Марк Кузьмин - Утерянные крылья

- Так как ты собираешься сделать его сильнее за три дня?

- Урахара разработал один очень опасный и сложный метод, который может помочь быстро достичь Банкая.

- Что?! - удивился я.

Я годами учился, но даже сто лет назад, когда в реальность воплотил Куроцубасу, я был еще далек от банкая. А тут она заявляет, что этому можно научиться без многолетней подготовки всего за несколько дней? Пока сам не увижу, не поверю.

- А что такое Банкай? - спросил Ичиго.

- Вторая форма высвобождения занпакто, - отвечаю ему. - Как ты должен знать, занпакто - это не какая-то новая сила, даруемая синигами. Это воплощение его собственной души. Проводник от его Внутреннего мира в Реальный. Первое высвобождение происходит, когда занпакто в достаточной степени под тебя подстраивается, - указываю на меч Ичиго. - С носителя требуется только первый контакт. Услышать, понять и назвать имя. Банкай же требует совсем другого уровня. Не что-то, для чего ты 'используешь' меч, но что-то, что вы создаете вместе.

- Зангецу говорил мне, что я должен довериться мечу в битве с Кенпачи...

- Не 'довериться', - Така недовольно прервал Куросаки, - если бы все, что нужно было, сесть на шею своему занпакто, свесив ножки, и полностью довериться, весь Готэй мог бы Банкай использовать. Как мне обьясняли, занпакто не полностью отражает синигами. Как бы тебе обьяснить... В общем есть у меня знакомый меченый, чья сила - кресло. Сверхудобное седалище, аура, прогоняющая пыль из дома... Можешь представить такой занпакто? - меченный ухмыльнулся, - Суть в том, что создатель Асаучи заложил в них установку на боевую направленность. Именно она и становится препятствием для полного раскрытия. Тебе нужно стать чем-то вроде 'истинного воина' в сердце, и, как этого добиться обходными путями, ума не приложу.

Все же, на удивление много он понял из моего давнего рассказа про занпакто. Возможно, даже больше, чем я... Точнее, я всегда понимал сии простые истины где-то в сердце, но никогда не пытался придать им словестную форму.

- Ну, с точки зрения внутренних изменений обретающего банкай синигами, примерно так и есть, - продолжил я, - Снаружи же все проще. Невероятная мощь, отсутствие каких-либо сдержек и непреклонное намерение уничтожить противника, которое трудно сдержать даже ради тренировки, - я передернулся, вспоминая свои немногочисленные спарринги с капитаном Кучики, - Вот, например, тот же Зараки Кенпачи очень силен, но он постоянно дает противнику шансы показать себя, а большую часть своей мощи бесполезно распыляет в воздух. Представляешь себе его силу и волю, сконцентрированными на одной цели - смерти врага?

Ичиго поежился и проникся. Умей Зараки использовать свой меч в полной мере, мог бы и в порошок его стереть одним ударом. Только потому, что он любит наслаждаться боем и не хочет усиливаться и не дает ему развиваться. Даже мне страшно представить его потенциальную силу.

- Кстати, почему у кошки нет занпакто? - спросил Така.

- В семье Шихоин не принято давать обучаемому асаучи, пока он не овладеет своим телом и силой в полной мере. Только когда он на все сто процентов научится использовать свою духовную силу, только тогда ему выдается занпакто. В противном случае есть риск получить малополезную силу, вроде метания огненных шаров, легко заменяемую кидо. Если выпускнику академии важно то, что поможет выжить здесь и сейчас, то знатные дома могут воспитывать своих детей с прицелом на высший результат когда-нибудь в будущем. Когда именно приступить к овладению Занпакто, это для них уже личное дело каждого. Поверь, то, что у нее нет меча, не делает ее слабее, она просто лучше концентрирует свою энергию и даже без меча может высвобождать ее.

- Все-то ты знаешь, - фыркнула Йоруичи.

- Как есть, - пожимаю плечами. - Ладно, - поднимаюсь на ноги. - Я узнал все, что необходимо. Ичиго, ты хочешь обучаться у нее? Я, увы, при всех своих способностях уже сделал для тебя все возможное. Я пойму, если ты не захочешь рисковать.

Парень немного подумал, а затем вздохнул:

- Мои желания не помогут мне спасти Рукию. Я готов учиться!

- Да будет так, - киваю ему. - Значит, три дня. Мне тоже нужно подготовиться.

- Ты куда собрался? - спросила мне в спину Йоруичи.

- У меня назначена встреча на сегодня, - отвечаю ей. - Через пару часов вернусь.

- Кто ты такой? - вновь спросила она.

Я не стал сразу говорить и уворачиваться от ответа.

Эти вопросы будут и дальше сыпаться, да и она может попытаться проследить за мной, а значит, какой-то ответ ей нужен.

- Пока я не могу ответить, - говорю ей, оборачиваясь. - Через три дня я раскрою правду о себе!

Она явно осталась недовольна моим ответом, но спорить не стала.

Я лишь усмехнулся и поправил край капюшона, скрывая свои глаза...

- Вен, ты опять залез в мою полку с Джоджо? - хмыкнул Така.

- Пф, - Ичиго прысынул от смеха.

- Нет, ничего об этом не знаю, - резко развернулся и деревянной походкой пошел прочь.

Вот блин, спалили.

Ладно, я еще успею круто исчезнуть, пока ржать не начали...

***

- Он точно клоун, - покачала головой Йоруичи.

- Согласен, - кивает седой.

- Джоджо? - со смехом спросил рыжий. - Серьезно?

- Он большой фанат Куджо Джотаро, хотя, как по мне, молодой Джозеф Джостар куда круче...

- Пха-ха-ха-ха! - Ичиго покатился от хохота, а представительница дома Шихоин непонимающе хлопала глазами.

- Дать почитать?

В эту ночь Такеши от чего-то не спалось.

Вот уже второй день он ощущал себя как-то странно. С тех пор как появились в Сейретее риока, он чувствовал необычное волнение, будто он узнал прогноз погоды и теперь ждал ливня. Первый день прошел относительно спокойно, но вот второй начался как-то напрягающе.

Он уже привык, что в здании взвода всегда кто-то есть. Или Йоко остается, или Шуан, или еще кто из ребят бегает, но в этот раз он проснулся в здании один. Не то, чтобы ему это было важно, но все равно как-то не спокойно на душе стало.

Он не любил тут оставаться один...

Когда он бывал один, то слишком много вспоминал, а воспоминания мучали его...

Йоко и Шуан остались в больнице с Кваном, так что только к вечеру он встретил своего командира...

Йоко как-то изменилась за те часы, что он ее не видел. В ее взгляде больше не было той ледяной обреченности и пустоты, какую он привык лицезреть в некогда веселой и жизнерадостной девочке. Ему было тошно от того, что отчасти он сам и был виновен в ее состоянии, но поделать, увы, ничего не мог.