Ф Йи - Становление Киоши [ЛП]

Только Кельсанг из всех троих испугался того, что могла раскрыть Тагака. Боялся и стыдился. Киоши уже хотелось защитить его от обвинений пиратки. Кельсанг был ей ближе всех.

— Мой отец звал его Живым тайфуном, — сказала Тагака. — Мы, преступники, любим громкие клички, но в это раз прозвище точное. Прадед как-то взял семью и несколько кораблей на запад возле южного края Царства Земли. Они представляли серьезную угрозу, потому что мастер Кельсанг, тогда еще юноша в расцвете сил, прибыл на зубре и прогнал их штормом. Идеальное решение для угрозы в море, да? — сказала она. — Но вы когда-нибудь вытаскивали обломок дерева размером с цзянь из бедра? Или вас отбрасывало в море, и вы пытались держать голову над водой возле тридцатифутовой волны?

Тагака упивалась неловкостью мага воздуха и улыбалась.

— Я должна отблагодарить вас, мастер Кельсанг. Я потеряла в той экспедиции несколько дядь. Вы избавили меня от отвратительной битвы за власть. Но страх, что такое повторится, держит пятый народ и остальные корабли в Восточном море, все поколение моего отца боялось одного воздушного кочевника. Они думали, Кельсанг следил за ними с вершины южного Храма воздуха. Патрулировал небо над их головами.

Киоши посмотрела на Кельсанга, сгорбившегося в агонии.

«Так и было? — подумала она. — Туда вы отправлялись из Йокои? Охотились на пиратов?».

— Урок от твоего мастера магии воздуха, — сказала Тагака Юну. — Самую эффективную угрозу исполняют лишь раз. Представь мою тревогу, когда ты привел эту… коллекцию убийц на подписание мирного договора. Я подумала, что это означает, что в будущем нас ждут сражения.

Юн тихо напевал под нос, делая вид, что задумался. Он крутил в ладони фишку пай-шо, и она переворачивалась на его костяшках. Он снова управлял собой.

— Госпожа Тагака, — сказал он. — Вам не нужно бояться моих наставников. И если мы заговорили о жуткой репутации, то тревоги есть и у меня.

— Да, — Тагака смотрела на него свысока, пальцы лежали на рукояти меча. — Конечно, ты тоже тревожишься.

Борьба завязалась в контакте взглядов Юна и бесспорной правительницей Восточного моря. Тагана, наверное, хотела отыскать Аватара, но Киоши видела только своего друга, юного и уязвимого, оказавшегося не в своей тарелке.

Тагака все-таки отыскала то, что хотела, в голове Юна. Она отклонилась и улыбнулась.

— Знаешь, плохая примета — проводить важную церемонию с кровью на душе, — сказала она. — Я очистила себя от прошлых преступлений потом и льдом до вашего прибытия, но с таким пятном смерти на вашей стороне придется повторить это до завтрашнего утра. Вы можете оставаться тут, сколько захотите.

Тагака сцепила пальцы, ее люди покинули юрту без слов, словно она прогнала их. Пленники Царства Земли ушли последними, даже толком не оглянувшись на них. Казалось, Тагака продумала это оскорбление, словно говоря: они больше боятся меня, чем надеются на вас.

Цзянжу соединил ладони.

— Ты хорошо постарался…

— Это правда? — рявкнул Юн.

Киоши не слышала еще, чтобы Юн перебивал наставника, и, судя по сдвинутым бровям, этого не слышал и Цзянжу. Он вздохнул, предупреждая этим, чтобы другие молчали. Проблема была между ним и его учеником.

— Что правда?

— Пять тысяч? Вы похоронили пять тысяч человек заживо?

— Это преувеличение, сделанное преступником.

— Тогда что правда? — сказал Юн. — Их было пятьсот? Сотня? Какое количество можно оправдать?

Цзянжу тихо рассмеялся, его грудь трепетала.

— Правда? Правда, что Желтые шеи были нижайшими отбросами, которые возомнили, что могли грабить, убивать и разрушать безнаказанно. Они не видели ничего плохого во взмахах своих мечей. Они верили, что могли вредить людям без последствий.

Он ткнул пальцем в центр доски пай-шо.

— Я принес им последствия, — сказал Цзянжу. — Потому что правосудие — это просто последствия. Я дал ясно понять, что ужасы, которые они устроили, вернутся к ним, только и всего. И знаешь, что? Это сработало. Уцелевшие даофэи разбежались по округе, потому что теперь знали, что за их преступления их ждет наказание.

Цзянжу взглянул на выход, куда ушла Тагака.

— Может, ты не слышал об этом от честных жителей Царства Земли, потому что они видят это так же, как я. А преступники, как она, смотрят, как вершится правосудие, и ругаются из-за нехватки прощения, удобно забывая при этом о том, чем они заслужили наказание.

Юну, казалось, было сложно дышать. Киоши хотела подойти к нему, но поведение Цзянжу заморозило воздух в юрте, обездвижив ее.

— Юн, — сказала Кельсанг. — Ты не понимаешь, что было раньше. Мы делали то, что должно были, чтобы спасти жизни и сохранить равновесие. Нам приходилось действовать без Аватара.

Юн выпрямился.

— Как вам всем повезло, — сказал он сухо и прямо. — Теперь можно передать бремя смертей мне. Я постараюсь следовать примеру учителей.

— Хватит! — прорычал Цзянжу. — Ты позволяешь себе злиться из-за беспочвенных обвинений пирата! Выйдите. Мне нужно поговорить с Аватаром наедине.

Ранги выбежала быстрее всех. Хей-Ран проводила ее взглядом. Может, дело было в их одинаковом выражении лица, когда они сжимали губы, чтобы скрыть эмоции, но Киоши казалось, что ей хотелось побежать за дочерью. Но Хей-Ран вышла скованно из другой стороны юрты.

Когда Киоши оглянулась, Кельсанг пропал. Только шелест оранжевой робы под шкурой на входе подсказал, куда он пошел. Она быстро поклонилась Цзянжу и Юну, не глядя в глаза, и побежала за магом воздуха.

Она нашла Кельсанга в дюжине шагов оттуда, он сидел одиноко на стуле, брошенном, скорее всего, одним из стражей Тагаки. Его ноги погрузились глубоко в снег от его веса. Он дрожал, но не от холода.

— Знаешь, после смерти Курука я думал, что неудача в наставлении его на верный путь была моей последней огромной ошибкой, — тихо сказал он ледяной земле перед пальцами его ног. — Оказалось, я не закончил позориться.

Киоши знала, что воздушные кочевники считали священными все жизни. Они были мягче всех, никого не считали врагами, могли простить преступников. Но исключительные обстоятельства заставили его перешагнуть эти убеждения. Кельсанга точно можно было простить, ведь он спас целые города на берегах западных морей.

Но напряжение в его голосе говорило, что это не так.

— Я никогда не рассказывал тебе, как сильно пал в южном Храме воздуха из-за того дня, — Кельсанг попытался выдавить улыбку сквозь боль, но она ускользнула, став слезной гримасой. — Я поступил вразрез с убеждениями воздушных кочевников. Я подвел учителей. Подвел весь народ.

Киоши вдруг разозлилась, хоть не знала, на кого. Наверное, на весь мир за то, что его тьма заразила такого хорошего человека и заставила его ненавидеть себя. Она обвила Кельсанга руками и обняла его как можно крепче.