Барбара Хэмбли - Ледяной Сокол

– Именно ты и должен знать, что может произойти, – рявкнул Ваир. – Мне казалось, ты объявил себя знатоком в этом деле, колдун. Мне казалось, ты знаешь абсолютно все об этих машинах и о магах, которые их создали. – Потом резкий голос зазвучал очень тихо, и в животе у Тира снова все заледенело. – Или это не так?

– Разумеется, так, – быстро ответил Бектис. – Просто это небезопасно…

– Плоть есть плоть, – ответствовал Ваир. – Разве не ты сказал, что мертвая плоть много раз дублируется в чане? Что достаточно снять копию с сущности жертвы, а уж машина запомнит образ того, что требуется создать? Разве не так это работает?

– Разумеется, так, – сказал маг, но его длинные пальцы высунулись из меховой муфты и затеребили белую бороду.

– Нам нужны люди. – Теперь Ваир говорил очень холодно, и голос его шелестел, как шепот ледяного ветра. – Вокруг нас полно дикарей, а до нашей цели еще несколько дней пути. Я не хочу, чтобы нас захватили врасплох, когда мы поднимемся на льды. И нам потребуются люди, чтобы завершить захват Убежища Дейра. Говори, можно это сделать так, как хочу я, или нет?

– О, грозный полководец…

– Каждую машину можно починить, колдун, если за это берется понимающий человек. Ты сказал, Хариломн делал это, тот самый еретик, по чьим трудам ты учился. Не советую относиться ко мне, как к человеку из толпы. Знающий должен уметь починить все. – Его голос напоминал Тиру крюк, ухвативший его за воротник, вонзившийся в его тело. – Поэтому мы спасаем знающих, вместо того чтобы оставить их гибнуть в руках тех лицемеров, которые жаждут возложить вину за собственные преступления на чужие головы. Или это не так, колдун?

Бектис склонил голову.

– Это так, господин.

– Значит, я могу надеяться, что ты сделаешь все, как следует?

– Я все сделаю, господин.

– Хорошо, – очень тихо сказал Ваир. – Хорошо. – И пошел в сторону палатки, в которой спал. Бектис поспешил к центральному костру, где стояла Хетья, согревая руки в перчатках. Хетья, Бектис, Шакас Кар, Наргуа… Тир считал, загибая пальцы, потом пополз по замерзшей земле к самой большой повозке.

С трех сторон повозка была укутана парусиной и полотнищами, сотканными из козьей шерсти, так что под ней было не то чтобы тепло, но, по крайней мере, не ветрено. В длинном прямоугольнике красноватого света, горящего внутри, виднелись ножки стола. Вокруг стояли санки с трупами: на одних лежали несчастные овцы с перерезанными глотками, на их шерсти засохла кровь; на других нечто, покрытое вонючим одеялом из козьей шерсти, с которого что-то капало; на третьих навалена груда случайных вещей, ветки, дрова и почему-то куски дерна.

Тир подполз к тому месту, где начинались занавеси. Их было не меньше четырех слоев, чтобы уберечь тех, кто внутри, от холода и не допустить, чтобы наружу пробивался свет. Он прополз между занавесями, как мышонок между простынями, и оказался позади саней с их ужасным грузом, потом раздвинул занавеси и заглянул внутрь.

На возвышении стояла железная ванна с арками над ней, напоминающими ребра неизвестного животного. По углам стояли две хрустальные глыбы с золотыми прожилками, а над ними висел какой-то мерцающий балдахин. Из палатки в повозку вели ступеньки, но Тир не рискнул подобраться поближе, чтобы разглядеть их. В центре палатки стоял складной столик, а на нем нечто, напоминающее ящичек. Он все запоминал.

Но в глубине сознания бесконечно стучалась одна и та же мысль – он все это уже видел. Он знал, что находится в ящичке на столе.

Занавеси, закрывавшие вход, заколыхались. Тир почти совсем прикрыл щель, в которую смотрел. Но он все равно должен все увидеть. Кто-то должен рассказать Ингольду.

Вошли Бектис и Наргуа. С ними шел Агал, большой, красивый и дружелюбный. Он снял шлем и с благоговением осмотрелся. Сердце Тира замерло от ужаса и тоски. Нет. Только не он.

Но Тир ничего не мог ни сказать, ни сделать…

По распоряжению Бектиса (Бектис сам никогда ничего не делал) Агал и Наргуа втащили двух овец и очень много дерева и земли на ступеньки; доски под их весом скрипели и гнулись. Они спустились за следующей ношей, и Тир отвернулся, когда они отогнули одеяло на вторых санях. Вонь и ужасные раздувшиеся трупы, с которых отваливались куски плоти…

Он знал, что должен быть храбрым и смотреть, но не мог. Он уткнулся лицом в ладони и не поднимал голову, пока ступеньки вновь не заскрипели. Тир старался не слышать звуков, которые раздались, когда это бросили в чан. Если его вырвет, они его обнаружат. Только это и удержало мальчика.

Потом он услышал голос Ваира.

– Агал, не так ли? – В голосе звучала нежность и любовь, будто сильный отец обращается к сыну.

– Да, мой господин. – Агал был в восторге, что его узнали, в восторге, что командир знает, как его зовут. Он всегда говорил Тиру – «Мой господин похвалил меня» или «Мой господин поговорил со мной – я думаю, он знает, как меня зовут».

– Ты понимаешь, какая помощь мне от тебя нужна? Понимаешь важность дела, которое я прошу тебя выполнить?

– Я… я думаю, понимаю, мой господин. Никто из нас в действительности…

– Никто из вас в действительности не знает. Нет. Так и должно быть, но это делает твою помощь – твою готовность помочь – даром доверия, который стоит ценить вдвойне. Пожалуйста, пойми, как я это ценю.

Тир поднял голову и посмотрел. Тени, сгустившиеся за мертвыми овцами, были плотными, как ночной мрак, и он рискнул слегка раздвинуть занавески. Он увидел, как лорд Ваир прикоснулся к лицу Агала левой рукой, словно приласкал его.

– Благодарю вас, господин.

– Ты понимаешь, что будет немного больно? В палатку молча вошел Шакас Кар.

– Не очень, но иногда люди кричат – ты помнишь? – продолжал Ваир.

– Я не буду кричать.

– Иногда они кричат, – снова сказал Ваир. – Есть напиток, который облегчает боль, понимаешь? И еще – ты не против кляпа? Тогда у твоих товарищей не возникнет страха и мрачных предчувствий.

– Я готов сделать все, что вы пожелаете, мой господин, но я обещаю – я не проявлю слабости.

– Молодец. – Ваир шагнул вперед и обнял юношу. – Молодец.

«Нет! – в отчаянии закричал Тир про себя. – Беги отсюда, Агал! Беги!»

Он смотрел; как юношу связывали, потом Шакас Кар шагнул вперед с кляпом из металла и кожи. Бектис предложил юноше чашу с напитком, и он выпил, словно это было священное вино. Они надели на него кляп. Вошла Хетья во власти Оале Найу, глаза смотрели, как каменные. Она и Шакас Кар взяли со стола черный каменный ящичек, в котором – как уже знал Тир – находились иглы, хрустальные, железные и серебряные, длиной восемь-десять дюймов, со стеклянными бусинами или драгоценными камнями на концах. Они воткнули эти иглы в тело юноши в определенных местах – точках тхохар, шепнула ему память, и с этим словом пришел ужас тьмы и отчаянное желание больше ничего не видеть – а обнаженный Агал стоял, высокий и красивый, с запрокинутой назад головой, вздрагивая при каждом уколе, но гордый и молчаливый. На одном бедре у него виднелся боевой шрам, еще один – на левом предплечье. Со своими длинными белыми волосами, ниспадающими на плечи, он походил на великолепное животное, а может, на отца или старшего брата, о котором Тир всегда так мечтал.