Валерий Иващенко - Безумный аттракцион

— Эй, громила, полегче там, — крикнул Бригадир. — Он у нас за карты отвечает. Без него в этих закорючках хрен разберешься.

— Захглохни, падла. Здесь я решаю, кому жить.

— Да решай себе! Только сперва взгляни на свой кулак, а потом на его голову. Еще один такой рывок — и сам будешь пахану карты объяснить.

Между бровями мордоворота появилась складка, означающая, что высказанная мысль все-таки пробилась сквозь толщу лобовой кости и начала свой нелегкий путь по закоулкам мозга. Через несколько секунд она доползла до финиша.

— Шагай давай, — прогудел громила, явно недовольный сделанными выводами. Экзекуция Крота отложилась на неопределенное время.

Ободренный своими дипломатическими способностями, Бригадир заговорщицким тоном обратился к оставшемуся охраннику:

— Слышь, браток, пока ты один, давай договоримся. Я расскажу, где закопал три золотые монеты, а ты отвернешься секунд на тридцать. Потом можешь стрелять, ловить, в общем, полная свобода действий. А взамен три монеты. Квартиру себе купишь, машину. Да мало ли чего?

Бригадир еще много говорил о том, что можно на эти деньги купить, что об их сделке никто не узнает и тому подобное. Бандит встал, подошел чуть ближе и остановился в трех метрах. Передернул затвор и начал целиться Бригадиру в голову. Бригадир умолк. «Хитрый, гад, — подумал он. — Близко не подходит, не атакует».

Грохот выстрела саданул по ушам. Пуля просвистела в сантиметрах над головой.

— Закрой дупло, воняет. Еще слово — и рука не дрогнет, — изрек уголовник, неспешно возвращаясь на прежнее место.

Через несколько секунд на площадке появился его напарник.

— Что за шухер? Зачем стрелял? Кого завалил?

— Да этот, — первый ткнул стволом в сторону Бригадира, — языком мелет, что твоя баба веником. Монеты предлагал, если отпустим.

— Он их и так отдаст. — На лице горилломедведя появилось садистское выражение. — Сам и с песней. А иначе я его очком на бутылку посажу, своим же гарниром захлебнется.

Он максимально приблизил свою рожу и заглянул прямо в глаза. Толстые губы расплылись в гадкую улыбку, обнажив неполный комплект гнилых зубов. Пахнуло застарелым перегаром, табаком и гнилью.

— Отдашь ведь? Ты же умный.

Неожиданно громила резко ударил рукой в грудь Бригадира. Как будто тараном заехал. Тот опрокинулся на спину и покатился по земле, пытаясь ухватить ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

Мордоворот заржал, как конь после клизмы, и, довольный своей проделкой, вернулся к напарнику.

Как и обещал Спец, на допрос Бригадира вызвали последним. Другие его парни сидели, а некоторые лежали чуть в стороне со связанными за спиной руками. Для допроса бандиты приспособили большую палатку с просторным тамбуром. У входа горел костер. Бригадира втолкнули в палатку, быстро и сноровисто привязали к специально поставленному столбу.

Вскоре внутрь вошел Спец. Он широко улыбнулся и сказал.

— Ну вот ты опять здесь. Давай знакомиться. Меня зовут Геннадий Борисович. А вон там стоит Шнырь. Я тебе про него уже рассказывал. Ты мне нравишься, и я бы не хотел подключать к нашей беседе Шныря. Так что давай без глупостей. Тем более что твои парни уже практически все рассказали.

— Давай поговорим. Только зачем руки связал? Неудобно же.

— Тебе, может, и неудобно, а Шнырю в самый раз.

— Обнадеживает.

— И не говори. Ты тут за старшего? Обзовись.

— Я — Руслан Анатольевич Бригаднов, сорок лет. Ты прав, я тут старший.

— Был старшим, — поправил бандит. — Рассказывай, что нашли, где прятали, что себе лично прикопал?

Бригадиру сильно хотелось послать этого самодовольного ушлепка в пешее эротическое путешествие, да еще и проводить, но сейчас не он банкует. Пришлось приспосабливаться.

— Да ты и так все знаешь. Тебе все уже рассказали.

— А как же! Все поучаствовали. Тебя не хватает.

— Тогда по порядку. Обследовали три пещеры. Две пустые. В одной нашли оружие и драгоценности. Оружие сложили на пятьдесят метров выше. Планировали спрятать перед уходом. Оттуда я взял ТТ, который вы у меня сегодня отняли. Остальное оружие там. Никто его не брал. Я затворы, которые смог, снял. Они у меня в палатке. Драгоценности и ценное холодное оружие в двух рюкзаках там же. И там же в брезенте менее ценные находки: значки, медали, кортики и прочая мелочь.

— Хорошо. Складно звонишь. Пока все совпадает. А что, по-твоему, самое ценное?

— Самое ценное — перстень старинный и диадема. У меня в рюкзаке в верхнем клапане.

— Молодец, — подбодрил бандит. — Давай дальше.

— А дальше все.

— Разве? Сдается мне, что ты чего-то недоговариваешь. Видимо, без Шныря не обойтись.

— Да погоди ты со своим Шнырем. Успеет еще. Ты напомнить не можешь, что я упустил?

— Напомнить? Ладно. Ты говорил о золотых монетах, что припрятал где-то.

— А-а-а. Ты об этом. Нет никаких монет. Я удрать хотел, вот и придумал про монеты. Думал, твой бугай купится. Не получилось. Так что это все шняга.

— Жаль, — разочарованно произнес Спец. — Я думал, ты разумный человек. Но, похоже, без Шныря говорить ты не хочешь.

Спец крикнул, и в палатку вошел Шнырь в сопровождении одного из мордоворотов. Шнырь демонстративно достал кривой нож, щипцы и молоток и замер, ожидая команды.

— Ну что, не прояснилась память?

Страх перед надвигающейся болью всколыхнулся в глубинах подсознания и подобно океанской волне захлестнул мозг, заставив зажмуриться. Сердце заколотилось бешеным будильником, отсчитывая секунды. Он пытался вспомнить то состояние спокойствия и дикой уверенности в собственной правоте, которые он испытал при первой беседе со Спецом. Получалось плохо. Почему-то вспомнились рассказы отца о могучих варягах, у которых умение терпеть любую боль считалось неотъемлемой способностью любого уважающего себя воина. К сожалению, он вырос в другую эпоху и не мог относиться к пыткам с фатализмом древнего варяга.

— Боюсь, нас ждет долгий вечер, — вымученно улыбнулся он.

Спец кивнул. Шнырь приблизился. Страх в ожидании пытки, причем, судя по всему, не детской, вогнал Бригадира в ступор, который длился несколько секунд. Из оцепенения вывела резкая боль — это Шнырь поддел ноготь на мизинце и медленно рвал его клещами. Бригадир сдавленно крикнул и сильнее стиснул челюсти. Вновь вспомнился отец. Бригадиру почему-то почудилось, что он рядом, что он сейчас смотрит на него с любовью и надеждой. Бригадиру стало стыдно. Стыдно, что он испугался какого-то маньяка. На лоб словно легла прохладная ладонь отца. Стало тепло и уютно, как в детстве. На губах появилась счастливая улыбка. Спец внимательно посмотрел на Бригадира и опять кивнул Шнырю. Новая боль хлестнула по глазам, но уже не так ярко, как бы присмирев. Рассудок оставался ясным. Паника, питаемая мрачными ожиданиями, прекратилась. На душе сделалось спокойно. Улыбка стала шире.