Андрей Плеханов - Бессмертный мятежник

– Слышу, слышу. Психотерапия. Настраиваешь меня на победу.

Демид задумался. Сотни вопросов только что были готовы сорваться с уст его, но сейчас он вдруг почувствовал усталость – мозг его был переполнен, словно волшебный горшок с кашей, лезущей из-под крышки во все стороны. Хватит, с него довольно. Ему нужно вернуться домой, завалиться на свой диван, крепко обнять подушку и заснуть. Должно пройти время, чтобы переварились все знания, выплеснутые на него.

– Слушай, Нуклеус, с меня довольно…

– Знаю, знаю. Диван, теплая постелька и все такое. Ты прав. Отправляйся домой, в свое тело. Только побеспокойся прежде о моей безопасности.

– Это как?

– Ты найдешь меня в компьютере.

– А как ты выглядишь?..

Демид не успел договорить. Он почувствовал движение – его снова поволокло стремительным потоком. Снова душа его полетела кверх тормашками в аэродинамическую трубу потустороннего мира.

Едва Дема открыл глаза, как удушливая гарь ворвалась в его легкие и вышла с надсадным кашлем. Потолок комнаты был покрыт черными разводами, и это было первое, что увидел Демид. Он лежал на полу и в бок ему впилось острым углом что-то жесткое. Демид осторожно пошевелился, боясь, что его насадило на штырь, как бабочку на булавку. Да нет, обошлось. Большой обломок кинескопа с неровными краями слегка задел кожу, и рана заживала на глазах, затягивалась нежной розовой тканью.

Демид стряхнул с головы металлическую полусферу, она распалась в его руках на две половинки. Дема бросил их на пол.

– Мусор. Все – мусор, куча хлама, – Демид обвел взглядом дымящуюся аппаратуру, разбитые склянки на столе, разорванное взрывом кресло, изрешеченную обломками дверь. – Восстановлению не подлежит. И слава Богу! Внутренний Мир… Самый совершенный мир иллюзий… Да пошел он!.. – Демид поддал ногой коробку для дискет. – Дерьмо собачье!

Он подошел к корпусу компьютера. Системный блок был единственным предметом, уцелевшим на столе. Дема поднял его и снова поразился его тяжести – килограммов на семьдесят тот тянул. Демид вцепился пальцами в оплавленную щель дисковода и с треском выдрал пластмассовую панель. Поток камней хлынул в образовавшееся отверстие. Демид посмотрел на них бессмысленным взглядом, приподнял корпус и вывалил все его содержимое на пол. Булыжники покатились по комнате, пытаясь улизнуть под диван. Демид прижал к груди пустой металлический параллелепипед и надорвал край металлического листа. Он стоял, тупо разрывая железо на полосы, словно картон. Было ясно, что ничего в компьютере не содержалось – никаких транзисторов, плат, кулеров, шлейфов, интегральных схем и прочей тому подобной начинки.

"Успокойся. Что ты разнервничался как кисейная барышня? Да, все перевернулось с ног на голову. Да, ты не можешь изменить цель своего существования. Но ведь ты всегда хотел знать, для чего предназначен, верил в свое высшее предначертание. Вот и напоролся. По крайней мере, выбор действий за тобой!"

Демид нагнулся и выискал взглядом в груде камней Ядро.

Почему-то он не сомневался, что это Нуклеус, хотя внешне булыжник ничем не отличался от своих молчаливых собратьев. Демид взял его в руку и подбросил. Камень, величиной с куриное яйцо, мягко шлепнулся в ладонь.

– Нуклеус, это ты?

Молчание. Или это был не искомый предмет, или Ядро не желало разговаривать с Демидом.

"Может быть, мне приснилась вся эта белиберда? Жаль, сказка уже начала мне нравиться ".

– Слышь, Ядро, ты чего молчишь? Думаешь, я не знаю, что это ты? Сейчас ты у меня запоешь!

Демид открыл форточку и запустил камнем в морозный свет. Он ожидал, что Ядро сделает пируэт в воздухе и вернется к своему хозяину, подобно бумерангу. Но булыжник описал дугу и безропотно утонул в сугробе, далеко внизу. Дема, чертыхаясь, напялил куртку и поплелся на улицу.

Минут пять ушло на разрывание снега и поиски камня. Пальцы Демида вконец заледенели, когда он наконец-то нащупал Ядро и сунул его в карман.

– Ну что, Нуклеус, доволен?

Никакого ответа. Почему-то такое свинское поведение камня еще больше уверило Демида, что в руках у него – Ядро. Во всяком случае, будь Демид на месте Нуклеуса, он поступил бы точно так же.

Дема вернулся домой, в разгромленную комнату, открыл сейф, аккуратно положил камень в угол и закрыл его стопкой документов.

– Демид, Дема, ты живой?

Дема открыл глаза и увидел лицо Леки. Никогда он не видел ее настолько перепуганной.

– Демочка, милый мой… Тебя пытались убить?

– Когда? – Дема честно пытался вникнуть в ситуацию. Его уже столько раз пытались лишить жизни, что он сбился со счета.

– Сейчас. Тут же все сгорело! Что, бомбу подложили? – Лека опустилась на колени и прижалась к Демиду. Ее трясло.

– Ладно, милая, не переживай так. – Демид обнял девушку и погладил по голове. – Ничего страшного. Это я так… Не поладил немножко с компьютером… Он не выдержал моего скверного характера и взорвался.

– Не смешно. – Лека вцепилась в рукав Демида так, будто его могло унести внезапно налетевшим ураганом. – Совсем не смешно. Ты что, ничего не знаешь?

– Ничего. Что случилось?

– Профессора убили. Подольского. Нашли с перекушенным горлом. Вообще, можно сказать, голову оторвали. В его собственной квартире. Мне знакомая девчонка из УВД рассказала. В газетах, конечно, ничего не пишут.

Демид молчал.

Нужно было сказать что-то… О том, что профессор погиб за правое дело в битве за счастье человечества. Какая чушь… Еще одна жертва в бесконечном списке издержек "великой борьбы за добро". " Я умру с именем божьих на устах ". Вряд ли профессор успел сказать хоть слово – сучий оборотень разодрал его морщинистую шею в долю секунды. Демид вздохнул. Жаль старика. В самом деле жаль. Подольский оказался стоящим человеком. Но он сам выбрал свою судьбу. Он был слишком стар, чтобы привыкнуть к другой жизни.

– Демид, ты знал, что это произойдет! – Глаза Леки потемнели от гнева. – Ты все знал! Ты мог защитить его! Чего тебе это стоило? Такой человек жизнь свою отдал, чтобы помочь тебе, а ты даже пальцем не шевельнул…

– Я ничего не мог сделать, – голос Демида прозвучал глухо и неубедительно. – Я предлагал ему свою защиту. Но он предпочел уповать на имя господне. Это уже по другому адресу. Я все же не бог, Лека. Подольский сам выбрал свой путь и прошел его до конца.

– Ты циник, Демид. Гнусный циник! Может быть, ты не видишь это со стороны, но твоя сверхчеловеческая сущность заставляет тебя смотреть на людей сверху вниз…

– Замолчи, – горько сказал Демид. – Я люблю людей! Я никогда не относился к людям высокомерно. Откуда тебе понять, что я переживаю сейчас, что я чувствую по отношению к этому человеку? Да, я не плачу, не рву на себе волосы, не умею я так – выставлять свои чувства напоказ. Может быть, это было бы легче – выплеснуть свое горе, свое унижение от бессилия. Но я просто молчу. Не торопись хлестать меня по щекам. Когда меня убьют, и ты будешь закапывать мой труп в лесу, у тебя будет время подумать, для кого я жил – для себя или для людей.