Виктория Авеярд - Клетка короля [litres]

«Используй свой гнев. Используй ярость», – говорю я себе. Но они просто затопляют меня – и превращаются в отчаяние.

Мэйвен лениво помахивает ладонью.

– Дверь вон там.

Не удержавшись, я оборачиваюсь. Мэйвен пустыми глазами смотрит в потолок. И в голове я слышу голос Джулиана, шепотом повторяющий написанные им слова: «Мы не избраны, а прокляты богами».

В кои-то веки не я – объект пыток. Будь у меня возможность, я бы поблагодарила Айрис за то, что она позволила мне сидеть в сторонке, не привлекая внимания. Мое место заняла Эванжелина. Она пытается сохранять спокойствие, делать вид, что совсем не интересуется происходящим. Но остальные фрейлины постоянно поглядывают на нее – на девушку, которой должны были прислуживать. В любой момент я ожидаю, что Эванжелина свернется клубком, как одна из змей Ларенции, и начнет шипеть на всех, кто посмеет приблизиться к ее позолоченному креслу. В конце концов, эти покои раньше принадлежали ей.

Салон украсили заново для его новой обитательницы, и с полным основанием. Ярко-синие портьеры, свежие цветы в чистой воде, несколько тихих фонтанов – сразу понятно, кто тут поселился. Здесь правит принцесса Озерного края.

Айрис – в центре комнаты, в окружении служанок, Красных горничных, безгранично сведущих в искусстве красоты. Ей почти не нужна помощь. Ее высокие скулы и темные глаза красивы и без косметики. Одна горничная заплетает темные волосы Айрис в замысловатую корону, которую скрепляет сапфировыми и жемчужными шпильками. Другая наносит блестящие румяна, превращая и без того прекрасные черты в нечто абсолютно неземное. Губы у принцессы темно-фиолетовые, очаровательно очерченные. Платье – сверху белое, внизу ярко-синее, с переливами – оттеняет темную кожу, заставляя ее светиться наподобие того, как светится небо сразу после заката. Пусть даже внешность волнует меня меньше всего, рядом с Айрис я чувствую себя поломанной куклой. Я снова в красном платье, довольно простом по сравнению с моими обычными драгоценностями и парчой. Будь я немного здоровее, я тоже была бы красива. Нет, я не возражаю. Сегодня не мое дело блистать, и я этого не хочу – а рядом с Айрис уж точно не буду.

Эванжелина составляет разительный контраст с Озерной принцессой – несомненно, она постаралась. В то время как Айрис охотно разыгрывает роль юной стыдливой невесты, Эванжелина изображает оскорбленную и отвергнутую возлюбленную. Ее платье – радужный металл, переливающийся, как жемчуг, украшенный бритвенно-острыми белыми перьями и серебряной инкрустацией. Вокруг хлопочут служанки, нанося последние штрихи. Эванжелина неотрывно смотрит на Айрис, не сводя с нее черных глаз. Только когда к ней подходит мать, Эванжелина отворачивается, и то лишь затем, чтобы не смять изумрудно-зеленых бабочек, украшающих юбки Ларенции. Они лениво перебирают крыльями, словно от ветерка. Единственное напоминание о том, что они живые и крепятся к платью анимозы только благодаря способности. Надеюсь, она не намерена садиться.

Я и раньше видела свадьбы – дома, в Подпорах. Незатейливые сборища. Несколько напутственных слов, торопливое веселье. Семьи собирали крохи, чтобы угостить приглашенных гостей, а тем, кто просто приходил поглазеть, и вовсе ничего не полагалось. Мы с Килорном частенько таскали объедки, если таковые оставались. Набивали карманы хлебом, удирали и наслаждались добычей.

Вряд ли сегодня я проделаю то же самое.

Единственное, что мне предстоит держать в руках, – это себя. Ну и длинный шлейф Айрис.

– Как жаль, что другие ваши родственники не смогли сегодня присутствовать, ваше высочество.

Пожилая женщина, совсем седая, отделяется от многочисленных Серебряных дам, ожидающих Айрис. Она скрещивает руки на груди, обтянутой безупречным черным мундиром. В отличие от большинства военных, нашивки у нее новенькие, но тем не менее их количество впечатляет. Я никогда раньше не видела эту женщину, хотя в ее лице есть что-то знакомое. Впрочем, теперь, когда она стоит в профиль, угадать трудно.

Айрис слегка склоняет голову. За спиной у нее две горничных прикрепляют сверкающую вуаль.

– Моя мать – правящая королева Озерного края. Она должна всегда оставаться на троне. А моя старшая сестра, наследница, не любит покидать пределы королевства.

– Вполне разумно в такие неспокойные времена. – Пожилая дама отвечает поклоном, но не таким глубоким, как можно было ожидать. – Мои поздравления, принцесса Айрис.

– Благодарю, ваше величество. Я рада, что вы присоединились к нам.

Величество?!

Женщина наконец поворачивается спиной к Айрис, предоставив горничным заканчивать свое дело. Ее взгляд падает на меня, и она слегка прищуривается. А потом делает призывной жест. На пальце у нее сверкает огромный черный камень. Кошка и Клевер с двух сторон подталкивают меня вперед, заставляя подойти к этой титулованной особе.

– Мисс Бэрроу, – произносит женщина.

Она крепкая, с мощной талией, на полголовы выше. Я смотрю на ее мундир, ища цвета клана, чтобы понять, кто же она такая.

– Ваше величество? – отвечаю я.

Мой ответ звучит как вопрос – да это и есть вопрос.

Она самодовольно улыбается.

– Жаль, что мы не познакомились раньше. Когда ты притворялась Мэриэной Титанос и еще не превратилась в эту… – она легонько касается моей щеки, заставив меня вздрогнуть, – в эту слабую девочку. Возможно, тогда я поняла бы, почему мой внук ради тебя отказался от королевства.

У нее бронзовые глаза. Красно-золотые. Которые я узнаю где угодно.

И хотя вокруг идут приготовления к свадьбе, шуршат шелка и клубятся облака благовоний, я возвращаюсь к тому ужасному моменту, когда король потерял голову, а сын – отца. А эта женщина потеряла их обоих.

Из глубин памяти – из тех дней, когда я убивала время, изучая историю, – всплывает имя. Анабель, из Дома Леролана. Королева Анабель. Мать Тиберия Шестого. Бабушка Кэла. Теперь я замечаю ее корону – в аккуратно собранных волосах поблескивают розовое золото и черные алмазы. Совсем маленький венчик по сравнению с тем, в чем обычно щеголяют королевские особы.

Она отводит руку. Тем лучше. Анабель – истребитель. Я не хочу, чтобы она дотрагивалась до меня. Она способна уничтожить человека одним прикосновением.

– Я скорблю о вашем сыне.

Король Тиберий не был добр ни со мной, ни с Мэйвеном, ни с большей частью собственных подданных – с людьми, которые жили и умирали в рабстве. Но он любил мать Кэла. Любил своих детей. Он не был злым. Просто слабым.

Анабель не сводит с меня глаз.

– Странно. Ты ведь помогла убить его.

В ее голосе не звучит упрека. Ни гнева, ни ярости.

Она лжет.

Зал Совета неярок. Только белые стены и черные колонны, мрамор, гранит и хрусталь. Он словно пожирает радужную толпу. Знатные гости, чьи платья, костюмы и мундиры сверкают всеми возможными цветами, устремляются к дверям. Они нажимают, торопясь войти внутрь, прежде чем королевская невеста и ее собственная свита торжественно двинутся через площадь Цезаря. Снаружи толпятся сотни Серебряных, слишком незнатных для того, чтобы удостоиться приглашения на свадьбу. Они ждут, стоя рядами, по обе стороны прохода, за спинами многочисленных солдат двух держав. Камеры, поставленные на помосты, тоже ждут. И вместе с ними ждет все королевство.