Геннадий Башунов - Могильщик. Цена покоя

– Вернусь, – твёрдо и уверенно солгал могильщик.

– Я буду ждать, – солгала Свиша в ответ, и её тень растворилась во мраке дома.

– Я тебя люблю… – запоздало сказал могильщик.

Но тень его уже не слышала.

Могильщик поправил сумку и зашагал навстречу запаху дороги.

Несчастная одинокая женщина рыдала, закусив кулак, чтобы уходящий не услышал её. Иначе он, не дай боги, решит вернуться.

И больше никогда не будет счастлив. Как и она.

***

Повзрослевший и многое потерявший за эти годы могильщик, пошатываясь, брёл проспаться в хлев.

«Я пьяный в хлам, – мрачно подумал он, завалившись на бок прямо на грядку. – Мертвецки пьян…

В ту ночь я тоже был как пьяный. Мне шагалось легко, я радовался дороге, радовался ночи… Я был счастлив. А Свиша наверняка плакала…»

Велион с трудом поднялся, пошатываясь, направился к углу дома, где стояла вкопанная в землю бочка, приспособленная для сбора дождевой воды. Свиша всегда стирала водой только из этой бочки. Что ж, сейчас он постирает там свою пьяную рожу.

Могильщик склонился над бочкой, зачерпнул тёплой воды. Ночь дышала ещё весенней прохладой, но вода всё ещё оставалась тёплой. Её согрели солнечные лучи, её грела земля…

«А кто согреет меня? Быть может, сын?»

– А ты уверен, что это твой сын? – спросил кто-то.

Велион резко обернулся, чуть не потеряв равновесие, прищурившись, начал всматриваться в темноту. Никого не было.

«Причудилось».

– Нет, не причудилось. Смотри внимательней, могильщик.

Велион прищурился, пытаясь сосредоточиться, вгляделся во тьму. И увидел.

Он замычал сквозь сжатые зубы, отшатнулся. Перед ним стояла Костлявая, как её чаще всего изображали, – невысокий скелет, на котором болтались полусгнившие тряпки.

– Смотри внимательней, могильщик, – с насмешкой в голосе произнесла Костлявая.

Могильщик всмотрелся внимательней. И вздрогнул. Вместо скелета перед ним стояла Свиша. Чуть похудевшая, сильно постаревшая. Свиша…

– Узнал? – презрительно спросила бывшая хозяйка этого дома. – Узнал, могильщик, узнал. Ну что, сильно я изменилась?

Велион утвердительно качнул головой.

– Ты тоже, – на губах Свиши появилась усмешка. – Ты тоже… Озлобился, постарел… перестал чувствовать. Не удивляйся, могильщик. Ты стал ходячей деревяшкой. Тощая рожа, бледные губы… краше в гроб кладут, – она горько рассмеялась.

– Ты не Свиша, – прохрипел Велион.

– И да, и нет. Часть Свиши живёт теперь во мне… – голос смерти изменился. – И эта часть просит тебя: не приближайся к моему сыну. Оставь его. Он… он не заслуживает такой судьбы.

– Какой?

– Которой ты ему хотел. Ему не нужны перчатки могильщика, ему нет места на твоём пути.

– Но я…

– Не хотел? – прервала его Костлявая. – Может быть… но ты готов забрать его с собой. Прошу, не надо.

– Обещаю. Так значит… – могильщик запнулся. – Так значит, это мой сын…

– Я тебе этого не говорила.

– Но…

– Я назвала его своим сыном, не твоим. А если он и твой, ты не имеешь к нему никакого отношения, в отличие от Аргамера. Уходи.

– Но…

– Ты хочешь знать, твой ли это сын? – спросила Костлявая изменившимся голосом. Теперь перед Велионом стояла Элаги. – А какая тебе разница?

– Верно, – пробормотал могильщик, опустив голову, чтобы Костлявая не видела выражения его лица, говорящего об обратном. – Никакой.

– Вот и хорошо. Говори себе об этом почаще, может, и сам поверишь. Иди, иди вперёд, продолжай свой путь в поисках смерти, в поисках меня. Иди. И никогда не возвращайся сюда. У меня большие планы на него. И на тебя – тоже. Но к нему за долгом я должна прийти спустя десятки лет после тебя. Но если ты заберёшь его, я приду к вам в одно время. А ты этого не хочешь. Прощай, могильщик.

– Прощай…

Велион поднял голову, чтобы посмотреть в последний раз на Свишу или Элаги, но в темноте уже никого не было.

Он тяжело вздохнул и направился в сторону хлева.

***

Могильщик быстро шагал по дороге. Несмотря на вчерашнюю попойку, телу было легко, иногда ему даже казалось, будто он летит, а не идёт.

С Аргамером и Велионом он распрощался рано утром.

– Никаких денег, – улыбнулся Аргамер, когда могильщик попробовал сунуть ему в руку две серебряных монеты. – Мой дом не трактир.

– Спасибо, – пробормотал Велион, стыдливо пряча монеты в карман.

– Дядя Валлай уже уходит? – спросил Велион-младший, выглядывая из-за отцовской спины.

– Уходит, – сказал Велион, копаясь в рюкзаке. – Только сделает тебе маленький подарок…

Он вытащил из рюкзака небольшую статуэтку, изображающую рыцаря на боевом коне. Статуэтка была серебряной и стоила немало, но мальчишке об этом знать необязательно. Так же как и то, откуда она у «дяди Валлая». Он нашёл её больше десяти лет назад в одном из могильников, ещё до знакомства со Свишей. Наткнулся в комнате, в которой лежали три скелета – два принадлежали взрослым людям, третий – ребёнку, и именно в его ладони лежала эта статуэтка. Велион не смог продать её тогда, слишком уж сильно на него повлиял этот маленький скелетик, сжимающий в ладошке фигурку. Он представлял, как мальчишка с родителями прячутся в углу, как он тискает рыцарька в руке, будто сможет найти в нём спасение. Или просто сжимает в руке свою любимую игрушку и гибнет, прикрытый телами родителей… После, отрастив более грубую шкуру, Велион продавал вещи и с более трагической судьбой, но этот рыцарёк, почти уже забытый, всё ещё завалялся в сумке.

Вот и пригодился…

– Спасибо! – обрадовано поблагодарил мальчишка. – Папа, можно?

– Можно, – улыбнулся Аргамер.

Велион, радостно смеясь, убежал.

– Весь в мать, – тихо проговорил Аргамер. – Только волосы мои, – с гордостью сказал он, приглаживая чёлку.

У его волос был иссиня-чёрный цвет. Цвет вороного крыла, ничуть не светлее, чем у Велиона.

– Прощай, – сказал могильщик, закидывая рюкзак на спину.

– Будешь в этих краях, заходи, – произнёс Аргамер, протягивая руку.

Велион крепко сжал его ладонь.

– Обязательно, – солгал он.

Ноги будто бы поедали дорогу. Шагалось легко, но, казалось, чего-то не хватало, как будто он что-то забыл. Забыл какую-то очень важную вещь, из-за чего в нём поселилась пустота, как в пустом кармане, который всегда раньше оттягивала тяжесть. По привычке суёшь туда руку в поисках вещицы, хранящейся там всегда, а встречаешь пустоту. Он думал о том, что даже не узнал, отчего умерла Свиша, что не разузнал толком, как рос Велион… Не узнал ничего из того, что ему хотелось бы, только разбередил воспоминания. Но на душе стало чуть легче.

Увидев подходящий камень, Велион свернул с дороги и расположился на нём. Нет, он не устал. Просто ему кое-что нужно сделать.

Он долго копался в рюкзаке. Наконец то, что он искал, нашлось. Велион извлёк на кусок графита, который иногда пригождался ему в работе, выудил из кармана плаща смятое письмо, перевернул чистой стороной, разгладил. Долго думал, как начать, и, не придумав ничего лучше, написал кривым почерком: