Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

Сандр помедлил и склонил голову:

— Да. Я понимаю и благодарю тебя. Ты имеешь знание о том, что предстоит нам?

— Никто, — и мы! — не способен предвидеть день завтрашний. Если кто заявит другое, — держись от него подальше.

Озеро от голоса своего хозяина заволновалось, белые цветы в ярко-зеленом обрамлении закачались на волнах, над ними бабочки устроили радужное кружение. И цвет воды поменялся: с нежно-голубого до насыщенно-фиолетового с примесью изумрудной зелени.

Яркий шар Иш-Аруна застыл над южными холмами, в той стороне, где стоит Храм. Надо торопиться. И Сандр посмотрел на Азхару. Она подняла Малыша, он нехотя расположился на ее плечах. Похоже, кот тоже понимает, в чем дело. Глаза Азхары потемнели: она не согласна с решением Комитета. Внутренне не согласна, — ведь с Комитетом не спорят. И, не оглядываясь, медленно двинулась на север, к дому своему, который потерял тепло после ухода с дозором отца ее, Айдана. Вот так: впервые дороги Нура и Азхары расходятся диаметрально. Впервые и навсегда!

— Нур, нам пора, — сказал Сандр, — Пока обойдем кругом озера, пока…

— Но зачем вам такой длинный путь? — с улыбкой спросил Дух; его красивое лицо засияло светом добрым, мягким, оранжевым, — Ведь можно напрямую. Я перенесу ваши одежды. Оставьте их на берегу. Да и омовение перед входом в Храм обязательное дело…

— Благодарю тебя, Бухайр, — прошептал Нур, провожая взглядом Азхару.

Сандр понял: услышав имя Духа, он вошел в число его друзей. Но встретится ли с ним еще раз? Апельсиновая фигурка Азхары исчезла за вершиной холма. Нур повернулся к Сандру. Сандр улыбнулся сочувственно. И удовлетворенно, — красно-золотистая кожа Нура излучает гармоничное сияние в теплых тонах. Сила цветов ауры сообщает: Нур имеет мощную энергетику и способен уже перенести испытания предстоящего путешествия. Старший брат Нура был таким же. Но нет, пока надо говорить не «был», а есть! У Фреи с Ахияром очень красивые и могучие сыновья, гордость народа айлов.

Желтый песок светится мягко и крупно, гладь озера сделалась неподвижным зеркалом. Внезапно, — то ли Бухайр тому виной, то ли вмешались высшие силы, — в голубом зеркале отразились разом обе луны. На одно мгновение, но… А следом за ними, — звезда Нура, которую никак не увидеть на небе днем. Пожалуй, это для Нура…

Вода изменила свойства, плыть чрезвычайно легко. Они держались рядом и молча, ведь с Нуром прощалось и озеро. Цветные рыбки с пушистыми хвостами кружили рядом, сине-белые дельфинчики ныряли-выныривали, извергая золотисто-голубые струйки-фонтанчики. Нур улыбался им, они — Нуру. Только лотосы стоят неподвижно, белые бабочки замерли на краях лепестков. Лотосы, как и все цветы, любят айлов, но тут, в царстве Бухайра, они демонстрируют гордую независимость.

Одежда ожидала их, аккуратно и бережно сложенная на траве, под охраной взрослого павлина ростом повыше Нура. По оригинальной окраске павлиньего хвоста Сандр определил: этот из поющих, такая же редкость, как и озерные лотосы. Во всем Арде Айлийюн их одна-единственная стая. Непонятные птицы, — летать не летают, но очень любят воспроизводить песни айлов. Существует мнение, что они проникают в сны айлов-певцов и крадут мелодии до полного их созревания. И исполняют первыми. Сандр предположил: этот красавец здесь не просто так, наверняка с сюрпризом. И не ошибся: пока они с Нуром облачались в туники, павлин свернул и снова развернул веер хвоста, переменив его рисунок, и запел голосом Фреи колыбельную песню. Мелодия Фреи, на неизвестно чьи слова. Ее часто исполняют по вечерам в школе первой ступени. Закончив песню, павлин повернул изящную головку с красным гребнем к Нуру и голосом Грэйса строго сказал:

— Нур, поторопись же. Ведь Комитет ждет тебя.

Сандр рассмеялся и сказал:

— А ведь он прав, певец-имитатор. Пробежимся?

Единственный Храм айлов возвышается на вершине самой высокой горы Арда, днями и ночами сияя блеском вечных металлов. Никто не знает, в какую эпоху, кто и как его возвел. За шпиль центрального купола всегда цепляется сизое облачко, а на башенках кругом купола устраивают гнезда лебеди. Почему здесь? Ведь тут холодно, на куполе и у подножия Храма всегда лежит снег.

Айлы предпочитают здания одноэтажные, строят их среди деревьев, на речных берегах, вблизи родников. И тяжелая монументальность Храма внушает им чуть ли не почтение. Во всяком случае, — уважение имеет место.

Вот и Нур: остановился в начале вьющейся среди скал лестницы и смотрит на Храм с трепетным восхищением.

— Я ведь только начал учиться…, — негромко сказал он, — И не успел прочитать еще ни одной древней книги…

Сандр согласился с ним. Жаль, путь знаний не пройден… Ведь всего год назад Нур был воспитанником Учебного Центра средней ступени. А Нур уже заговорил о будущем:

— Нам нужна еще одна школа, — по изучению Свитка и практике служения в Храме.

Да он рассчитывает, что экспедиция вернется со Свитком! На самом деле, — Храм без Свитка, как Лотосовое озеро без Бухайра и его лотосов.

— Я спрашивал в школе… Учитель общей истории Нияти говорит: идея о самосотворении мира появилась еще перед Азарфэйром. Но для чего тогда Храм?

— Ты сам как думаешь? — задал вопрос Сандр.

— Мне непонятно. Как я или кто-то мог самосотвориться? Из чего? И откуда я знал, каким мне надо быть, если меня еще не было?

Сандр задумался. Волна небывалой печали накрыла его. И стараясь избавиться от мрачных мыслей, он обратил взгляд на видимый мир айлов, пытаясь в нем отыскать то надежное и устойчивое, что спасло бы дорогих ему существ от предстоящих испытаний.

За горой Джебл, на которой стоит Храм, дальше к югу на высоте поменьше, стоит еще один древний памятник. Маяк, бездействующий и бесполезный. От моря его хорошо видно. Днем видно. Но построили его для тех, кто пересекал океан ночью… Океан уже не помнит кораблей и парусов. Многое забыто… Айлы недавно решили возродить корабельное дело. Но не поздно ли взялись? Ведь традиции кораблестроения ушли вместе со знаниями. В голове Сандра много опасений и сомнений. И они множатся. Радуга айлов понапрасну не меняется. Нур умница, уловил самое важное для народа. Но его личная, наиважнейшая, задача другая. И Сандр, справившись с замешательством, спросил:

— Ты давно смотрел на Радугу?

Нур сузил взгляд, аура его взволновалась.

— Я понял… Мы назвали это «красным приближением». Если ты спрашиваешь, то это связано с нами? Со мной. Так?

Сандр даже головой тряхнул, настолько поразило его «красное приближение». Как точно и образно сказано! Растет разумное поколение…

— Да. Наш дом — сад, цветущий и дарующий плоды непрерывно. Наши дома, школы, мастерские, воспитательный центр среди цветов. Но полуостров наш не так уж и велик. И немногочислен наш народ. И мы плохо представляем, кто и как обитает в Большом Мире. Небо наше двухлунное, солнечно-звездное, радужное. И мы не задумываемся, почему это так. А ведь над садами, взращиваемыми нами на побережье Большого Мира, второй, большой луны уже нет. За теми садами — Пустыня. Жгучая, бесплодная, громадная. Ее не обойти, ведь с запада она примыкает к джунглям, а с северо-востока — к дремучей тайге, граничащей на севере с мерзлой тундрой. Мы — в изоляции. Но обо всем этом мы еще поговорим. Сейчас — Комитет Согласия.