Алексей Кондратенко - Число начала

Меня бы раздавило, если бы Форд-Мустанг неожиданно не притормозил. Я отскочил от машины и, цепляя руками землю, скрылся за поворотом. Но выдержать весь путь обратно по тому же переулку у меня уже не было шансов. Я постоянно оглядывался, подбегая к каждому темному углу зданий, чтобы найти открытую дверь. Автомобиль больше не преследовал. Справа показалась арка с воротами, мимо которой я недавно пронесся, даже не заметив ее. Но ворота были заперты. С криком отчаянья я потряс их. Ворота не поддались. Да и что могло быть за этой аркой? Двор нескольких домов. Скорее всего тупик.

Оставив ворота, я побежал дальше, вновь оглядываясь и оборачиваясь, как вдруг в груди пламенем разлилась боль, выдох застрял в горле, затем все тело сотряслось от столкновения с рукой Катрины и меня отбросило назад. Суча руками и ногами, я рухнул спиной об землю. На веки тут же с силой навалились барабанящие струи дождя, я пытался сделать вдох, но удар Катрины был словно в тысячи раз сильнее того удара под дых, который я получил сегодня от Ленского. Капли стекали мне в нос, чуть не задохнувшись, я перекатился на живот и теперь пытался ползти, опираясь на отбитые об асфальт руки и ноги. Катрина медленно обошла меня, наблюдая за мучениями своей жертвы, потом небрежно схватила за шиворот и дернула меня кверху, опустившись рядом со мной:

— Нет места! Слышишь? Нет места, где ты бы мог спрятаться от меня, — чеканно рявкнула она мне на ухо, поднялась и протащила меня по дороге на пару метров вперед, потом бросила лицом в лужу. Ее холодные когтистые пальцы впились мне в затылок и толкнули мою голову вниз так, что лицо ткнулось в каменистое дно лужи, оцарапавшее мне щеку.

Грязная ледяная вода перекрыла ноздри, набралась в рот и уши, мгновенно заставив меня чувствовать приближение отвратительной смерти. Я ничего не видел, зажмурился и пытался отталкиваться руками от асфальта, хотя мне казалось больше, что от стены, потому что давление на вестибулярный аппарат создавало мнимое ощущение, будто я вишу вниз головой. С каждой секундой я понимал, что Катрина не отпустит меня, пока вода из этой лужи целиком не наберется в мои легкие вместе с мелкими камнями со дна, остро упиравшимися мне в лицо. В ушах шипели капли дождя, когти наемницы впивались в мою голову, и я чувствовал, как агония сжимала мое сердце, воздуха больше не было. Я стиснул зубы, чтобы не вдохнуть воду, а руки в панике застучали по земле. Не ослабляя давления, пальцы Катрины ласково погладили меня по голове, словно насмехаясь надо мной, затем ее когти захватили пряди моих волос в кулак, и Катрина больно вытянула меня за волосы из лужи. Я, наконец, вдохнул, едва в силах разлепить глаза, чтобы увидеть переулок, потому что ледяная тьма воды невероятно пугала, я не хотел видеть перед смертью черное дно лужи.

Наемница отпустила меня, и я свалился на бок.

Она поднялась надо мной с колена, выпрямилась и склонила голову набок. Ее желтые глаза горели яростью на голубовато-белом лице.

— Твоя жизнь в моих руках. Ровно, как и твоя смерть. Ты не волен что-то изменить. Я предупреждала о том, чтобы ты не вздумал ослушиваться меня. Ты все ближе к смерти, Марк!

Только что я практически вернулся из смерти, поэтому ее слова сейчас отчетливо отдались в голове холодным эхом. Я чувствовал себя затравленным, загнанной жертвой, бесправным и бессильным что-то изменить. А любая попытка спастись приводила меня к краю гибели. Ад не закончился, когда я покинул клуб.

Теперь он царил повсюду.

— Зачем ты это делаешь? — спросил я, чувствуя, как горечь разъедает меня изнутри. — Зачем ломаешь остатки моей жизни?

Она молча смотрела в ответ, потом едва заметно усмехнулась, медленно развернулась спиной ко мне и направилась сквозь стены дождя в сторону, где оставила машину.

— Поднимайся, Марк. Нам пора.

Обессилено закрыв глаза, я тяжело отдышался и начал подниматься.

Моя попытка достичь свободы лишь очертила границы моего пленения. Катрина не оставила никаких заблуждений насчет ее жестокости. Наемница была повсюду, где на троне восседала тьма. И надежда на спасение постепенно угасала.

Тем временем граф увидел заходящее солнце, и выражение ненависти сменилось триумфом.

Б. Стокер

Загорелся синий огонек звонящего сотового на панели за лобовым стеклом. Наверное, звонил тот самый Виктор. Катрина ответила на звонок, не сводя с меня пристального взгляда, блестящего в темноте салона. Я остановился у дверцы, всем своим существом не желая садиться внутрь, но выбора не было и я сел в машину, принимая свое поражение.

Внутри гулко звучал двигатель.

— Сейчас запишу, помедли, — сказала наемница в трубку, подавшись в мою сторону и открывая бардачок.

Она достала оттуда ручку и блокнот, уже с несколькими аккуратно загнутыми листками, на которых древовидно располагались строки каких-то адресов и имен.

— Говори, — сказала Катрина и начала записывать.

Из того, что она писала, мне удалось разглядеть только, что место находится где-то за городом по направлению от Чкаловского поворота.

— А владелец указан? — спросила Катрина. — Но он должен быть… Ладно, как мне туда доехать? …Это что, оторванный от населенных пунктов дом посреди леса? …Нет, помощь не нужна. Если понадобится, я сообщу, — она отключилась и положила телефон обратно, переключила передачу с нейтрального положения, и мы выкатились из переулка на ту же улицу, по которой приехали сюда.

Проезжая мимо кинотеатра, Катрина задержала взгляд на месте, где раньше стояла патрульная машина остановивших нас полицейских. Улица была пуста и свободна от надзора, словно кто-то из высших чинов отозвал патруль, мистическим образом выполнявший поручение Катрины останавливать все серые BMW и удерживать их как можно дольше. Кто-то отозвал их, чтобы они не мешали посланникам иллюминатов выполнять свою работу.

Где предел могущества этой тайной охранной сети? Что еще они могут безнаказанно совершить в этом городе ради достижения собственной цели? Я оказался зажат между двух могущественных сил. Между кровавым ночным миром наемницы, руководствующейся только правом смерти над жизнью и людей, действующих от лица скрытой власти. Обе силы ищут некое спрятанное число начала, к тайне которого считают причастным меня.

Мысли об эфемерной угрозе, исходившей от группы людей, рыскающих где-то в поисках этого числа, сменились тревогой более реальной. Я оторвал взгляд от проносящихся за стеклом улиц и посмотрел на спокойную, уверенно держащую автомобиль на дороге, Катрину. Снаружи она не была похожа на алчное до крови существо, готовое изощренно расправиться с любым, кто повинен перед ней. Ее пылающий безразличный к чужой боли взгляд, с каким она смотрела на меня в том переулке, ясно отпечатался в сознании. Она была готова меня убить. И убить не ради пищи, а для того, чтобы преподнести мне урок. Чтобы я понял, что малейшая провинность перед ней карается смертью. Ее всеподавляющая власть болезненно угнетала. Неужели рядом со мной сидела та девушка из бара, непринужденно отпивавшая из бокала красное вино, которую я видел вчера?