Лаура Таласса - Ангелы жатвы [litres]

Он стиснул зубы, но кивнул.

Я ждала, что он скажет что-нибудь, но Палач поднялся и принялся доставать еду из холодильника. Не очень-то он разговорчивый.

– Ты мог бы сказать, что сожалеешь.

Он поднял голову, и его глаза вспыхнули.

– А я не сожалею.

Видимо, я задела больную тему. А мне действительно казалось, что у нас начался прорыв.

На его лице дернулась мышца, и он снова сосредоточился на стряпне.

Я наблюдала за его хлопотами. Он ловко орудовал ножом, нарезая овощи, и волосы упали ему на лицо. Мое сердце застучало чаще.

Он поймал мой взгляд и нахмурился.

– Что?

– Ничего, – ответила я и уткнулась в бокал. – Что ты готовишь?

– Рыбу.

Я поджала губы и постаралась не морщиться.

– Рыбы – наши друзья, а не пища.

Он посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Ты не смотрел «В поисках Немо»?

– Я похож на того, кто смотрит «В поисках Немо»?

– Справедливое замечание.

Закончив разделывать рыбу, он поставил филе в духовку и прислонился к рабочему столу, сложив руки на груди.

Я покрутила в руках бокал.

– Любишь готовить?

Он пожал плечами.

– А поговорить?

Он снова пожал плечами.

– Хочешь потрахаться?

Он резко вскинул голову.

– О, я так понимаю, это – да. Ладно, может, как-нибудь в другой раз.

Он зарычал и подошел ко мне. Ухватившись за край барной стойки, склонился надо мной.

– Тебе лучше не играть со мной.

И этого хватило, чтобы у меня намокли трусики. Только теперь я поняла, что у меня пунктик насчет плохих парней. Или, по крайней мере, насчет одного из них. А я-то думала, что только у Тени тяга к таким.

Я протянула руку и отвела прядь волос, упавшую ему на лицо.

– Но с тобой так весело играть.

Он поймал мою руку, но, когда коснулся кожи, снова немного растерялся. Всего несколько дюймов разделяло наши лица. Как и прежде, его злость стихала, сменяясь нарастающим жаром. Этот противоречивый мужчина тонул в своих желаниях. Прикасаться и чувствовать прикосновения. Это было написано на его лице.

Как лесной пожар, его желание перекинулось на меня, сжигая, поглощая, так что я больше не могла противиться.

Не знаю, кто сделал первый шаг, но внезапно его горячие губы оказались на моих губах. Он обхватил мое лицо ладонями, и поцеловал страстно, лихорадочно. Мы отчаянно желали друг друга. Его язык нашел мой, лаская его.

Я провела ладонями по его телу, чувствуя, как напрягаются мышцы. Чего бы я только не отдала, чтобы быть к нему еще ближе. Руки скользнули по его бедрам, замерли на верхней пуговице брюк.

Он крепче вжался в меня.

Что бы я ни говорила, мы могли бы сделать это прямо сейчас. Нас ничто не останавливало, кроме…

Я отстранилась.

– Нам нужен план, – задыхаясь, выпалила я, прижимаясь к нему лбом. – План спасения моей сестры. – Всего на мгновение я забыла об этом, но чувство вины уже затопило меня.

Икс кивнул и разжал объятия.

Он перешел на другую сторону барной стойки, устанавливая физический барьер между нами. Мы неотрывно смотрели друг на друга, оплакивая упущенную возможность.

– Жестокая Графиня будет держать ее на своей территории, – сказал Икс. – Первая задача – проникнуть в само здание. Это не проблема. Но беда в том, что невозможно попасть туда незамеченными. Как только мы приблизимся, за нами начнут следить камеры.

Я оперлась локтями о стойку и уставилась на губы Икса, все еще одурманенная поцелуем.

– Придется притвориться, что мы пришли сдаться.

Икс кивнул.

– Главный вопрос – как подобраться достаточно близко к Жестокой Графине, чтобы убить ее.

Как убить суперзлодея, обладающего целым легионом сил? Особенно если до сих пор никому – ни герою, ни злодею – не удалось этого сделать?

У нее всегда было преимущество. А шансы должны быть равными.

– А что будет, когда мы подберемся достаточно близко? – спросила я, все еще витая в облаках.

– Я прикоснусь к ней. – Искра возбуждения осветила лицо Палача. Что ж, у него были свои счеты с Графиней.

– У нее нет иммунитета?

Он как-то странно посмотрел на меня:

– Она не украла силу целителя. Пока .

Да, действительно.

– Зачем Жестокой Графине понадобилась моя сила? Это какой-то абсурд.

Икс сделал долгий глоток виски и отставил стакан.

– Старуха совсем свихнулась. Ей нравится пытать людей ради острых ощущений. Хочешь знать мое мнение? Ей нужна твоя сила, чтобы жертвы подольше оставались в живых.

Я прочертила пальцем линии на запотевшем стекле бокала.

– Она… действительно настолько испорченная?

Икс прислонился к стойке.

– Да.

Я отодвинула бокал и встала.

– Нам нужно спасать мою сестру, Икс. Немедленно.

Я стремительно направилась к двери, не имея ни малейшего представления, куда иду, но зная, что если ничего не сделаю, просто взорвусь.

Икс догнал меня, схватил за запястье и развернул к себе.

– Ты что, самоубийца? – Он повысил голос. – Ты не можешь так запросто ввалиться туда и потребовать отдать сестру. Вы обе умрете. В муках.

– Но и сидеть сложа руки я тоже не могу. – Есть. Спать. Терять время. Я думала, что смогу это вынести, но, чем больше узнавала о Жестокой Графине, тем сильнее неистовствовала.

– Ты должна потерпеть, – настаивал Икс, – пусть даже это пытка для тебя. У нас всего один шанс, Ангела. Один-единственный. Ты хочешь все испортить, потому что тебе скучно сидеть без дела?

Я вытерла слезы.

– Но она же моя младшая сестренка, – взмолилась я, понимая, что он прав.

Икс взял мои руки в свои и крепко сжал.

– Я знаю, – сказал он. – Мы вернем ее. Даже если это будет стоить мне жизни.

Ангела разрыдалась. Горько, безутешно.

Каким же я был идиотом.

Пообещал, что верну ей сестру. Я копал себе могилу с того самого момента, как только решил, что никому не отдам Ангелу.

А еще ужаснее то, что я ни о чем не жалел. Я бы предпочел умереть, пытаясь спасти сестру, чем оказаться виновником ее похищения.

Трогательно.

Во мне развился ненавистный комплекс спасителя, как у многих супергероев, и все, что для этого потребовалось – немного… надежды.

Я все еще держал Ангелу за руки. Вместо того чтобы отстраниться, она прижалась к моей груди и зарылась лицом в рубашку, заливая ее слезами.

Я среагировал как испуганный конь. Такого со мной еще не бывало.

Как вести себя с этими существами, когда они плачут?

Я знал, что делаю, когда расстроен – работаю кулаками, вымещая злость. И я уже пообещал ей отомстить. Но она заплакала после этого.

Возможно, нужен другой подход. Чего мне больше всего хотелось в самые тоскливые минуты одиночества?

Прикосновения. Контакта.

Конечно.