Джон Раттлер - Истории о Призрачном Замке

Дака Кад-Хедарайя еще не готова была рассказать любовнику всего, хотя и понимала, что Гектор единственный, кто способен дать ей то, что она ценит в мужчинах. Она была похожа на лежащего старца — долгое время ее душа спала, пока тело охотилось на теплокровных. Память Черной Пантеры восстанавливалась медленно, до сих пор все плавало в кровавом тумане. Она осталась одна, она была последней из своего рода, так же, как этот старик. Его одежды вызывали у нее воспоминания из далекого прошлого — она помнила людей в белых куртках до колена. В руках они несли светлые посохи, и они были богами. Ее народ уважал их, но все это было так давно, что деталей вспомнить Дака Кад-Хедарайя не могла. Старик проснется, и она задаст ему пару вопросов, пока Хронвек с учителем исследуют пирамиду.

***

Отшельник лежал на полу и рыдал, когда Хранитель появился в своей башне, держа под руку довольного Стурастана. Черная Пантера сидела в глубоком кресле, и в ее прекрасных глазах тоже стояли слезы. Хронвек никогда еще не видел, как она плачет. Он подошел и сел на корточки возле ног черной женщины. Ничего не спрашивая, он взял ее ладонь в свои мозолистые от постоянных упражнений с оружием руки и крепко сжал. Дака Кад-Хедарайя глубоко вздохнула и опустила веки.

Наставник попытался поднять отшельника, но тот сотрясался всем телом, не замечая прикосновений Стурастана. Учитель сел на свой табурет и стал ждать, периодически нетерпеливо дрыгая ногами.

Наконец, Тарангон успокоился и сел. Он посмотрел на Черную Пантеру, на Гектора, сидящего у ее ног, повернул голову и сказал наставнику:

— Я ждал этого так долго, что перестал надеяться. Хранители вернулись, значит, еще не все потеряно!

Стурастан не ответил, боясь прервать откровение старца. Отшельник спросил:

— Бусы Пальмеи еще существуют?

Черная Пантера открыла один глаз и бросила:

— Только три бусины осталось в ожерелье, старик. Земля, Мирея и Зунтр.

Он вцепился в белые волосы обеими руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Хронвек посмотрел на женщину, в недоумении подняв правую бровь, но промолчал. Он хорошо усвоил магию переговоров и теперь знал, что иногда молчание дает куда больше любых слов.

Она прервала затянувшуюся паузу первой.

— Очень давно мой народ жил в мире, который звался Саноо. Мы существовали в гармонии с природой, каждый из нас умел призывать силы мироздания себе на службу. Это был красивый и неповторимый мир. Мы не интересовались технологией и властью, как другие, и смотрители Кольца Пальмеи говорили с нами на равных. Они брали нас с собой в другие миры, и я тоже побывала в тех пяти, что еще не пали. Тогда Зунтр не раздирала война династий, старик. Они конфликтовали за земли, но силы были равны. Моя память говорит со мной сквозь кровавую пелену, я плохо помню то время, но я не забыла, как подобные тебе спасали нас от Вундагара Разрушителя, который обрушил на мой мир проклятье Худу. Мой народ пожирал сам себя, а вы выводили тех, кто остался, через зоны смещения. Вы думали, что дадите нам новую родину, новый шанс, но мы все были слишком наивны. Худу пришло в Мирею вместе с народом Саноо, оно поразило всех нас, я была одной из последних, кто сохранил разум, но и мой черед, в конце концов, наступил. Я Дака Кад-Хедарайя, черный ужас пустынь Куртана, последняя из народа Саноо. И сейчас я плачу, потому, что смотритель ковчега заставил меня вспомнить то, чего я помнить не хочу. Ты не знаешь, почему Хранители перестали приходить в твою пирамиду? Я расскажу тебе. Ожерелья больше не существует. Мой мир погиб окончательно после того, как его утопил в крови Вундагар Разрушитель — с ним случилось то же самое, что и с остальными. Хранители нам так ничего и не рассказали. Может быть, они просто ничего не знают? Может, бусы Ожерелья превращаются в пепел потому, что это неизбежно? Как листья неизбежно опадают на деревьях в северной Морантане? Не плачь, старик. Слезами ничего не изменишь.

Черная Пантера провела рукой по глазам и отвернулась. Взгляд ее устремился за окно, в раскаленную палящим солнцем синеву мертвого мира. Ладони отшельника разжались, он опустил руки и поднялся с пола. Поправив белую куртку, старик отступил на два шага назад и поклонился.

— Меня зовут Тарангон. Я смотритель ковчега в Зунтре, член общества Ожерелья. Я вел себя недостойно и прошу простить меня. Я не видел ни одного Хранителя много тысяч лет. Скажите, они еще остались?

Гектор поднялся и ответил на поклон.

— Я Гектор Хронвек, Хранитель Призрачного Замка. Не знаю, тот ли я, кто тебе нужен.

Смотритель пирамиды пристально посмотрел ему в глаза.

— Я не смог поразить тебя из ноль-пульсатора. На такое способен только Хранитель Ожерелья Пальмеи.

***

Наставник Стурастан не мог допустить, чтобы такой гость был встречен неподобающе. Хронвек проводил старика в Женское крыло, где леди Жуада мгновенно организовала великолепный обед. Отшельник поначалу отказывался от пищи, ссылаясь на то, что его желудок еще не проснулся после летаргического сна в саркофаге смотрителя, но уже через десять минут, глядя, с каким аппетитом поглощают тушеную баранину Гектор и Авель Беззвучный, присоединился к трапезе.

Никто не задавал вопросов, пока старик, удовлетворенно вздохнув, не откинулся на спинку стула. Он счастливо улыбнулся, оглядев огромную кухню, по виду напоминающую скорее трактир, и сказал:

— Женское крыло Замка Хранителей! Я все еще не верю, что вижу эти стены вновь!

Леди Жуада спросила:

— А что, вам уже доводилось бывать в Призрачном Замке?

Он пригладил бороду пальцами, опустил глаза и ответил:

— Смотрители ковчегов должны побывать во всех мирах Ожерелья Пальмеи, а сделать это можно только с помощью зон смещения, которые создавать разрешено только в самых экстренных случаях, или перемещаться между мирами вместе с Замком Хранителей. Как и все смотрители ковчегов, я проходил тут свою стажировку. Это было очень давно. Тогда в Ожерелье Пальмеи входило пять бусин.

Гектор спросил:

— Бусы Ожерелья Пальмеи, что это такое?

Тарангон посмотрел на него внимательным взглядом, пытаясь определить, чего хочет в действительности узнать Хронвек.

— Вы, правда, не знаете? Повсюду я вижу запущение, хотя цитадель находится в прекрасном состоянии, учитывая ее возраст. Скажи мне, Хранитель, ты был в резервном хранилище данных?

— Да. Это машина, которая дублирует все, что есть в большой и малой библиотеках.

— Не только. Смотрителям нет доступа за двери Башни Знаний, она хранит слишком много слишком разной информации. Человек, не имеющий душевных качеств Хранителя, не сможет удержаться. Но я видел картины, на которых изображена машина. На ее экранах светится ладонь, с которой свисает нитка жемчуга. Это символ Общества Ожерелья Пальмеи. Каждая бусина в нем — это мир; нить, на которую нанизаны жемчужины — канал параллельно-пространственного смещения, по которому Замок Хранителей движется вдоль ожерелья, переходя от одного мира к другому. А рука, что держит бусы — это мы, люди, которые поклялись оберегать миры Ожерелья Пальмеи от зла. Мы копим знания всех этих цивилизаций, мы направляем их в моменты, когда это необходимо. Смотрители ковчегов сохраняют накопленный потенциал своего мира, чтобы в случае катаклизма возродить его из семени, спрятанном в белых пирамидах. А Хранители стараются всеми силами не допустить такой катастрофы. И центром всего является Замок Хранителей, который постоянно смещается, меняя полярность. Только он объединяет бусины в Ожерелье.