Валерий Иващенко - Безумный аттракцион

Поднявшись по сделанной под старину лестнице, он шагнул внутрь. Высокие стеклянные двери гостеприимно разъехались в стороны.

— Здравствуйте. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Два охранника в одинаково строгих костюмах хоть и были без оружия, но выглядели весьма внушительно.

— Нет, — небрежно бросил Александр Карлович. — Кофе я уже пил.

— Прошу прощения, вы к кому? — не унимался служивый, перегораживая дорогу.

Зибберг остановился и внимательно посмотрел на досадную помеху. Сотрудник безопасности почему-то смутился, резко уменьшился в размерах и спросил уже не так уверенно:

— Вы к кому?

— Мне нужен Борис Аркадьевич, — нехотя произнес посетитель и посмотрел так, что сразу захотелось вызвать подкрепление в составе не меньше чем дивизии ВДВ.

— Он вам назначил? — удивившись собственной смелости, произнес охранник.

— Он меня примет.

Тон, которым это было сказано, не допускал сомнений в истинности высказывания.

— Второй этаж налево и до конца, — само собой вырвалось у охранника.

Мужчина не удостоил его ответом и спокойно продолжил путь по мраморной лестнице.

— Извините! — крикнул второй сотрудник и бросился следом. — У вас оружие есть? — заикающимся голосом спросил он.

Александр Карлович обернулся и заинтересованно посмотрел на подбежавшего молодца.

— Шутишь? Я в оружии не нуждаюсь.

Произнеся это, он продолжил свой путь, больше не обращая внимания на парней в строгих костюмах, наподобие сусликов замерших у входа.

Не отвлекаясь на чтение табличек на дверях, колдун проследовал прямо в приемную. Татьяна Петровна, секретарь с многолетним стажем, по своей монументальности и нечувствительности к чужим эмоциям напоминавшая древнего сфинкса, как обычно, ревностно охраняла дверь начальственного кабинета. Увидев незнакомого мужчину, она начала угрожающе подниматься из своего кресла.

— Вы кто? Вам назначено? — жестким холодным тоном произнесла она.

Мужчина в элегантном костюме брезгливо скривил губы и бросил быстрый взгляд в ее сторону. Этот взгляд неожиданно осадил кабинетного цербера. Желание высказаться по существу у Татьяны Петровны неожиданно пропало и затерялось где-то между недовольством поведением детей, неудовлетворенными сексуальными фантазиями и обидой на сбежавшего мужа. Она поперхнулась и, осторожно опустив свой шестой орган чувств обратно в кресло, с трудом выдавила из себя:

— Проходите, он у себя.

Гость, не удостоив ее ответом, зашел в кабинет.

Преступный авторитет с говорящим прозвищем Барин был один и никого не ждал. Он сидел, вальяжно раскинувшись в массивном кресле, и многозначительно дремал. Тяжелое похмелье, мучившее его весь день, потихоньку отпустило. Было ли это заслугой медиков, недавно закончивших реанимационно-восстановительные процедуры, либо подействовало народное средство в виде полбутылки односолодового виски, его не интересовало. От него устойчиво пахло свежим виски, шоколадом, жизнелюбием и нетвердыми моральными устоями. Отреагировав на шум открывающейся двери, Барин лениво открыл глаза, придавая лицу беспощадно-карающий вид, но, опознав входящего, вскочил как ужаленный. Благодушный настрой моментально испарился, оставив после себя неприятный запашок. В затуманенной алкоголем голове забегали тревожные мысли. Они жалобно плакали от беспомощности и тут же умирали, не найдя выхода. Барин впал в ступор. Но долго блуждать в потемках собственного духовного мира ему не дали, тем более что разгуляться там было особо негде, поэтому резкий голос посетителя его быстро нашел и безжалостно выволок наружу.

— Как же это вы, Борис Аркадьевич, к деловым партнерам относитесь? У нас так дела не делаются.

В кабинете повеяло холодом. Баринов поежился.

— Я вас не понимаю. Договор в силе. Все работает.

— Да ну?! А мне кажется, вы от меня что-то утаиваете. Очень недальновидно с вашей стороны.

Гость подошел ближе и сел на стол прямо напротив хозяина кабинета. Бориса Аркадьевича пробила крупная дрожь. При его образе жизни трудно приобрести друзей, а вот пулю в спину получить запросто. Тем не менее уже на протяжении долгих лет он успешно управлял целой криминальной империей, сумев пережить многих из идущих по схожим и параллельным дорогам. Он знал эту жизнь, как уголовный кодекс, до запятой, и ничего не боялся. Но появление этого человека вызывало в нем первобытный инстинктивный ужас.

Настойчиво пытаясь отодвинуться как можно дальше, Барин вжался в спинку кресла. Дальше дороги не было. Сам того не замечая, он начал сильно дрожать, стуча зубами.

— У нас возникли определенные сложности, — пробормотал он. — Но мы контролируем ситуацию. Сегодня вылетает вертолет. Ребята проверенные. Все решат в лучшем виде. Вы зря переживаете.

— А вот я, знаете ли, переживаю. За дело переживаю. За свои инвестиции, за вашего сына, в конце концов. Я вас просил ставить меня в известность о любой нештатной ситуации.

Гость слегка повысил голос и ткнул в плечо стеком. Борис Аркадьевич дернулся от внезапно пронзившей боли.

— А-а. А-а… — только и смог выговорить он, ловя ртом воздух.

Лицо его приобрело сизый оттенок, налилось дурной кровью. Пальцы бессильно царапали грудь. Колдун встал и с брезгливостью смотрел, как мягкие крылья смерти скользят по пухлым щекам бандита, потом сделал небрежный знак рукой. Мужчина в кресле захрипел, глубоко вздохнул и обмяк. Зибберг поднял стеком его подбородок, заглянул в глаза и произнес:

— Вы, видимо, не понимаете важности задачи и степени своей ответственности. Как там у вас говорят, за базар отвечать надо? Так вот ответишь. Строго.

Александр Карлович разогнулся, поправил и без того безупречно сидящий пиджак и направился к выходу. Не доходя до двери, он остановился и бросил через плечо:

— Сегодня никто никуда не летит. Завтра утром, как рассветет. Нужен вертолет и шесть лучших бойцов с полным вооружением. Не облажайся.

С этими словами он вышел из кабинета, молча миновал приемную, спустился вниз и вышел на улицу. Прохладный ветер ударил в лицо. Колдун потянул носом влажный воздух и тихо продекламировал:

— «Буря, скоро грянет буря…»

Рассвет поднимался мучительно долго. За ночь выпала обильная роса. Земля потемнела от влаги. Стебли жесткой выцветшей травы усеяло бусинками. Из-за вершин внезапно выскочило солнце. Трава и листья на кустах вспыхнули отраженным светом, как диковинные украшения. Но Спецу было не до красот природы. Он был измотан бессонной ночью и борьбой с неизвестным опасным врагом. Ему хотелось спать и бежать одновременно. Чувство опасности, раздиравшее изнутри на протяжении всей ночи, притупилось. Тревожный набат сменился ленивым монотонным дребезжанием в дежурном режиме. Действительно враг отступил или это следствие нечеловеческой усталости — он пока не разобрался. Да и не хотел, если честно. На смену возбуждению смертельной схваткой пришла апатия. Спец сидел на сырой земле и тупо пялился на тлеющие угли. Он всегда любил огонь, мог часами на него смотреть, играть с ним. В том, что огонь — живое существо, Спец не сомневался. Жизнь пламени сходна с жизнью людей. Оно рождается от искры, полученной от удара тела о тело (камня о камень, например), или от концентрации света (любви). Но искре или лучу, как и младенцу, чтобы вырасти в настоящее пламя, необходимы особые условия и подходящая пища. Тот, кто решил зачать огонь, должен создать эти условия и лишь затем добыть его. И тогда огонь будет служить тому, кто подарил ему жизнь, долго и преданно. А стоит пустить все на самотек — пламя либо умрет, либо выйдет из-под контроля и уничтожит все вокруг, включая его родителя.