Татта Риззи - Невеста на убой

Обернувшись, я увидела небольшую веселую компанию из пятерых озорников: двух девочек и трёх мальчиков. Черные толстые косы, горящие зеленью глаза (под стать летнему лугу), босые пятки, мелькающие из-под белых длинных сарафанов, их нежные улыбки и воинственные кличи ребят, что столь угрожающе махали длинными палками и подгоняли невидимых коней ― все это заставило меня улыбнуться.

– Эй! – позвала я их, но меня даже не заметили. – Эй! – повторила я еще громче, помахав руками над головой, но и это не помогло.

Я бросилась к ним, но они, словно назло, метнулись в другую сторону.

– Подождите! Стойте! Эй!

Дети будто и не слышали моих криков. Они задорно нырнули в высокую траву, что почти полностью скрыла их из виду, и бросились наутек, даже ни разу не посмотрев в мою сторону. Я обернулась, чтобы еще раз получше рассмотреть это место, но вместо прошлого обрыва передо мной предстала пустота… даже не так, чернота! Тьма наступала с каждым шагом, уже почти поглотив все, что некогда зияло за моей спиной.

– Твою… ― я стояла с широко распахнутым ртом и с ужасом наблюдала эту картину: ― Это что еще такое?!

Дети уже успели пересечь странное поле с высокой травой и один за другим, перепрыгивая большую поваленную сосну, скрывались в тени деревьев. Я с опаской посмотрела на приближающуюся тьму, продолжающую поглощать все на своем пути, и больше не стала терять ни секунды – бросилась вслед за детьми.

Сердце бешено колотилось, каждый стук отдавался в барабанных перепонках, я лихорадочно разгребала высокие заросли травы перед собой, стараясь как можно быстрее нагнать сорванцов. А непонятная опасность продолжала наступать мне прямо на пятки. В какую-то секунду моя рука скользнула по траве, и та вмиг испарилась. Я видела, как мое тело окутал черный цвет, он поглощал все вокруг меня: траву, небо, землю, лес впереди, но я не ощутила ни боли, ни страха… Стало спокойно, настолько спокойно, что мне было трудно в это поверить. Мозг начал искать причины для паники, и их было здесь немало: я стояла посреди тьмы, у которой черт его знает, что на уме, в полном одиночестве – и это как минимум главная причина для того, чтобы уже начать голосить во все горло. Но почему-то… Почему-то мне совсем не хотелось паниковать. Напротив, я чувствовала себя… Даже не знаю, как лучше описать… В полном порядке? Да, наверное, так и было.

Неожиданно яркий белый огонек зажегся вдали. Он был похож на холодную звезду, которая отчаянно взывала ко мне. Я сделала шаг, за ним еще один и еще. Свет становился все ярче. И я побежала. Побежала прямо ему навстречу, подгоняемая каким-то нелепым любопытством и надеждой, что он приведет меня куда-то, где мне очень надо оказаться. В один момент он вырос прямо на моих глазах. Шаг, и я уже стояла рядом с ним. Только это уже была не звезда, а большая светящаяся воронка. Не задумываясь, я протянула к ней руку и коснулась кончиками пальцев. Свет окутал все мое тело, ослепил, а затем исчез.

Я стояла на пороге ветхой деревянной лачуги. Было темно, в горнице горела только одна маленькая лампада. К потолку была подвешена резная колыбель, застеленная белыми кружевными тканями. Возле нее сидела женщина с черными как смоль волосами. Она слегка покачивала ее и напевала уже знакомую мне песню:

– Ветер-проказник, не шали,

Ветки деревьев не тереби,

Иди в поле, там много ржи,

Ты колоски ее к земле преклони.

Пусть колоски прошепчут земле,

Сколько звезд воцарилось во тьме,

Пусть ей расскажут и о луне,

О белолицей расскажут во сне…

Дверь горницы отворилась прежде, чем я успела заглянуть в колыбель. На пороге появилась Гладия, со своей копной седых волос, которые, как и плечи, были покрыты толстым слоем снега. Она брезгливо стряхнула его на маленький, местами вытертый до дыр коврик, и перешагнула через порог, не забывая оббить об него длинные войлочные сапоги.

– Тише, сестра, ― взмолилась женщина возле колыбели.

Она подняла голову и укоризненно посмотрела на гостью. Я ахнула. Передо мной сидела Нирая! Только лет на двадцать, а то и тридцать моложе.

– Он только уснул, ― ласково добавила она и поспешила проверить младенца. Маленькое круглолицее чудо, сладко посасывая палец, слегка поморщилось, а затем, немного поерзавши, вновь предалось нежным сновидениям.

– Как он сегодня? – спросила Гладия, проходя в горницу и пристально вглядываясь в лицо ребенка.

– Хворь отступила, ― улыбнулась Нирая. Она бросила взгляд на плечо сестры, где меховая мантия скреплялась брошью в виде зеленого паука: ― Он тебе идет.

– Да, ― угрюмо отозвалась та.

– Ты совсем не рада? Мне казалось, что ты мечтала занять место матери?

– Не я должна была занять ее место, Нирая, ― Гладия с грустью покосилась на сестру, а затем вновь устремила печальный взгляд на младенца.

– Нет, ― испуганно воскликнула та: ― Нет! Гладия, ты же знаешь! Прошу, все должно оставаться так, как есть.

Гладия положила руку на плечо сестры, Нирая крепко сжала ее ладонь, продолжая вопрощающе смотреть в ее глаза.

– Не губи, Гладия!

– Не я твоя погибель, Нирая, а твои страхи.

– Сильные в этом мире долго не живут, вспомни нашего отца. Мать всегда говорила…

– Наша мать была трусихой!

– Не говори так! – Нирая возмущенно привстала. – Благодаря ее осторожности мы выжили!

– Разве это жизнь? Нирая, посмотри вокруг! Мы любого шороха боимся!

– Пока они думают, что мы слабы – нас не трогают.

– Не трогают? – ухмыльнулась Гладия. – Лучше скажи, не добивают!

– К чему этот разговор? – Нирая сдвинула брови и приблизилась к сестре вплотную. Она нежно провела рукой по ее щеке, а затем притянула лицо к себе, соприкоснувшись лбами. – К чему нам огласка, коли мы и дня после нее не проживем? Все ринутся к нам: колдуны, оборотни и… драконы. Они все нападут. Наших сил не хватит. Так к чему, скажи мне?

Гладия зажмурила глаза и поджала губы. Выражение ее лица было преисполнено боли и отрицания. Она насилу сглотнула их, словно пытаясь переступить через себя, и ответила:

– Ни к чему.

– Вот видишь, ― улыбнулась Нирая и растаяла в темноте.

Я снова очутилась в окружении черной пустоты, снедаемая любопытством. В голове крутился ворох вопросов, и казалось, что ответ совсем рядом… Было такое чувство, будто я уже его знаю, просто никак не могу преобразить в слова.

Передо мной вновь вспыхнул свет. Я тут же бросилась к нему. Всего три шага ― и яркая точка уже превратилась в большую воронку. Одно касание ― и меня вновь унесло.

На этот раз я очутилась на том же поле, на котором еще недавно резвились дети. Только теперь здесь уже были не они. Передо мной стояли подростки – мальчишки лет тринадцати: черноволосые, худощавые, с изобилием странных витиеватых татуировок на руках. Их глаза сияли подобно драгоценным изумрудам, и это было единственной роскошью в их внешнем виде. Потертые серые штаны, местами латанные майки того же цвета. Их легко было принять за нищих, но весьма счастливых. На их лицах красовалась широкие улыбки, доносился громкий и звонкий смех. Солнце припекало, легкий горный ветерок своими редкими порывами словно снимал излишки летнего зноя. Зеленый луг, прореженный яркими цветами, добавлял красочности беззаботной картине.