Барбара Хэмбли - Ледяной Сокол

Его глаза искали лагерь Голубой Девы там, за озером, над которым все еще курился пар, но, конечно, даже родившийся среди Говорящих со Звездами не мог бы его отсюда увидеть. Все было спокойно вокруг, и только звезды в небе говорили между собой на нежном, изящном языке, который человечество больше не понимало.

Они знали его и помнили его. Они – его братья и сестры, и они будут рады, когда он вернется. Он, наконец, станет их вождем, каким был Полдень. Из этих Льдов он уведет их на юг, на новые охотничьи земли, на все оставшиеся ему и им дни.

Если выживет в бою с Голубой Девой.

Он помял руки. Тренировки со стражами Гая были суровыми, но не настолько жестокими, подумал он, как жизнь, которую вел каждый, рожденный в клане Говорящих со Звездами. Он тренировался со стражами достаточно, чтобы не потерять все свои силы. В сердце своем он всегда знал, что однажды вернется назад.

Несмотря на еду и отдых, не исчезала слабость, та внутренняя усталость, которая не прошла и после нескольких дней отдыха. Когда он сегодня утром поднимался со своего одеяла, ему казалось, что он толкает в гору тяжеленный камень.

Но и она жила в холоде и тяготах. И, насколько ему было известно, ее ранили в сражении у Врат.

Шансы на то, что они в одинаковой форме, достаточно велики.

Ледяной Сокол подвигал плечами, потер обожженное лицо, поскреб встрепанную бороду. Будет странно снова вернуться домой, подумал он. Конечно, он никому никогда в этом не признается, но ему будет очень не хватать рассказов Джил-Шалос, какими бы бесполезными они ни были, и мелодий, сыгранных на арфе Руди, и шуток Януса, и даже нелюбимых им походов в подвалы, чтобы взглянуть на новейшие изобретения Ингольда.

Снова ездить верхом с братьями и сестрами. Лежать в тишине рядом с молчащими собаками. Выслеживать карибу в бесплодных землях и знать, что обязательно поймаешь его.

Снова быть одним из своего клана, делить их скромные, суровые и ясные мечты среди горькой красоты умирающей земли.

Если он останется в живых.

Он посмотрел вверх, вспомнив, что он не один.

– Ты пойдешь, брат мой? – Ее лицо, как темная жемчужина, слегка светилось в обрамлении черного меха.

Ледяной Сокол удивленно поднял брови.

– Я не думал, что об этом нужно спрашивать, сестра моя. Я – Ледяной Сокол. Я должен стать вождем своего народа. Голубая Дева украла то, что должно было по праву стать моим. Ты оспариваешь это?

Она покачала головой.

– Я верю, что ты должен был стать вождем нашего народа, – сказала она и села рядом с ним на обломок скалы, торчащий из снега. – И даже сейчас, по прошествии одиннадцати лет, я считаю, что ты мог бы им стать. Возможно, сейчас я уверена в этом даже больше, чем раньше, потому что теперь ты настоящий мужчина и в тебе есть стержень, который появляется только после настоящих испытаний. Они будут прислушиваться к тебе на советах и пойдут за тобой на войну. Но ты ошибаешься, когда думаешь, что Голубая Дева украла у тебя то, чего ты заслуживал, по собственной алчности.

– Так почему же, скажи, во имя Солнечной Голубки? – после столкновения с Зэем в подвалах Убежища Голубка занимала все больше места в его мыслях. Возможно, любовь, которую он испытывал к ней когда-то, возродилась, и чем больше он понимал, тем сильнее она становилась, приняв совсем другую форму.

Холодная Смерть вздохнула. Она долго молчала, обхватив себя руками – маленькая фигурка в тяжелой шубе.

– Ты мой брат, – сказала она наконец. – И я люблю тебя. Но ты не вождь.

Ледяной Сокол набрал полную грудь воздуха, чтобы возмутиться – и выдохнул его. За всю свою жизнь он не мог припомнить случая, когда Холодная Смерть ошиблась. Тогда он молча сел и посмотрел ей прямо в лицо.

Она почесала нос и натянула поглубже капюшон, прикрыв лохматые волосы и шрамы.

– Есть тот, кто ведет, – сказала она, – и тот, кто идет следом, и тот, кто идет в одиночестве. Ты идешь один, брат мой. Голубая Дева – ведет. Она уничтожила тебя не по злобе, не из ревности, а только ради своего народа. Твои сторонники любили тебя, и они поддержали бы тебя на совете и пошли бы за тобой сражаться с ней, и со своими соплеменниками, и со своими братьями. Полдень любил тебя. У тебя есть обаяние, хоть ты и бесчувственный ублюдок. У Голубой Девы обаяния нет. Но она знала, что для своего народа она будет лучшим вождем. Ты понимаешь?

Ледяной Сокол молчал.

– Если бы ты родился вождем, – спокойно продолжала Холодная Смерть, – ты бы сейчас был вождем стражей. Если бы ты родился вождем, ты вернулся бы к Солнечной Голубке, когда ее ранили.

– Ее уже нельзя было вернуть назад, – рассердился Ледяной Сокол. – Она умирала. Я не мог из-за нее подвергать опасности всю охоту.

– Ты мог отправить охоту в безопасное место и не дать ей умереть в одиночестве. Голубая Дева так бы и поступила, даже если бы не было никакой надежды спасти ее, даже если бы ей самой грозила смерть.

Ледяной Сокол задумался и долго молчал.

– Мальчик Тир тоже вернулся бы.

Потом он долго сидел и рассматривал свои руки, кинжал, который держал в них, тусклый блеск звезд на снегу. Но видел вместо всего этого Элдора Эндориона, и Потерявшего Путь, и даже Зэя из Убежища Тени в Конце Времен, который взвалил на себя ношу, слишком тяжелую для его плеч. Наконец он произнес:

– Она могла бы сказать мне все это.

– А ты бы стал слушать?

Солнечная Голубка, смеющаяся, выезжает с его отрядом. Лицо Голубой Девы, уродливое и морщинистое, смотрит на него сквозь пламя костра, ее волчьи синие холодные глаза оценивают его.

Полдень, всхлипывая, выступает из темноты в круг костра и протягивает Ледяному Соколу белую раковину.

Неспящий Всю Ночь, и Пятьдесят Любовниц, и Красная Лисица – все готовы сражаться за него со сторонниками Голубой Девы. Готовы расколоть племя или отколоться от него, и это в те времена, когда зимы все суровее и суровее, дичи все меньше и меньше, и они все передвигаются и передвигаются на юг.

«И ради чего?» – думал он. Ради чего?

Он одиночка.

Он всегда был одиночкой. Он знал это. Холодная Смерть тоже одиночка. Он прекрасно ладил со своим племенем и со своими друзьями, но всегда чувствовал себя как бы в стороне от них. В отличие от Зэя, страдавшего от одиночества во тьме Убежища, он свое одиночество любил и приветствовал.

Но так тяжело сознавать, что ему уже никогда не придется бродить в одиночестве по Краю Ночной Реки…

Утром Холодная Смерть ушла. День стоял ясный. Из середины озера поднималась лишь тоненькая струйка пара, остальная поверхность уже замерзла.

Пар больше не застилал обзор, но лагеря Говорящих со Звездами все равно видно не было. Впрочем, Ледяной Сокол знал – стоит лишь обойти озеро, и он увидит его.