Александр Курзанцев - Инквизитор поневоле [litres]

– Третий этаж, направо, пятая комната по левой стороне, – а затем принялся скучающе протирать стойку тряпкой, достав ее откуда-то снизу.

Чуть кивнув, я поднялся по широкой лестнице и, отсчитав нужное количество комнат, стукнул пару раз по темному от времени дереву.

– Кто? – спросил из-за двери приглушенный голос.

– Я, – был мой ответ, поскольку ничего лучше в голову не пришло.

Впрочем, этого хватило. Дверь приоткрылась, и протянутая из темноты тонкая девичья ручка на удивление сильно схватила меня за плащ, чтобы буквально втянуть внутрь, тут же захлопывая проем за моей спиной.

Металлически звякнул засов, и, откинув капюшон с головы, Ниике впилась в мои губы долгим поцелуем.

– Я скучала, – произнесла она, когда отстранилась, продолжая, однако, держать ладошки на моих плечах.

– Я тоже, – с нежностью ответил я, также в свою очередь придерживая девушку. Правда, мои руки рефлекторно приобняли ее немного в другом месте, за весьма приятные выпуклости пониже спины.

Я ощутил, как изнутри пробиваются задавленные долгом и необходимостью чувства, но на время постарался отодвинуть в сторону все противоречия и, подхватив девушку в бесформенном, скрывающем фигуру балахоне, пересек комнату, приземляясь на кровать и усаживая ее к себе на колени. Огляделся.

Постоялый двор был так себе, ну или третий этаж предполагался для клиентов попроще. Минимум мебели, отсутствие каких-либо ковров – даже захудалого половичка не завезли, – а единственный в комнате кусок ткани изображал занавеску на небольшом квадратном оконце. Кровать, судя по ощущениям, была вырублена из единого куска дерева, что, правда, имело одно неоспоримое преимущество – она не скрипела.

– Ты извини, что тут так неприглядно, – смущенно сказала Ниике. – Я спрашивала, где есть тихое место, чтобы можно было встретиться тайно, и мне посоветовали это. Сильно светить деньгами перед местным хозяином я побоялась и попросила самый дешевый номер.

– Неважно.

Я снова поцеловал ее в губы, одну руку продолжая держать на упругой попке, а второй плавно поднимаясь по укрытому грубой тканью телу.

Когда моя ладонь под чуть хриплый стон девушки остановилась на небольшой, но крепкой груди, принимаясь ту сжимать и мять, я вдруг почувствовал, как мой… гм… «красный богатырь» стал напрягаться, натягивая штаны и упираясь сквозь все слои ткани в сидящую на мне девушку.

– Ох, Павел… – прошептала та, чуть отодвинувшись, после чего, поблескивая глазами, заерзала у меня на коленях, отчего в штанах стало еще тесней.

– Что? – хрипло спросил я, продолжая неистово лапать все ее такие приятные выпуклости.

– Я бы хотела, очень, но…

Я вновь приник к ее губам, целуя.

– Паша… – чуть отдышавшись, снова попыталась что-то сказать Ниике, но в этот момент я смог нащупать и сжать пальцами ее набухшие и затвердевшие соски. Вырвавшееся у нее следом какое-то даже рычание уже совсем не походило на членораздельную речь.

Извернувшись, она толкнула меня на кровать и, оседлав сверху, рванула в стороны края дублета под плащом. Слишком приметные нагрудник и алый кушак, я, несмотря на то, что без привычной брони чувствовал себя крайне неуютно, словно голый, решил не надевать, позволив себе из форменного облачения только сапоги да штаны с поддоспешником.

«Блин, – подумал неожиданно, лихорадочно задирая на девушке балахон и почти потеряв голову от захлестнувшего нас желания, – а ведь у меня сейчас будет секс!»

Очень своевременная мысль, ничего не скажешь, но в какой-то мере оправданная моим вынужденным воздержанием. Больше года, как-никак.

И тут меня вдруг тряхнуло током! Да так, что тело выгнуло дугой, волной электричества буквально раскинув руки по сторонам, разогнув и заставив дрожать каждый палец.

– Ой, прости! – прижала Ниике ладонь, по которой пробегали голубыми сполохами разряды, к губам. – Я нечаянно!

В нервных окончаниях еще чувствовалось неприятное жжение, когда я опал обратно и выдохнул, ощупывая вставшие дыбом волосы:

– Ух, взбодрило так взбодрило.

Кое-как оправившись от потрясения, попытался все же снова привлечь девушку к себе, но момент был упущен, и та, вдруг засмущавшись, соскочила с меня, оправляя балахон, и произнесла, покраснев:

– Паша, прости, но… я не такая. Меня по-другому воспитывали.

– До свадьбы ни-ни, – со вздохом кивнул я, вставая, – понимаю.

– Мне хочется. На самом деле хочется, – девушка вновь прижалась ко мне, заглядывая снизу вверх в глаза. – Но так неправильно.

– Понимаю, – снова сказал я, чувствуя, как возбуждение постепенно уходит.

Приобнял ее, замерев на какое-то время. Нужное время, за которое мой мозг смог наконец сбросить оковы сексуальной неудовлетворенности, отодвинув их на задний план, и я вспомнил, зачем все это делаю.

Словно бы невзначай спросил:

– Слушай, а что все-таки дядя твой тут забыл?

– Артефакты какие-то ищет, – вздохнув, ответила девушка. – Что-то из гномьего вроде. По крайней мере, я про адамантий слышала.

«Адамантий, – подумал я. – Прям как мое ведро».

И тут меня буквально пронзило догадкой. Я мгновенно вспомнил, что гномы секрет работы с этим металлом хранят пуще ока. А тут новодел, да еще и такой необычный.

«Значит, все-таки по мою душу, – понял я. – Ищут, гады. Как, однако, удачно вышло, что ведро в управлении, а то, чувствую, уже бы попытались меня прирезать и артефактом завладеть».

– Паш? – вопросительно подняла голову Ниике, чувствуя перемену в моем настроении.

– Все нормально, – постарался я ей улыбнуться, чтобы не выдать всю гамму чувств, что испытал за эти несколько секунд.

А затем время сорвалось с места и понеслось вскачь.

Дверь в комнату неожиданно выбило, и внутрь, распределяясь по помещению, ввалилась толпа городской стражи.

– Стоять! Не двигаться!..

Впрочем, слушать их я не стал. Прежде чем в голове успела сформироваться хоть какая-то мысль, я одним движением на голых рефлексах буквально выстрелил проклятием гниения нам с Ниике под ноги, прижимая ее к себе как можно крепче, и во вспухшем облаке мгновенно превратившихся в труху досок под нами мы провалились на второй этаж.

Рухнули на удачно попавшуюся кровать, разбрасывая в стороны вовсю использовавшую ту для плотских утех пару, и под женский визг, перемежающийся гневным мужским басом, мгновенно вскочили, чтобы, еще раз применив проклятье, провалиться уже в главный зал. Бегущего к нам со здоровенным тесаком хозяина постоялого двора воздушной волной снесла уже моя подруга, после чего мы, схватившись за руки, рванули к выходу, выскакивая на улицу и до икоты напугав отставшего от своих стражника, что решил в этот момент отлить прямо на стену заведения.