Андрей Плеханов - Бессмертный мятежник

…Господин Лю довольно уверенно двигался между горящих строений монастыря. Ловкости ему было не занимать. Вокруг еще бегали монахи, пытаясь спасти свои пожитки. Раздетые, они с воплями и рыданиями разбрасывали тлеющий уголь и бессмысленно перетаскивали с места на место медные котлы. Но господин Лю не обращал на них внимания. Путь его лежал в библиотеку монастыря.

Она была открыта, но пожар чудесным образом еще не охватил это строение, словно волшебный колпак небесного князя Гуан-моу защищал его от огня. Лю Дэань, поспешая, вошел внутрь. Тысячи книг, упрятанные в футляры из шелка, и драгоценной кожи, и кости, и простой бумаги, были здесь. Но господин Лю не трогал их. Он сразу же направил свой путь к ларцу из грубого камня, что стоял у северной стены. Ларец этот напоминал простой валун, и непонятно было, где имеется у него крышка, и как ее можно открыть.

Однако это и было то, что искал Лю. Для него камень этот был ценнее всех сокровищ на свете. И если бы он мог бы взвалить его на спину, он взвалил бы его и побежал прочь. Но это не принесло бы ему успеха. Потому что только Знающий мог открыть ларец. А Лю Дэань и был тем Знающим.

Он не спешил. Он помнил, как важно тщательно подготовить ритуал.

Он принес жертвы и сделал это по всем правилам, и не спешил, хотя снаружи бушевало пламя.

Затем он возложил себе на голову громоносный обруч, надел на голову даосскую шапку, взял меч в правую руку, а в левую руку – живого воробья, и произнес заклинание:

– Великий Нефритовый Владыка, обитающий в Небесах! Ясный дух Великого Начала! Всемогущие духи всех восьми стран света! Помогите мне обрести себя! Обращаюсь с мольбой ко всем девяти небесам и прошу: духи Гандхарвы и святые из Ташасаваны! Ниспошлите мне чудесный талисман – книгу книг, сокрытую в этом ларце! Величайший и проницательнейший дух созвездия Большого Ковша! Покарайте оборотней, обуздайте нечисть, уничтожьте несметные рати демонов-злодеев! Заклинаю вас, духи Срединных гор! Изреките Слово изначальное, драгоценное! Пять Великих гор и восемь морей, внемлите борьбе! Свяжите руки Владыке Демонов! Да исчезнет зло и воцарится вовеки добро!

После чего он разжал руку и выпустил на волю воробья.

– Отпустил на волю душу живую, – сказал он. – Так и ты отдай мне книгу, камень.

Верхняя часть ларца сдвинулась как бы сама собою. Лю опустил руки в ларец и достал оттуда футляр из тонких пластин божественного нефрита. Книга, которая содержалась в этом футляре, была довольно небольшой. Лю Дэань сразу развернул свиток. Шелк, на котором он был написан, был очень древним, но сохранился хорошо. Но Лю Дэань не успел прочитать, что там было написано. Потому что пламя ворвалось в библиотеку и охватило ее в одно мгновение. Чудесная книга тоже загорелась, и Лю успел спасти только обрывок – самый конец ее. Выхода не было – огонь метался со всех сторон, и искры его, казалось, достигали девятого неба. Господин Лю почувствовал себя очень плохо. Дышать ему было совершенно нечем, и он, так сказать, впал в беспамятство. Но он все же успел почувствовать, как чья-то сильная рука подхватила его и несет прочь…

Тучи сгущались над городом – мрачные, грязно-фиолетовые, с рваными краями. Заканчивался октябрь – не самое подходящее время для грозовых туч. Однако они клубились в небе, заслоняя свет, нервно меняли очертания и поблескивали молниями – еще небольшими, не доходящими до земли. Может быть Демид был прав, и небо действительно подавало знаки людям, предупреждало их о грядущих потрясениях? Но человек был слеп и не замечал этого. Демид же знал о неприятностях безо всяких туч. Он, как всегда, знал очень много, но опять ничего не объяснял Леке.

Демид все так же рыскал ночью по городу. Лека подумала, что он стал похож на паука, озабоченно и деловито занятого своим ремеслом – плетением паутины. Демид, как паучок, выпускал конец тонкой нити, прилеплял его к углу какого-нибудь дома, и неторопливо полз, таща за собой вытягивающуюся паутинку, прикрепляя ее к стенам, деревьям, мусорным ящикам, машинам, заснувшим на обочине. Никто не мог видеть этой сети, опоясавшей весь город. Но люди задевали за призрачные нити, в голове Демида звонил колокольчик, и он знал, когда, что и с кем происходит. Он терпеливо ждал добычи.

– Дем, это произойдет сегодня? – Лека напросилась в спутники Демиду и он согласился – сегодня почему-то даже охотно. Было удивительно тепло для поздней осени, и они молча бродили по закоулкам, едва освещенным фонарями.

– Не ручаюсь, что это будет то самое " ЭТО ", которое ты имеешь в виду. Но что-то, конечно, произойдет. Каждый день происходит что-то – иногда незначительное, иногда – очень важное, и ты говоришь себе: «Вот это – то самое, чего ты ждал всю жизнь, то, что перевернет твою судьбу, с чего начнется отсчет нового». Но проходит день, неделя, год, и ты забываешь об этом событии, как о минутной мелочи, очередной ступеньке, звене в бесконечной цепи, по которой ты карабкаешься на небо. Ты ползешь и ползешь по ней в надежде, что осталось еще немного. А когда доползаешь – видишь, что конец этой цепи – и есть, собственно говоря, конец твоей жизни. Есть такая штука, которая расставляет все по своим местам: смерть. Тогда лишь становится ясно, куда ты полз – вверх или вниз. На небо или в преисподнюю.

– Как всегда, несколько туманно, – сказала Лека. – Но в целом понятно. И чересчур прямолинейно. Почему ты решил, что есть только путь вверх или вниз? По-моему…

Демид не дал ей договорить. Он остановился как вкопанный, прижался спиной к стене, а левой рукой отодвинул Леку – так, что затылок ее со звоном стукнулся о кирпич, а челюсти клацнули, прикусив язык. Лека собралась негодующе завопить, но осеклась. Они скрылись в нише, и Демид осторожно выглядывал наружу. Леке стало ужасно любопытно.

– Дем, что там такое? Можно, я погляжу?

– Гляди, – великодушно разрешил Демид. – Вон, видишь, человек идет?

– Да. – Лека увидела ссутулившуюся фигурку, медленно удаляющуюся от них. – Это вьетнамец, что ли? Вьет?

– Похоже.

– Я думала, их уже всех перебили.

– Иди вперед. – Демид махнул рукой. – Иди за ним, метрах в тридцати. А я пойду за тобой. Если потеряешь меня из виду – не бойся, я не отстану. Только не упусти его!

– А…

– Давай! – Демид толкнул Леку в плечо. – Потом разговаривать будем.

Это на самом деле был вьет. Он был одет в ситцевый пуховик и забавный картуз, семенящая походка выдавала в нем немолодого человека. Как оказался он на улице в такой поздний час, да еще и в этой части города, где вьетнамцы не жили? Лека улавливала обрывки его мыслей, растаскиваемые ветром. "Ням, тям, сям, – подумала она. – Ну и язык дурацкий! Одни междометия". Присутствия Демида она не ощущала. Но надеялась, что он где-то неподалеку. Она чувствовала себя неловко – как актер, которому не объяснили роль и наспех вытолкнули на сцену.