Геннадий Башунов - Могильщик. Цена покоя

Последнюю фразу торговец супом говорил уже в спину не-Карпре.

***

Заночевав в таверне в самом Айнсе, Валлай на утро открыл письмо Настоятеля, прочитал, поскрипел зубами и отправился завтракать. То ли Настоятель предвидел будущее, то ли сам рубака был настолько предсказуем, но выходило так, что их сегодняшний приезд как раз числился в планах всех причастных.

В планах, согласно которым ему сейчас предстояло надеть этот петушинный доспех и к полудню приехать на встречу с некими людьми, ожидающими его в пригороде.

Как раз к полудню Валлай с Ульге и Скритом выехали на условленную улочку и увидели большую группу людей.

Валлай провёл ладонью по перьям, торчащим из шлема, подтянул ремни щита и внимательно оглядел собравшихся. Полтора десятка отъявленных головорезов, так бы он охарактеризовал их. И это притом, что больше половины были благородными, а остальные наверняка их боевыми слугами. С такой шайкой, обошедшейся Олистеру наверняка не дёшево, можно наделать много дел даже в мирное время, чего уж говорить о военном.

– Это все? – спросил он у того, который больше других походил на главного. Навереное, из-за самого богатого доспеха.

– Нет, – покачал тот головой. – Ещё по трое перекрывают вон ту, ту и ту улицы. На тот случай если кто попробует сбежать. И ещё главного ждём, он отлить пошёл.

Рубака кивнул и спрыгнул с коня.

– Я пойду со всеми, – сказал он.

– Не пойдёт, – раздался позади смутно знакомый голос. – Ты символ, а значит, должен символизировать. А символизируют у всех на виду. И что будет, если символ получит нож в брюхо?

«Так, значит, они не двойняшки, они тройняшки», – мелькнуло в голове у Валлая, когда он, обернувшись, увидел лицо говорящего.

Перед ним стоял Настоятель, если бы тот вдоволь ел, много тренировался и участвовал в сражениях. Несмотря на не самую крупную фигуру, брат-близнец Настоятеля выглядел крепким бойцом, а шрам, начинающийся где-то под шлемом и тянущийся через нос до середины левой скулы, придавал ему даже устрашающий вид.

– Я не боюсь драки, – сухо ответил Валлай. – И я привык делать дело своими руками. – Тем более, если это дело – убивать людей. Тем паче, если за него обещают графский титул через пару лет. – Для них, может, ты главный, но для меня – нет.

– Меня зовут Ингаир, – сказал брат Настоятеля, – и да, я здесь главный. Но ты как будто действительно главней, если я правильно понял Ангиура. Так что… – он оскалился, – посмотрим на тебя в деле. Мы собирали людей тайно, но ублюдки как будто что-то прознали – их там человек двадцать, и у многих оружие.

Рубака пожал плечами.

– Это их не спасёт.

– Конечно. Я это к тому, что будет хоть сколько-то весело.

Таверна под названием «Чёрная Ива» располагалась в самом паршивом пригороде Айнса, если можно назвать пригородом несколько деревень, разросшихся и перемежающихся рынками, цехами и кузницами так, что подступили к самым городским стенам. Улочки здесь были тесными, как в городе, и «Чёрная Ива» как будто находилась на самой узкой. Но их отряду никто не мешал – одного вида такого количества вооружённых людей оказалось достаточно, чтобы все попрятались по домам.

– Единый, ну и дыра, – прокомментировал Ингаир, останавливаясь у угла здания. – Я бы сжёг это место, и плевать если сгорит вся округа, да нам нужна показательная порка.

Валлай молча кивнул. Место действительно выглядело паршиво. Даже для таких ублюдков, как могильщики.

Ингаир сделал знак рукой, и полдюжины одетых в доспехи воинов бросились к дверям. Трое несли щиты, трое – большие топоры. Одно из окон открылось почти сразу, оттуда выплеснули ведро кипятка. Мимо. А вот из второго вылетел арбалетный болт. Один из тех, что нёс щиты, захромал, отставая от товарищей, и второе ведро кипятка окатило его с ног до головы, хотя большая часть, конечно, пришлась на щит. Дикий вопль обожжённого огласил округу.

Скоро таких криков будет много. Валлай как будто даже на миг испытал горячку, которую обычно чувствовал перед дракой, но она быстро сошла на нет. Это не настоящий бой. Они просто идут казнить горстку бродяг, пусть те и пытаются показать зубы.

Остальные добежали без потерь. Щитоносцы, как могли, прикрыли троицу, что взялась лихо рубить закрытую на засов дверь. Та, казалось бы, должна была развалиться от пары ударов, но почерневшее и как будто даже подгнившее дерево оказалось на удивление прочным. Но долго эта дверь всё равно не продержится.

– Я пошёл, – сказал Валлай, поравляя щит, и рванул с места.

Опыт и чувства подсказывали ему, что он как раз добежит до щитоносцев, когда дверь окажется выломана. Но тот удар топором, который должен был стать последним, выбил только ворох щепок. А за ним и ещё один, и ещё… Валлай приостановился и тут же арбалетный болт с глухим стуком вонзился в его щит. Цыкнув, рубака сделал последние пару шагов и встал за щитоносцами, стараясь не мешать тем, кто рубил дверь. Остальные участвующие в штурме таверны только-только побежали к ним. Что ж, пусть правы были они, всё равно рубака окажется в таверне первым.

Дверь, наконец, упала внутрь. Конечно же, ответом на это стал залп сразу из трёх арбалетов, но все успели расступиться от прохода. Будь могильщики более опытными вояками дождались хотя бы кого-нибудь, кто сунулся бы в проход, но нет, это им в голову не пришло. «Весело» всё же не будет.

Валлай подался вперёд, вытаскивая меч и поднимая щит так, чтобы над его вершиной торчали только перья, но в этот же момент его оттеснили щитоносцы. Они действовали без приказов и действовали быстро, правильно, как люди, которые давным-давно воюют вместе. Щитоносцы ворвались в таверну, и только за ними вбежал Валлай, уже буквально чувствуя щекой дыхание Ингаира.

Могильщики перегородили центр зала баррикадой из столов, скамей и бочек и засели за ними. Видимо, понимали, что обречены, но вместо того, чтобы бежать, решили показать зубы. В какой-то мере это даже заслуживало уважения.

Не надеются же они выстоять против двадцати вооружённых до зубов…

Над баррикадой что-то промелькнуло. Какая-то металлическая вещица, на миг загоревшаяся ярко-белым светом. Валлай, чувствуя напряжение, повисшее в воздухе, вдохнул и прикрыл глаза. Открыл. Вещица, золотая монета, зависла в воздухе, щитоносцы замерли на своих местах. И только сейчас рубаку обдало такой волной гнетущего чувства опасности, что он немедленно метнулся в сторону, к стене, хотя до баррикады оставалось не больше пяти шагов.

Через миг мир вокруг опять бросился вскачь.

Монета упала под ноги щитоносцев, полыхнуло жаром. Над полом выросли с десяток жёлто-белых хлыстов, обвившие воинов. Вонь горелых волос и плоти ударила в нос рубаке так, что перехватило дыхание. В тех местах, где хлысты охватили щитоносцев, сталь их доспехов раскалилась добела и начала оплавляться. Оба рухнули на пол, устланный грязной мокрой соломой, уже мёртвые, не издав ни звука. Солома зачадила, и вонь в «Чёрной Иве» стала совсем уже непереносимой.