Велерия Йер - Попаданка: Удел драконьей жрицы [СИ]

Додумать я не успела. Мужчины настигли меня в считанные секунды, ловко скрутили, и крайне предусмотрительно затолкав в рот кляп, швырнули к ногам своего главаря. Я хорошенечко проехалась лицом по плотной чуть подмерзшей земле. Щека засаднила и как-то подозрительно потеплела. Но, пожалуй, это была лишь меньшая из ожидавших меня бед.

— Обыщите ее, все что найдете — мне, — приказал Г'ярт.

Его команду незамедлительно выполнили, даже не поднимая меня с земли. Брать у меня, по сути, было нечего. Кочевники разве что выдрали заколку из волос, да сорвали наручи, под которыми я так и держала камень. Все добытое перекочевало, к Г'ярту, который лишь негромко хмыкнул. Я еще немного полежала, уткнувшись лицом в землю, когда по команде меня подняли, на этот раз, лицом вверх, ухватив за веревки связывавшие руки и ноги.

— Тащите ее к Ва-Эхтар-Дан, пусть он решает, что с ней делать.

Я тихонечко заскулила, от напряжения в мышцах, не приспособленных к такому обращению. Получилось достаточно жалобно, чтобы вызвать у воинов смешки.

— Вещунья, а такой исход предсказать не смогла, — мерзко заржал один.

— Ну, может, хоть как ее казнят — угадает, — поддакнул второй.

Угадывать не хотелось. Мозг, отчаянно зашуршал, продумывая варианты спасения, один отчаяннее и бесполезнее другого. Боль в вывернутых руках стала почти невыносима, и я уставилась в небо, изогнувшись в совершенно неестественной позе, пытаясь хоть как-то сместить давление.

Обведя едва осознанным взглядом небосвод, я едва не завыла в голос. Я просчиталась дважды. В этом мире лунный цикл короче — и новолуние уже наступило. Сегодня последний день, отведенный на исполнение пророчества.

И без того паскудная ситуация усугубилась в разы, но немного отвлекла меня от грозящей печальной участи. Мелкое злорадство по поводу судеб кочевников, едва ли могло компенсировать животный страх за свою собственную, но хоть как-то скрашивало общую безрадостную картину.

Бросать меня на пол начало превращаться у кочевников в какую-то дурную традицию. На этот раз меня буквально зашвырнули в шатер правителя Соленых Степей, вслед за вошедшим Г'яртом. Больше порога шатра никто не переступил. Я, хорошенько ударившись спиной и головой, попыталась втянуть воздух, и едва не задохнулась от удушающего смрада, ставшего за эти несколько часов почти невыносимым.

— Это еще что? — строго вопросил правитель, нависнув над моим телом.

— Ты впустил в наш дом грязную лисицу, Отец. Прикинувшись вещуньей, она обвела тебя вокруг пальца, и думала укусить, пока ты утратил бдительность.

— Откуда тебе знать? Или сам подался в вещуны?

— Она пришла сегодня ко мне, предложила помочь… занять твое место. Она распространяла мерзкий слух, будто бы ты, Отец, — баргул. Не знаю, скольким воинам она уже успела влить в уши свой яд.

Я округлила зала. Отец? Помочь занять место? Да, Лера, с таким везеньем нужно было сразу в море топиться, это хотя бы не так больно.

— И ты отказал ей? Глупый щенок… — протянул мужчина, — А ведь она могла дать тебе неплохой шанс… Ты всегда был слишком преданный. В таких делах, преданность — это слабость. Однажды ты это поймешь. Но сейчас я тебе ее прощаю.

— Отец! — Г'ярт ударил сомкнутой в кулак пятерней себя в грудь.

— А теперь скажи, что ты предлагаешь с ней сделать?

— Сжечь. Как и положено поступать с лже-вещунами и предателями.

— Значит, так и поступим, — кивнул мужчина, — Ступай, распорядись, чтобы сложили костер.

Парень быстро развернулся, сделал несколько шагов к выходу и замер:

— Совсем забыл! При ней был камень, говорит, волшебный, — Г'ярт вынул из кармана бледный изумруд и прокрутил между пальцев, — Что за стекляшка? Он же даже на изумруд не похож, — хмыкнул он.

Я скосила глаза на Ва-Эхтар-Дан, который напряженный, словно натянутая тетива, замер, не дыша. Секунда, еще одна. Я едва успела откатиться в сторону, приложив поистине нечеловеческое усилие, когда вождь, в один миг обратился тем самым крупным полуразложившимся койотом и кинулся на своего сына, метя в горло.

Парень, оказался на диво проворен, вовремя отскочив в сторону, чтобы в следующее мгновение тоже обратиться в крупного волка. Лежать между двумя разъяренными существами оказалось, пожалуй, еще страшнее, чем осознавать то, что меня собираются сжечь. В ушах загудела кровь, и я попыталась откатиться в сторону. Получилось из ряда вон плохо. Пасть с виднеющимися сквозь облезшую плоть костями клацнула в опасной близости от моего уха:

— Не дергайся, девчонка, и проживешь чуть дольше.

Что остается делать, когда поступает такое ценное предложение? Конечно, попытаться сбежать! Что я и сделала, на этот раз, каким-то чудом, вполне удачно закатившись под топчан одним хорошим рывком. Дальнейший разворот схватки я наблюдала под довольно странным, и крайне неудобным углом. В основном следя за перемещением лап по полу. За кого болеть — я так и не определились, с одинаковым содроганием ожидая, когда же победитель примется за меня.

Долго ждать мне не пришлось, кости захрустели, жутким звуком ознаменовав завершение поединка, и вот, уже бесформенная туша разлагающихся костей и плоти повалилась на пол, ощерив разинутую пасть прямо на меня. Уверена, это звук я запомню надолго, видимо даже до конца своей жизни, ведь она обещает быть короткой.

Я с унынием отметила, что таки помогла пророчеству сбыться, и задвинулась еще чуть подальше — раздумывая над тем, как же новоиспеченный вождь (если, конечно, в этой глуши наследуют по праву крови), будет вытаскивать мою тушку из-под топчана.

«Лишь бы мечом прямо так не пырнул…» — подумала я.

Волчьи лапы вновь превратились в обычные голые человеческие ноги. Прошло еще с минуту, пока мой предполагаемый душегуб, напрочь позабыв обо мне, оделся, обулся, отшвырнул носком сапога быстро истлевающие останки, и что-то неразборчиво пробормотав, плюхнулся на живот. Вытаскивание моей сопротивляющейся тушки из-под топчана, оказалось не такой простой затеей, и парню пришлось изрядно попыхтеть. Я, кажется, цеплялась за подстеленный ковер даже кожей. Помогло это не особо, но и неудобств парню доставило не мало. Он справился. Тяжело выдохнул, и вытянул короткий клинок. Тут уж я на всякий случай закрыла глаза и помолилась. Не знаю кому — но сделала это вполне исправно. К моему изумлению убивать меня не спешили. Парень сопел, что-то отрывисто вздыхал, и я даже с любопытством приоткрыла один глаз, наблюдая за его мытарствами.

— «Чего он трясется? Еще с первого раза в сердце не попадет!» — Забеспокоилась я, с опаской уже двумя глазами глядя на изрядно дрожащий клинок. Определенно, такой способ умерщвления я приняла за гуманное благо, ведь гореть заживо — удовольствие наверняка ниже среднего.