Геннадий Башунов - Могильщик. Цена покоя

– Не мне судить, – пожал плечами Валлай.

– И всё же?

– Думаю, нет. В городе болезнь. Люди начали заживо истекать кровью, и никто не может им помочь.

– Я знаю об этом, – кивнул маг. – В конце-то концов, в первую очередь люди обращаются за помощью физической, к магам, ведьмам и знахарям, и лишь потом, уже понимая, что им конец, за духовной. Не можешь спасти тело, попытайся спасти хоть душу, ведь так? – Он сделал паузу, чтобы подойти к подзорной трубе и заглянуть в неё. – Я не могу отказать в этой просьбе и не могу лгать. Если я отправлю тебя к моему брату со словами: «Да, туман стабилен» – это будет чистая правда. Он действительно стабилен. Но в какой-то степени чистая правда, вырванная из контекста, становится лишь полуправдой. Той самой полуправдой, которой стараются прикрыть истинную правду или ввести в заблуждение. А истинная правда заключается вот в чём: да, туман стабилен, но он не был стабилен какое-то время. Произошла утечка. В Бергатте случилось что-то такое, что будто начало выдавливать «Гнев Низвергнутого» наружу, и пятнадцать дней назад произошёл прорыв нашей защитной цепи. Мы это поправили, но, видимо, даже малой части тумана хватило, чтобы вызвать эту… болезнь. Как думаешь, такой ответ удовлетворит моего брата?

Такой ответ не удовлетворял Валлая. У него были вопросы, и много. И не совсем ясно в такой ситуации, его это ума дело или нет. «Гнев Низвергнутого», о котором он впервые слышал, делишки магов и жрецов, странные болезни – всё это материи, слишком высокие для него. Но, в конце концов, кто гарантирует, что назавтра он не проснётся на тюфяке, мокром от пота?

И всё-таки он не стал ничего спрашивать: маг вряд ли захочет отвечать на его вопросы.

– Думаю, да.

– Хорошо. И… передай ему… Капитул приказал нам… абстрагироваться от происходящего в Новом Бергатте. Это значит…

– Я знаю, что такое «абстрагироваться».

– Это хорошо. Тогда ступай, человече.

За Валлаем не слишком-то гостеприимно захлопнули дверь, едва он переступил порог. Зато лошадей отвели на конюшню, где хотя бы напоили. Сбрую снимать, к счастью, не стали – понимали, что гость надолго не задержится.

– Спасибо, – сказал рубака неизвестному благодетелю сквозь шарф и вскочил на свежего скакуна.

Всю обратную дорогу он слушал топот копыт, тяжёлое дыхание лошадей и утробное урчание собственного живота. Уже ближе к Новому Бергатту задул ветер, принёсший снегопад, и Валлай понадеялся, что зараза улетит вместе с метелью дальше на запад.

Как и предполагал, к храму Единого вернулся уже затемно. Ветер стих, да и в городе царила напряжённая тревожная тишина. Валлай, несмотря на темноту, разглядел на усыпанной свежим снегом прихрамовой площади пятна крови, которые придавали вечерней тишине замогильные нотки. Чувствуя недоброе, рубака постучал в двери. Открыл жрец с красными глазами, утирающий рот окровавленной тряпочкой.

Храм способен был вместить от силы две сотни прихожан да два с половиной десятка послушников и жрецов. Сейчас здесь находились не больше семи десятков человек, но в помещениях всё равно стало слишком тесно. Потому что люди, по большей части старичьё, лежали на наспех уложенных на пол циновках, рядом с которыми стояли миски с водой и супом. Почти никто не разговаривал, лишь иногда слышались тяжёлые вздохи и обречённые всхлипывания больных.

– Где Настоятель? – спросил Валлай жреца.

– У себя. Проводить?

– Я знаю, где его келья.

Наёмный убийца миновал ряды больных, вышел в едва освещённый дугообразный коридор. Те служители Единого, что не ухаживали за больными, сидели по кельям. Вероятно, пытались хоть сколько-то отдохнуть и отоспаться перед своей очередью. Дверь Настоятеля тоже оказалась закрыта, и Валлай постучал в неё трижды.

– Заходи, – раздался приглушённый голос.

Настоятель сидел на лежаке, забравшись на него с ногами, как ребёнок, и читал толстую книгу, автор которой поленился – или не захотел – ни написать, ни вытеснить на обложке ни названия, ни даже собственного имени.

– Есть новости? – напряжённо спросил жрец.

Валлай пересказал всё, что узнал от Ингура. Когда он закончил рассказ, Настоятель грязно выругался и зашвырнул книгу в угол.

– Это худшее, что можно было бы предположить, – сказал он после долгой паузы.

Настоятель не продолжал, и потому Валлай рискнул задать вопрос:

– Что это такое – «Гнев Низвергнутого»?

– Значит, кое-какие вещи тебя всё-таки интересуют? – фыркнул жрец. – Это заклинание, которое убивает всех не-магов. Всех. Во время Великой Войны им был уничтожен Бергатт, и остатки капитула чародеев едва остановили распространение заклинания, заперев его на вершине Полой горы. Предполагалось, будто этот туман плещется внутри горы от края до края, и предположения эти были не беспочвенны – ни один из ушедших на Полую гору могильщиков не вернулся назад. Но у этого черноволосого, видимо, был Дар.

– И утечка произошла из-за него?

– Ты сам знаешь, он ушёл оттуда несколько месяцев назад, а та утечка, если верить Ингуру, случилась всего пятнадцать дней тому. Хотя, кто знает, что он мог там наделать?

Валлай сжал кулаки. Во времена обучения ему всегда говорили: «В деле не должно быть ничего личного». Но всё-таки когда личный и денежный интерес сходится, работать намного веселее. С другой стороны, у него появилось желание не найти и привести могильщика к заказчику, а найти и убить на месте, что плохо.

– Это как-то лечится? Или расколдовывается?

– Нет, – печально покачал головой Настоятель. – Заклинание никак не снять. Если человека накрыло, всё, ему конец. «Гнев» проникает в кровь, внутренние органы, в кожу, во всё тело. А потом оно просто разваливается на куски: сходит кожа, выпадают глаза, вытекает кровь, разлагаются кишки. Правда, обитатели старого Бергатта умирали за несколько минут… Думаю, всё дело в том, что заклинание рассеялось по большой площади и утратило силу. Раз уж заболели не все, быть может, есть шанс, что кто-то из заболевших выживет… – Жрец замолчал и тоскливо уставился на светильник.

– Но ты сомневаешься?

– Да, я сомневаюсь.

– И что будешь делать?

Настоятель печально посмотрел на Валлая.

– Пытаться дать умирающим хоть толику надежды. И в меру своих сил облегчать им муки смерти. Что же ещё остаётся? А ты уходи, пока не заболел, я освобождаю тебя от контракта.

– Нет, теперь я точно не уйду, пока не найду могильщика, – покачал головой Валлай. – Во мне, как и во всех, кто оказался в Храме на Гнилых болотах, есть толика магии Костлявой.

– Во мне тоже есть Дар, – вздохнул Настоятель, – но это тот случай, когда мне стыдно за обладанием им. Ладно. Мы будем бороться. А ты, раз не хочешь покидать город, иди, отсыпайся. Возможно, мне понадобится твоя помощь в ближайшие дни.