксменовский клочок земли – и тогда могвай доставал свой саквояж.

Жутковатый саквояж с острыми штуками и закупоренными бутылочками.

Не было ни одного человека, который бы, увидев его, выжил, чтобы о нем рассказать. И Верн частенько ёжился при мысли, что из этого саквояжа извлекут что-нибудь и с его именем. А там, в утробе из фиолетового шелка, явно скрывалось нечто, сваренное лично для него.

Верн сложил крылья и нырнул в дверь. Внутри плавучего дома обстановка была куда приятнее. Ваксмен любил удобства, пусть и не привлекал к этому факту внимания. Единственными, кто об этом знал, были Верн и Боди Ирвин, заказывавший ему антиквариат и часто завозивший такие покупки на экскурсионном крейсере, если по причине их громоздкости доставка курьером была невозможна.

Ковры по всему полу, в основном североафриканские, лежащие внахлест. Цветной покров из сплетений текстур. Стены, накачанные пеноматериалом, славный тихий генератор «Хонда», подающий электричество, когда иссякают солнечные батареи на крыше. В то время как Верн пришпилил на верхушку дерева тарелку и развлекался кабельным, у Ваксмена были книги: полки тянулись вдоль трех стен, и пустовали только самые нижние, на случай сырости или грозы – тактический прием, усвоенный благодаря горькому опыту, а самой болезненной потерей было залитое водой первое издание «Улисса». Ирландская версия.

Верн глумился: «Ирландский «Улисс»? Я б за это дерьмо и десятки баксов не отдал. Тебя развели, Вакс. Улисс – это был греческий хер».

Это чуть не положило конец их симбиозу.

Но Ваксмен перетерпел.

«Вот скажи, Хайфаэр, как может дракон быть настолько старым и настолько же дремучим?»

Диалог этот привел к раздражению обеих сторон, но в итоге они забили. Выбора-то нет. Что им тут еще, черт возьми, поделать?

Из-за эпизода с «Улиссом» в доме теперь постоянно работали целых два осушителя и кондер, притаившийся в углу. Еще была кровать из черного дерева весьма внушительных размеров и «тропический» душ, которому Верн завидовал, хоть и обстебывал.

– Следи тут за всем барахлом, когда я слягу, – сказал Ваксмен. – Особенно за книгами. Случится что с моим Фолкнером, и все, последний гвоздь в крышку гроба, если ты понимаешь, о чем я.

Верн уселся в бархатное кресло, где под задницей был заботливо сделан удобный выпил для хвоста.

– Ты ж не скоро собрался?

Ваксмен выудил из шкафчика бутыль отменного ирландского виски.

– Может, и скоро. Шкурой эту дрянь чую.

Верн взял из его рук наполненный стакан.

– Шкурой? Черта с два. Ты тут у меня в мистики заделался, что ли?

– Не-е, – отмахнулся Ваксмен, принюхавшись к напитку, – кожа вся чешется. Сам посмотри, Хайфаэр. Я весь серый, как барсучья жопа. Этой коже пора сходить. Могу показать, если страстно желаешь подробностей.

Верн осушил стакан одним глотком.

– Воздержусь, пожалуй. Твоей рожи и так хватает.

– Взаимно, – согласился могвай. – Суть в том, что свербит уже выше среднего, а значит скоро придется прилечь в земельку.

– Бля, Вакс. Когда?

– Как только, так сразу. Когда порешаем все вопросики. Начнем с того, что тебя сегодня привело.

Новость Верна не слишком обрадовала.

– Ну брось, Вакс, разве нет способа как-нибудь обойтись?

Могвай хохотнул.

– Ага, Хайфаэр. Ща брякну матушке-природе, попрошу подстегнуть эволюцию. Для такого древнего ублюдка ты что-то чересчур тупой.

Верн заглотил вторую порцию и нахмурился.

– Если уж пьем вискарь, то ты знаешь, я предпочитаю скотч.

– Извини, – ответил могвай, выдавая ложь ухмылкой, – у меня только ирландский. Как «Улисс».

Верн, скрестив ноги, уставился сквозь золотистую поволоку внутри стакана на мергелевые оттенки коврика. Покрутил граненое стекло, словно эдакий калейдоскоп.

– Мне нужен саквояж.

Ваксмен вздохнул так глубоко, что до того самого саквояжа достало.

– Брось, Хайфаэр. Мне вот он уже давным-давно не нужен. Старость, все дела. Никого убивать уже ни черта не хочется. Хочешь кого прикончить – давай-ка сам. Раньше с этим проблем не бывало.

– Тут другое дело. Нужно прикончить одного парнишку. Человека, если так твоей совести спокойней.

– Спокойней, но ненамного. По правде сказать, надоело мне весь мир ненавидеть. Слишком уж напрягает.

– Знаю, – отозвался Верн. – Даже Айс Кьюб нет-нет да улыбнется. Но меня увидели, Вакс. Вблизи. Как летаю, треплюсь, все такое.

– И что человек? Ты его упустил?

– Аллигатор, мать его. Вломился права качать. Только я отвлекся, как человек – мальчишка – шасть в окно. Храбрый паршивец, ничего не скажешь.

Ваксмен оживился.

– Храбрый паршивец, говоришь? А имя у него есть?

– Есть-есть. Дебильное.

Называть его дракону не понадобилось.

– Аж под ложечкой засосало, – произнес Ваксмен. – Пшик Моро, я прав?

Теперь оживился уже Верн.

– Правее некуда, Вакс. Эта твоя ложечка удивительно, мать ее, чувствительная.

– Не, – отмахнулся могвай. – Я просто знаком с Пшиком, и все.

– Знаком? Это же не повод все портить? Ты же помнишь наше соглашение.

Ваксмен прочесал бороду пальцами.

– Помню, Верн. Или мы, или они, верно?

– Да, черт возьми. Как было всегда. Разъяренную толпу от нашей двери отделяет всего-то один болтливый пацан.

– Дело, Хайфаэр, в том, – произнес Ваксмен медленно, – что этот малец, Пшик, не то чтобы болтает.

Верн фыркнул.

– А как завидел драконье пламя, так наболтал предостаточно. Весь такой заинтересовался, пальцы показывал, вся херня.

Ваксмен так улыбнулся, что кто-нибудь внимательный мог бы разглядеть второй ряд зубов, скрытый за первым.

– Ага, Пшик умеет пустить пыль в глаза.

– Ты тут что, размяк? – поинтересовался Верн, слегка удивленный отношением Ваксмена. – В человеколюбы заделался?

– Никого я не люблю, – ответил Ваксмен, – даже твою жопу чешуйчатую. Но Пшик – особый случай. По заслугам.