Эдмонд Гамильтон - Янки в Вальхалле

— Кейт, твои подозрения оправдались, — возбужденно заорал мне Брай с передней палубы шхуны. — В этот раз мы вытянули что-то необычное.

Я непроизвольно вздрогнул, неожиданно испугавшись. Словно я заранее знал, что трал вытянет что-то, стоит его закинуть в этом месте ледяного арктического моря. Инстинкт заставил меня убедить Брая закинуть трал именно в этом месте, ничуть не отличавшемся от любого другого.

— Иду, Брай, — откликнулся я, пробираясь по палубе, загроможденной санями и клетками с рычащими собаками.

Наша шхуна «Петер Саул» — крепкий вспомогательный ледокол — стояла на якоре в море Линкольна, всего в четырех сотнях миль от Северного полюса. В сотне ярдах от нас простирались белые ледяные равнины — почти не исследованные пустыни Севера.

Когда мы прошлым вечером достигли пакового льда, я предложил Браю — океанографу испытать удачу. Тот вначале посмеялся над моими предчувствиями, а потом согласился.

— Да ты, Кейт, настоящий телепат, — объявил он. — Посмотрим, что принес трал.

В луже ледяной грязи лежал тяжелый, древний на вид, золотой цилиндр. На боку его был выгравирован ряд странных символов, ныне почти стертых временем.

— Что тут написано? — удивился я. — Что это за буквы?

— Это — буквы нашего языка, — ответил мне Хелсен, огромный, бородатый норвежский матрос.

— Чепуха, — отмахнулся я. — Я хорошо знаю норвежский. Это другой язык.

— Ни один из моих соотечественников сейчас не использует такой алфавит, — согласился Хелсен. — Но в древности в Норвегии для письма использовали руны. Я видел точно такие же руны на старых камнях в музее в Осло.

— Норвежские руны, — с удивлением пробормотал я себе под нос. — Тогда эта штука должна быть чертовски древней.

— Покажем ее Дубману, — предложил Брай. — Он уж точно скажет.

Когда мы вошли, Дубман, раздражительный маленький археолог экспедиции, с досадой оторвался от коллекции эскимосских наконечников стрел. Скривившись, взял он цилиндр, а потом с удивлением уставился на него. Неожиданно глаза его за толстыми стеклами очков заблестели.

— Древняя Норвегия! — воскликнул он. — Эти руны очень древние. А вообще, что это за штуковина?

— Может быть, надпись подскажет? — поинтересовался я.

— Посмотрим, что тут написано, — пробормотал Дубман.

С помощью увеличительного стекла он начал изучать символы, выгравированные на золотом цилиндре. Мы — Брай и я — ждали. В эти минуты меня охватило странное напряжение. Я никак не мог понять, почему эта вещь вызывает во мне такие чувства. Нет, определенно в ней было что-то странное. Вчера упрямый внутренний голос нашептал мне: «Уговори Брая бросить здесь трал». И с первого же раза трал вытянул золотой цилиндр, который, должно быть, столетия покоился на дне морском.

— Вот и все! — воскликнул Дубман, подняв голову. — Все верно, это штуковина очень древняя… Древнее, чем известное нам руническое письмо. Перевод надписи почти ничего не дал. Послушайте:

Мурашки побежали у меня по спине. И я подумал: как же зловеще должен звучать оригинал, если перевод вызывает у меня такие чувства? Но я тут же попытался взять себя в руки.

— Что это за чепуха про асов и Локи? — спросил я.

— Асы — древние норвежские боги, вечно молодые и могущественные. Они живут в удивительном городе Асгарде, и правил ими Один. Локи же восстал против них. Кроме двух его любимцев — чудовищного волка Фенрира и огромного змея Мидгарда, к Локи присоединились етуны-гиганты, враги богов. Но, в конце концов, богам удалось сковать Локи, его волка и змея. Однако существует предсказание, что, если Локи разрушит свои оковы, случится Рагнарек, и асы погибнут. «Но Рагнарек случиться, возвратись я…» — процитировал он. — Похоже, это тот самый ключ, с помощью которого заперли Локи и его домашних любимцев. Возможно, какой-нибудь почитатель древних норвежских мифов станет использовать его как доказательство, объявив, что произошло кораблекрушение и ключ был утерян в море.

— Я не из таких, — объявил Брай. — А ты, Кейт? Что заставило тебя попросить меня бросить трал именно в этом месте?

Я взял в руки золотой цилиндр и почувствовал, как волна дрожи прокатилась по моему телу. Словно что-то уговаривало меня бросить этот цилиндр назад в море. Но я не послушался, потому что другой голос нашептывал мне бережно хранить рунный ключ.

— Могу я оставить его себе на несколько дней, чтобы изучить поподробнее? — неожиданно спросил я. — Я буду с ним бережно обращаться.

— Не знал, что ты, Мастерс, в глубине души археолог, — с удивлением проговорил Дубман. — Но раз ты нашел эту штуковину, то можешь хранить ее у себя. Только не потеряй ее, иначе я с тебя шкуру сдеру.

Я продел нить через маленькое колечко на одном конце цилиндра и повесил его на шею. Он приятно холодил кожу, но я все время ощущал угрозу, настойчивое предупреждение, что…

Естественно, я попытался убедить себя в том, что все это ерунда. С другой стороны, к своим тридцати годам я приучил себя к тому, чтобы при необходимости подвергать сомнению даже непреложные истины. К тому же, несмотря на мое недюжее телосложение, я обладал осторожным скептицизмом, присущим моим шотландским предкам. Так или иначе, но как ученый я не верил в сверхъестественное. Как и многие из моих коллег-физиков, я верил, что в мире существует еще много сил, оставшихся неисследованными. Когда же человек окончательно познает окружающую его Вселенную, в мире не останется места для сверхъестественного…

В последующие дни я работал за двоих, помогая сгрузить на лед меленький ракетоплан и готовя его для моего первого разведывательного полета на север. Но даже интенсивная физическая работа не могла помочь мне забыть зловещую холодную силу рунного ключа, скрытого под рубашкой.