Йон Колфер - Последний дракон [litres]

– Какая жалость, что мистер Благородство хочет тебя сжечь, а?

– Ага, – согласился Пшик, упав духом. – Если б только передумал. И я даже никому ничего не скажу.

– Вот, что я слыхал, – продолжил вещать Ваксмен. – Драконы любят свою развлекуху – кабельное и так далее. Любят пойло, «Принглс», эдакие привереды. Так вот, стремный как черт дракон вряд ли может метнуться в город с горстью баксов в когтях, а значит ему нужен посредник – как, собственно, ты посредничаешь для меня.

Пшик тут же ухватился за эту идею, страстно желая найти выход из своего бедственного положения.

– Ага! Как Ренфилд с Дракулой. Вдруг Верну понадобится такой Ренфилд. Да я ему хоть все байу отренфилджу. Гоняю же с доставками для Боди Ирвина, а тут-то в чем разница будет. Все, что дракон пожелает.

Ваксмен широко усмехнулся, и на мгновение Пшику показалось, что за его зубами что-то мелькнуло – что-то вроде второго ряда зубов.

– Как-то многовато раз ты повторил про Ренфилда, малец. Насколько помню текст, Ренфилд был убогим стариканом. Думаю, для Верна посредник – это скорее подельник, а не полудурок-жукоед.

– Ага, – кивнул Пшик, – заявиться типа как на равных. Типа, как имею ценность.

– Типа как у тебя есть предложение, от которого невозможно отказаться, – произнес Ваксмен. – Хотя Верн бывает упрямым бараном.

Стоило Ваксмену произнести имя дракона второй раз, как в голове Пшика что-то щелкнуло; он уставился на бутылки с водкой, маленько потерявшись в смазанных красках, что отражались в стекле, пока ждал, что там догадливое подсознание сейчас выплюнет на поверхность. Нечто, связанное с водкой – тут Пшик не сомневался. Сия крупица осознания была крепка, словно стекло «Абсолюта», а вот остальное скрывалось темными клубами дыма и ужаса.

Водка.

«Верн бывает упрямым бараном».

Пшик сложил два плюс два, и кровь отхлынула от лица. Ваксмен знал характер дракона. Ваксмен знаком с драконом лично.

«Ваксмен – посредник. Ваксмен – Ренфилд».

И еще:

«В целом, я угодил прямиком в драконье логово».

На Пшика вдруг накатила такая усталость, что даже голову не поднять, в лицо неминуемой судьбе не взглянуть.

– Угу, – подал голос Ваксмен, – вот и оно. Думаю, припомнил, где недавно видел водку. И сообразил, откуда я знаю, что Верн упрямый.

– Думаю, – проговорил Пшик, – вы – Ренфилд.

Ваксмен позволил себе не согласиться.

– Смотри иначе. Мы партнеры. Мы помогаем друг другу.

Пшика все сильнее накрывал ужас. Его руки повисли, и он мог лишь на них смотреть.

– Друг другу, – отрешенно повторил он. – Точняк.

– Точняк, – сказал Ваксмен. – Точняк же, Верн?

Пшик расслышал, как открылась дверь ванной, и в гостиную кто-то шагнул.

«Угадай с трех раз», – подумал Пшик и закрыл глаза.

Верн сердито вышел из ванной.

– На кой ляд ты всю эту херню несешь? – поинтересовался он.

Ваксмен изобразил невинность.

– Какую херню? Просто потрепался с мальцом. Подрасслабил его.

Верн не повелся.

– Не-а, Вакс. Ты воду мутишь. Воду мутишь и мысли внушаешь, вот что ты делаешь.

Верн не сводил злобного взгляда с Пшика. Пацан, казалось, впал в ступор, но такую уловку он уже проворачивал, а сам ушмыгнул в окно, как только появилась возможность.

«Дважды на те же грабли», – подумал Верн.

– И какие это мысли я внушаю?

Верн ткнул в могвая когтистым пальцем.

– Какие мысли, Вакс? Какие?! Как насчет той, где Пшик займется твоими делами, когда ты в землю приляжешь? Как тебе такая мысль?

Ваксмен широко ухмыльнулся, показывая ряды зубов.

– Слушай, Хайфаэр, а ведь неплохая идея. Сам придумал?

– Иди на хер, – огрызнулся Верн, а потом обхватил голову Пшика огромной ладонью легче, чем «Глобтроттер» – баскетбольный мяч. – Ща сам разберусь, дай минутку.

Пацан сперва напрягся, но затем обмяк, утратив боевой дух.

«Гребаный Ваксмен, – подумал дракон раздраженно. – Мутит и внушает».

Он запрокинул Пшику голову и ткнул напичканными серой ноздрями прямо в лицо.

«Поспи, малец, – подумал он, – пока я тут бардак разгребу».

– Ловко, – прокомментировал Ваксмен, когда отравленный Пшик мгновенно провалился в забытье.

– Ага, – отозвался Верн. – Люди не выдерживают драконий дых. Он их вырубает. Просыпаются потом маленько тупее, но тут сложно сказать наверняка.

Верн выволок Пшика из кресла и просунул хвост в прорезанную в поролоне дыру.

– Ладно, Вакс, – сказал дракон, стащив из ящика бутыль «Абсолюта». – Докажи свою правоту, дружок, но предупреждаю, скормить мне ее будет нелегко.

Ваксмен подобрался, переместив котелок на низкий столик у ситцевой лампы.

– Надоела эта лампа, – заметил он, пока раскладывал мысли по полочкам.

Верн хлебнул водки прямо из горла, что, он был уверен, вызовет раздражение у домовитого могвая.

– Хорошее начало. Уже чувствую, как проникаюсь.

– Короче, кончай пороть херню, Хайфаэр, – отрезал Ваксмен, поднимаясь. – Вот, как я все вижу. Мы оба в невыгодном положении, потому как нуждаемся в посреднике. У меня есть Пшик, у тебя есть я.

– Пока поддерживаю.

– Проблема заключается в том, что я скоро слягу, и ты окажешься в глубокой жопе.

– Тебе точно надо слечь? Не можешь забить на цикл?

– Ну конечно, я могу забить на цикл, и к весне сяду в коляску. Старику надо удобриться, Хайфаэр, причем скоро. Я и так откладывал ради тебя, и эти кости, знаешь ли, устали.

– И как же скоро?

– Вчера, – ответил Ваксмен. – И годика, думаю, на три.

Верн охнул.

– Три гребаных года? Ты это не просто так говоришь?

– Нет, не просто говорю, – рявкнул Ваксмен. – У меня волосы клоками валятся и кожа с жопы облезает. Хошь посмотреть?

Верн вздохнул.

– День выдался долгим, Вакс. Никаких претензий к твоей жопе, но смотреть я не хочу.

– Значит, берем пацана в дело, – заключил Ваксмен. – Он присматривает за мной, пока я слягу, и берет на себя мои обязанности, которые касаются тебя.

– Вот так просто?

– Ага.

– Человеческий фамильяр?

– Я тебе не фамильяр, Хайфаэр, мы об этом говорили.

– Ага, но человек по твоему тарифу не пройдет.

Ваксмен взвесил его слова.

– Хорошо. Человеческий фамильяр.

– У нас были человеческие фамильяры, в гнездовье. Вспомни, чем кончилось.

Верн помолчал. Это был переломный момент, в его представлении. Тысяча лет – и ничего хорошего с людьми не вышло. Пусть Ваксмен от этого отбрехивается.

Могвай сложил пальцы домиком, и Верн почуял, что на подходе целый спич.

– Верн, в былом лорд Хайфаэр. Чем старше становлюсь, тем больше убеждаюсь, что мы всего-то души. Всего-то души в разных телах. Человеческих, драконьих, могвайских. Собственно, сосуды. Некоторые души мудацкие, другие – нет. Пусть, возможно, кажется, что количество мудаков-человеков стремится к бесконечности, но это только процентное соотношение. И я уверен, что конкретно этот мальчишка – хорошая душа. В грязные дела не лезет. Заботится о матушке. И будет хоть дерьмо лопатой грести отсюда и до обеда, если придется, а придется непременно. Еще ему нравятся годные истории, а ты обожаешь с шиком повествовать.