Рик Форд - Странствие за Фарадоунами [ЛП, ред.sonate10, Linnea, с картинками]

Иллюстрации: Оуэн Белл, обложка: Джон Батлер

В Серебряном Лесу все шел и шел снег. Большие снежинки, засыпая все вокруг, безостановочно летели всю ночь, и вот около каждой травинки намело толстый округлый столбик из снега, и на каждой веточке сверху насыпало ее собственную белую копию. Брок глянул вверх, и его заворожили мириады белых пятнышек в воздухе. Казалось, они падают прямо ему в глаза, будто их притягивало к земле магнитом; вместе с тем они не спешили, скорее целеустремленно плыли по ветру. Он встряхнулся, и с него вихрем посыпались снежинки, а потом он отступил подальше под Старый Бук; между огромных корней, образующих невысокую стенку по сторонам от входа в логово, осталась выглядывать лишь его голова. Брок наслаждался ночью; стояла та безмятежная тишь, когда каждый звук тут же гаснет в толстом одеяле белизны, и, несмотря на снег, воздух был относительно прозрачен, так что он мог различить пруд в полях за лесом.

Семейство Брока проживало в Буковом Логове множество поколений, кое-кто поговаривал — с До-Людских времен, и тогда логово, конечно, лежало как раз посредине огромных первобытных лесов, покрывавших всю землю. Теперь, когда человек истребил едва ли не все леса, поля захватили пространство почти до самого логова, так что оно оказалось у кромки леса, и сам Серебряный Лес съежился до размеров недолгой прогулки и в длину, и в ширину. Таким образом, логово превратилось в удобный наблюдательный пункт, а Брок принял на себя роль стража леса и проводил большинство ночей, приглядывая за полями или прогуливаясь вдоль опушки, заодно подыскивая, чего бы поесть. Прочие животные таким положением дел были довольны, потому что Брок научился отличать настоящую опасность (и тогда он громко тявкнул бы два-три раза) от простой нужды соблюдать осторожность — и в этом случае он не поднимал тревогу, а всего лишь наблюдал и выжидал, пока инцидент не исчерпывался сам собой.

Этой ночью он особо не волновался. Ночами вроде этой Великий Враг почти никогда не показывался, а если кто-то из его народа и появлялся, то лишь чтобы промелькнуть вдалеке в этой их забавной стоячей манере — балансируя на двух ногах, с опущенной головой, и, бывало, не успевал Брок их приметить, как они тут же исчезали. Брок немножко жалел их, так редко видящих красоту и умиротворенность подобных ночей, и размышлял, было ли это причиной их натуры или же следствием. Ибо из-за враждебности ко всему они на языке Древних звались «Уркку», или Великий Враг.

Погрузившегося в размышления Брока внезапно вернул к действительности запах, донесшийся сквозь снегопад; Брок припал к земле и приложил ухо к одному из огромных боковых корней. Приближались уркку; Брок слышал двуногую поступь, которую ни с чем не спутать, но уркку было всего двое, и они шагали медленно и ровно. Держась пониже, он пристально вгляделся сквозь снежинки, теперь ставшие помехой, потому что попадали ему в глаза и мешали смотреть; он увидел, как уркку обогнули пруд и собрались пересечь большое поле перед лесом. Они коротко передохнули, опершись о старые деревянные ворота при входе на поле, а потом пошли по нему напрямик к логову. Хотел бы Брок знать, поднимать ли тревогу; он редко устраивал ее ночью, даже когда уркку были на подходе, потому что люди, приходящие в лес затемно, редко причиняли вред. Вот если бы у непрошеных гостей были инструменты, которыми те копали землю, или длинные тонкие штуковины, изрыгающие смерть, тогда он потревожил бы лес.

Напрягая все мускулы, подергивая черным кончиком носа, он наблюдал, как они медленно идут вперед, теперь уже несомненно направляясь в сторону перелаза через изгородь, который был шагах в тридцати от Старого Бука. Было ясно, что они хорошо знают лес, потому что они не мешкали и не озирались, как большинство уркку, а вместо этого перебрались через перелаз и направились прямо к Большому Дубу в центре. Чтобы дальше наблюдать за ними, Броку пришлось вылезти из логова и медленно прокрасться к небольшому ручью, пересекавшему Серебряный Лес, откуда он мог видеть уркку отчетливее. Он подполз ближе к зарослям рододендрона, спускавшимся к ручью, и его взору предстала необычная картина.

Все было до крайности странно. Первое, что поразило его — он не испытывал отвратительного чувства страха, почти всегда нападавшего на него вблизи уркку; все инстинкты говорили ему, что опасности нет и что если даже его увидят, ему ничто не грозит. Второе — он приметил, что один из двоих, повыше, с волосами покороче, нес издающий непонятные звуки сверток, с которым обращался очень бережно. Другой, с гораздо более длинными волосами, сейчас усеянными белым, просто неподвижно стоял, пока первый опускал сверток на землю под дубом, у самого основания огромного ствола. Затем он принялся копаться в снегу и укрывать сверток найденными под снегом листьями и торфяным мхом, покуда не остался свободным лишь маленький участочек наверху, из которого до Брока доносились странные звуки, похожие на плеск реки на мелководье.

Лишь только человек встал, сквозь недвижный воздух неожиданно пробился перезвон колоколов. Это церковь в деревне сзывала народ на Рождественскую полуночную службу. Для Брока то было зловещее предзнаменование. Полночные Колокола раздавались раз в году, и двумя днями позже приходили убийцы. Лес нужно предупредить! Он обернулся к странной картине под дубом и увидел, что двое стоят на коленях у свертка. Тот, что с длинными волосами, приблизил голову к незакрытому промежутку, помедлил секунду-две и отодвинулся. Потом оба встали с коленей и на мгновение обхватили друг друга руками — такого Брок ранее за уркку не замечал. Он почувствовал исходящее от них глубокое чувство нежности и печали, и его самого начало пощипывать от волнения и предчувствий, пока он глядел, как они медленно, рука в руке, идут прочь оставив сверток под Большим Дубом.

Он подождал, пока они не вернулись к перелазу и не двинулись через поле, и тогда начал очень медленно и осторожно перебираться по бревну — единственный способ преодолеть поток, если только не обходить его до самого перелаза.