Лео Сухов - Города в поднебесье

Грохот, по моему мнению, был страшный – и должен был разбудить всех скамори в округе. Но прошла минута-другая, а чудища так и не появились. Я сидел на крыше и изображал из себя флюгер, периодически поворачиваясь и оглядывая окрестности. Нет, на моё счастье окрестности оказались пусты.

Убедившись, что произведённый мной шум не привлёк внимания, я спустился с крыши, вышел из дома и уже на улице принялся перебирать ткань – никаких подвесов. «Да что же мне так везёт-то?! – возмутился я мысленно. – Пошумел, и всё без толку…». Я перевёл взгляд на крышу и увидел то, что искал. Подвес зацепился за водосток и повис, плавно покачиваясь на ветру. На его конце болталась стальная пластина, испещрённая десятками знаков. И даже с моим зрением – полутора единичками в минусе – было понятно, что это логосы…

Снова забравшись в дом, я поднялся на второй этаж и нашёл нужную комнату, рядом с которой и должен был висеть подвес с логосом сферы пустоты. Высунувшись по пояс, я дотянулся до одной из цепочек и начал подтаскивать всю конструкцию к себе. Слишком поторопился, не подумал – и в результате обрушил на землю кусок водостока. Глиняный жёлоб сорвался и упал вниз. Под снегом он нашёл что-то твёрдое и зазвенел… А я спрятался за подоконником и снова замер, изредка выглядывая наружу.

Но снова прошли минуты, а мои изыскания так никого и не привлекли. То ли поблизости не прятались скамори, то ли спали они крепче, чем я думал. Очень скоро мне наскучило изображать из себя бандита в засаде, и я стал внимательно разглядывать диск. Тот был сантиметров двадцать в диаметре и по обеим сторонам исписан непонятными для меня закорючками. Лишь на одной из них внутри меня что-то ёкнуло, и логос записался в хранилище.

С затаённой радостью я полез проверить, что изменилось, но узнал, что просто логос воздуха у меня увеличил свой уровень до ничтожного. Хотя, сказать по правде, и это было неплохо. Проверять, что изменилось в нём, я не стал – просто отметил про себя, что теперь он жрёт не десятую часть единицы пневмы, а треть. Так, глядишь, и сгодится на что-то полезное…

Покрутив диск, я обнаружил на ребре надпись на обычном языке. В надписи сообщалось, что диск этот является незначительным логосом сферы пустоты – и сделан мастером таким-то и таким-то в таком-то году освоения Эфира в городе таком-то… Незначительный логос пустоты, как я помнил из записей в книге, снижал плотность примерно в половину. Однако и шар при этом должен был быть не больше трёх сотен кубических метров, иначе его эффективность начинала падать. При этом размер сферы был довольно большим – почти восемь метров в диаметре. Меньше – можно было сделать, но тогда и аэростат надо было бы уменьшать.

«Постойте-ка! – удивлённо подумал я и принялся вспоминать размеры дирижабля. – Этот старичок был почти пятьдесят метров в длину. Не мог он, гад, только на одной сфере таскать такую кучу народу!».

Я внимательно осмотрел цепь – а точнее, четыре цепи. Они тоже, по сути, были артефактами с логосами, а не просто цепочками. Судя по длине каждой из них – именно они и фиксировали сферу пустоты внутри аэростата. И именно в задачи цепей входило удерживать по центру сферу, не давая ей поломать конструкцию. Каждая цепочка была тонкой, прочной и весьма длинной – метров по десять. Я сразу с земли не разглядел – они прятались в водостоке, но теперь оценил. Весила вся конструкция не так уж и много…

Я снова представил себе размеры аэростата и понял, что для того, чтобы тащить гондолу, ему требовалась немаленькая подъёмная сила. Внутрь нередко набивалось до пяти десятков человек. И это не считая десяти человек экипажа. Шестьдесят человек – это почти пять тонн. А ведь ещё сколько-то тонн весил корпус…

Покинув своё укрытие, я отправился на поиски. Я пробирался в дома, на крыше которых лежали куски ткани, и внимательно всё обыскивал. Иногда ткань сползала на землю, и тогда я снова прятался, стараясь выждать немного, чтобы дальнейшим шумом не привлекать скамори. К середине дня я оказался счастливым обладателем ещё одной незначительной сферы пустоты, а через некоторое время обнаружил и третью. Мои расчёты и подозрения оправдались. Городской дирижабль летал на четырёх незначительных логосах.

Я, конечно, так и не нашёл четвёртый диск, но только с ним аэростат мог бы поднимать одиннадцать тонн веса. Это, конечно, было не очень удобно с точки зрения расхода энергии. За пару часов этот обжора потреблял одну единицу пневмы лишь на поддержание работы сфер. Однако, как я понял, чем эффективнее логос, тем дороже он стоит. Возможно, покупка четырёх слабеньких символов на каком-то краткосрочном периоде была экономически оправдана…

Так или иначе, но дело было сделано – логосы найдены. Вряд ли мне понадобятся все четыре, а я и так навёл шороха с тканью. Вернувшись к месту крушения, я принялся разбирать остатки корпуса – в надежде обнаружить потухший логос огня, на котором летал дирижабль. Если я сумею найти его и запустить, то мне не придётся лезть в храм. Чтобы улететь отсюда, будет достаточно и незначительного логоса.

На месте гондолы вырос сугроб. Именно в его недрах и скрывалось всё необходимое. Вот только состоял он не только из снега и досок – были там и основательно промороженные, но ещё не съеденные тела пассажиров и команды. И все эти завалы нужно было растаскивать предельно тихо. И вот тут я понял, что больше всего проблем доставляют именно тела – они как раз были самыми тяжёлыми.

На удивление, что доски, что балки – все были выполнены из белесой лёгкой древесины. Я такую видел, когда собирал мусор, оставшийся от падения платформы на верхнее плато. Ещё удивился, что они такие тонкие и лёгкие – и даже отдельно сложил их. И ведь я смутно помнил, что когда я только попал в этот мир и ходил ошарашенный с открытым ртом по «Пап-ти» – там тоже в постройке использовали именно эту древесину. Вот только она была тёмной – видимо, пропитанной чем-то для пущей сохранности…

Поставив себе зарубку в памяти, что надо навести про неё справки, когда помирюсь со своими спутниками, я продолжил разгребать сугроб. В сторону отправились несколько тяжеленных трупов, а ещё толстые канаты, доски и один из сломанных винтов. Впрочем, металлические части тоже откладывались. Пожалуй, они и были самым тяжёлым, что было в самом дирижабле – если, конечно, не считать пассажиров и команды. Я всё больше понимал, что сделай я свой дирижабль с нуля, он стал бы самым плохо управляемым транспортом во всём этом странном мире…

Местные не просто делали дирижабли – теми способами, что были им доступны, они довели процесс их создания до совершенства. Логос огня питал винты и наполнял аэростат. Внутри аэростата создавались сферы пустоты, чтобы ещё больше увеличить подъёмную силу. Ткань аэростата укреплялась так, что могла выдерживать просто фантастические температуры – жаль, что не кислоту. Корпус гондолы делался лёгким и невесомым, чтобы больше оставалось подъёмной силы на полезный груз. На больших дирижаблях делались ещё и подъёмные винты по бокам корпуса.