Виктория Авеярд - Стеклянный меч [litres]

Я ползу по булыжникам, не видя ничего дальше собственного носа. Но даже это проблематично. Что, что такое происходит со мной?

Кто-то хватает меня за руку, очень больно. Я изворачиваюсь, ничего не видя, и тянусь туда, где должна быть шея противника. Мои пальцы цепляются за броню, гладкую, богато украшенную.

– Я ее поймал! – говорит голос, который я узнаю.

«Птолемус Самос».

Я едва вижу его лицо. Черные глаза, серебряные волосы, кожа цвета луны.

Заорав, я собираю все силы и обрушиваю на него молнию. Мы одновременно издаем крик, и я хватаюсь за руку. Огонь наполняет мои внутренности. Нет, это не огонь. Его я ни с чем не спутаю. Это что-то другое.

Я получаю пинок в живот и качусь кубарем, пока не оказываюсь носом вниз, к грязи. Мое лицо исцарапано и окровавлено. Прохладная земля приносит короткое облегчение, боль успокаивается настолько, что ко мне возвращается зрение. Но когда я открываю глаза, то больше всего хочу ослепнуть.

Надо мной стоит Мэйвен, склонив голову набок, как любопытный щенок с игрушкой. А за его спиной кипит бой. Неравный. Шейд выведен из строя, а я лежу в грязи – остались только Кэл и Фарли. У нее пистолет, но от оружия мало толку, раз Птолемус способен отражать пули. По крайней мере, Кэл расплавляет все, что к ним приближается – по мере сил сжигает ножи и лозы. Но долго это не продлится. Их загнали в угол.

Впору завопить от отчаяния. Мы спаслись от одной петли только для того, чтобы угодить в другую.

– Посмотри на меня, пожалуйста.

Мэйвен двигается, заслоняя мне обзор. Но я не доставлю ему такого удовольствия. Даже ради собственного спасения не стану на него смотреть. Вместо этого я сосредотачиваюсь на странном щелканье, том самом, которое, кажется, больше никто не слышит. Боль вспыхивает каждую секунду.

Мэйвен хватает меня за подбородок и дергает, заставляя повернуться к себе.

– Такая упрямая… – Он щелкает языком. – Одно из лучших твоих качеств. Ну и вот это, – добавляет он, проводя пальцем по моей окровавленной щеке.

Щелк.

Мэйвен сжимает пальцы, и в моей челюсти взрывается фейерверк боли. От щелканья она еще усиливается и проникает глубже. Я неохотно смотрю на знакомые синие глаза и острое бледное лицо. К моему ужасу, передо мной не Мэйвен из моих кошмарных воспоминаний, призрак из крови и тени. Он настоящий. Я узнаю решимость в его глазах. Я видела ее на палубе королевской лодки, когда мы плыли в Археон, оставляя прежний мир позади. Тогда он поцеловал меня в губы и пообещал, что никто не причинит мне вреда.

– Я же сказал, что найду тебя.

Щелк.

Его рука движется к моему горлу и смыкается. Достаточно, чтобы я молчала, но не настолько сильно, чтобы я перестала дышать. Прикосновение Мэйвена обжигает. Я хватаю воздух, не в состоянии как следует вдохнуть, чтобы закричать.

«Мэйвен. Мне больно. Мэйвен, остановись».

Он – не Элара. Он не способен прочесть мои мысли.

В глазах снова темнеет, перед ними мелькают черные точки, то расширяясь, то сокращаясь с каждым жутким щелчком.

– И я сказал, что спасу тебя.

Я ожидаю, что его хватка усилится. Но она остается неизменной. Свободная рука тянется к моим ключицам, пылающая ладонь касается кожи. Он сжигает меня… клеймит. Я снова хочу закричать, а получается только всхлип.

– Я – человек слова. – Мэйвен опять наклоняет голову набок. – Когда того хочу.

Щелк. Щелк. Щелк.

Мое сердце пытается впасть в тот же ритм. Оно бьется так лихорадочно, что я не выдержу. Оно грозит разорваться.

– Хватит… – с трудом выговариваю я, вытянув одну руку и мысленно призывая Шейда.

Но Мэйвен касается ее, и от этого тоже больно. Я вся горю.

– Достаточно, – кажется, говорит он – но не мне. – Я сказал – достаточно!

Его глаза как будто кровоточат – это последние источники света в темнеющем мире. Бледно-голубые, занимающие все поле зрения. От них расходятся зазубренные ледяные линии. Они превращаются в прутья клетки. Я не чувствую ничего, кроме боли ожогов.

Это последнее, что я помню, прежде чем белая вспышка света и звука раскалывает мой мозг. Весь мир – боль.

Слишком много всего – и при этом ничего. Ни пуль, ни ножей, ни кулаков, ни огня, ни живых зеленых удавок. Это не то оружие, с которым я сталкивалась раньше – оно мое. Молния, электричество, искры… перегруз, превышающий даже мои пределы. Один раз, в Чаше Костей, я уже призвала бурю и выложилась до конца. Но то, что делает Мэйвен, меня убивает. Рвет на части, нерв за нервом, ломая кости и раздирая мышцы. Мое тело пожирают изнутри.

Вдруг я понимаю… именно так они себя чувствовали? Те, кого я убила? Вот что такое умереть от молнии?

«Контроль». Так говорил Джулиан. «Контролируй себя». Но это слишком трудно. Я – плотина, которая пытается удержать целый океан. Даже если бы я могла остановить эту щелкающую штуку, чем бы она ни была, я не в состоянии справиться с раздирающей болью. Протянуть руку. Пошевелиться. Я в плену в собственном теле и могу лишь беззвучно вопить. «Скоро я умру. По крайней мере, это закончится». Но пытка не заканчивается. Боль продолжается, непрерывно атакуя все органы чувств. Пульсирует, но не отступает, меняется, но не проходит. Белые пятна, ярче солнца, пляшут у меня перед глазами, пока вместо них не появляются алые. Я пытаюсь их сморгнуть, контролировать хоть что-то в себе, но ничего не получается. Я бы не заметила, даже если бы что-то и произошло.

Кажется, у меня уже не осталось кожи, она сгорела от непрерывных разрядов. Может быть, мне окажут милость и позволят истечь кровью насмерть. Это быстрее, чем белая бездна.

«Убейте меня». Я повторяю эти слова снова и снова. Единственное, что могу сказать, единственное, чего хочу. Все мысли о новокровках и Мэйвене, Шейде, Кэле и Килорне полностью пропали. Даже лица, которые меня преследуют – лица мертвых, – исчезли. Забавно, но теперь, когда я умираю, мои призраки решили уйти.

Лучше бы они вернулись.

Не хочу умирать в одиночестве.

«Убейте меня».

Слова опаляют горло, до крови ободранное от крика. Я ожидаю почувствовать вкус крови… хотя нет, я ничего не ожидаю. Только смерти.

Но, когда все чувства постепенно оживают, я понимаю, что мои кости и плоть на месте. Я даже не истекаю кровью. Я целая, хотя чувствую себя как-то странно. Усилием воли я поднимаю веки. И вместо Мэйвена или палачей вижу знакомые зеленые глаза.

– Мэра.

Килорн даже не дает мне возможности отдышаться. Он обвивает руками мои плечи и прижимает меня к груди, погружая обратно в темноту. Я невольно морщусь при этом, вспомнив ощущение огня в костях.

– Все хорошо, – бормочет он.

Есть нечто успокаивающее в том, как он говорит, в его искреннем дрожащем голосе. И Килорн отказывается отпускать меня, даже когда я невольно пытаюсь отстраниться. Он знает, чего хочет мое сердце, даже если истрепанные нервы не в силах с этим справиться.