Антон Соловьев - Восставший против Неба

— Рандис! — закричал Тильво.

— Я, — спокойно ответил Меч Неба. — Ты всё-таки это сделал, певец. И мы, погибшие в горной крепости, не очень-то долго ждали.

— Каково это, быть на Небе? — не удержался от вопроса Тильво.

— Представь себе все, что когда-либо мучило и пугало тебя. Представил? А теперь многократно увеличь эту боль, и ты получишь душу человека на Небе. Ты был прав, Небо питалось муками людских душ, ещё немного, и у него хватило бы сил, чтобы открыть дорогу Бездне. Ты был во многом прав. Единственно, чего мне по-настоящему жаль: я так и не увидел рассвет от начала и до конца. Зато посмотри, кто теперь со мной?!

Рядом с Рандисом, взявшись за руки, стояли парень и девушка. И Тильво без труда узнал в них бродячих кукольников Эльвина и Тэли.

— Мы простили его, — сказала Тэли. — Мы теперь уходим из этого мира вместе.

— Привет, певец! — раздался за спиной у Тильво слишком уж знакомый голос.

Тильво обернулся и увидел трех посвящённых.

— Прости нас, Тильво, что мы тебе не сказали сразу. Мы отдали свои жизни за…

— Я понял, — оборвал их певец. — Слишком большая цена. Хотя я надеялся, что хоть вы останетесь в живых.

— Зато мы первые смертные, кто умер в этом мире, но не побывал на Небе, — Иеронимус улыбнулся. Кто знает, может быть, когда-нибудь совсем в другом месте мы засядем на целую ночь в таверне и выпьем весь имеющийся в запасе у хозяина эль.

— Только это будет совсем уже другая история, заметил Бротемериус. — Прощай, Тильво.

— Бессмертный! — перед Тильво появился Гэлен, а рядом с ним стояло несколько людей, одетых так же, как и он, и неуловимо на него похожих. — Спасибо тебе от всего нашего племени. Мы уходим все вместе. Все жившие под Небом поколения Верных.

— Вы заплатили за это немалую цену.

— Никакая цена не может быть большой, если она платится за свободу души, — сказал один из горцев, и Тильво вдруг неожиданно понял, что это самый первый вождь Верных.

— Прощай, Тильво!

— Прощай, певец!

— Прощай и спасибо тебе!

К Тильво подходили души людей и растворялись в густом тумане. Наконец странное видение померкло, и певец оказался в знакомой комнате башни. Он сидел на стуле, на коленях у него была дайла. Очень сильно болела правая рука. Тильво посмотрел на неё. Пальцы были в крови. Видимо, он с таким ожесточением играл, собирая Силу для удара по Небу, что поранил руку, словно неумелый ученик, решивший, что теперь он настоящий мастер и может сыграть мелодию любой сложности.

— Лайла! Мы победили! — выпалил певец первое, что пришло ему в голову.

— Я знаю, Тильво. — Голос у девушки как-то странно изменился.

Тильво повернулся к Лайле и вздрогнул. Девушка старела на глазах. То, что происходит с человеком за десятилетия, с Лайлой происходило за считанные мгновения. Тильво видел, как седеют её волосы, как сморщивается кожа, как появляются на лице морщины.

— Что с тобой? — в страхе спросил Тильво.

— Я ухожу, — незнакомым для певца голосом ответила Лайла.

— Но как? Почему?

— Я выполнила свою миссию, теперь я возвращаюсь в сердце мира. А тело без души всегда преврашается в прах.

— Но почему? Почему ты просто не можешь состариться, как все обычные люди? — не мог успокоиться Тильво. — Я… Я хотел бы остаться с тобой.

— Я и так всегда буду с тобой, Тильво. В шелесте листвы, в пении птиц, в вое ветра. Ты всегда сможешь меня услышать, а я тебя. А чтобы любить мир, необязательно им обладать, — сказала Лайла уже совсем старческим голосом. — И я хочу сказать тебе спасибо, бессмертный человек Тильво. Спасибо, что дал мне познать человеческую любовь. Я теперь буду по другому относиться к людям, и может статься, что я буду любить их больше, чем зверей и птиц. Духи растворились в мире, и теперь человек мой полноправный хозяин. Прощай!

— Прощай! — прошептал певец. — Я буду помнить о тебе, душа мира.

Вскоре всё было кончено. От Лайлы не осталось ничего. Лишь горстка серого праха лежала на полу башни. Тильво наклонился и просеял его сквозь пальцы. Певцу захотелось заплакать от обиды, но слезы не хотели литься из глаз. Тильво сидел и рассеянно просеивал в руках прах совсем ещё недавно живой девушки.

— Тильво! — Голос Одэнера заставил вздрогнуть певца. — С победой тебя!

— Тебя тоже, — ответил певец.

Он совсем забыл, что связь с башней во время битвы не прекращалась ни на минуту.

— Башня! Дай изображение! — приказал певец. Зеркало замерцало, и на нём появилось лицо Одэнера.

— Она умерла, — только и мог сказать Одэнеру Тильво.

— Она вернулась в сердце мира! Пойми же, хоть она и казалась тебе обычной девушкой, Лайла на самом деле слишком далека как от человека, так и от бессмертного. Тебе было бы с ней тяжело.

— Но я… Я не знаю. Она ничем не отличалась от обычной девушки. Даже наряды примеряла.

— Она примеряла на себя шкуру человека. Она другая, ты должен понять это. Она даже могла бы ещё на какое-то время остаться, если бы захотела.

— Ты уверен в этом? — Тильво нахмурился. — Хочешь сказать, что этот мир просто использовал нас с тобой, чтобы не быть поглощённым Бездной?

— Не знаю, — пожал плечами Одэнер. — Мне по крайней мере так кажется. Я, как и ты, впервые столкнулся с живым воплощением души мира.

— Со мной приходили прощаться души людей, что пребывали на Небе, — сказал Тильво.

— И что они тебе сказали?

— Это слишком личное. — Тильво почему-то не хотелось рассказывать бессмертному про последний разговор с Рандисом и другими умершими людьми, хотя ничего личного на самом деле в этом не было.

— Извини, — Одэнер улыбнулся. — Куда ты теперь?

— Не знаю, — пожал плечами Тильво, — может быть; если бы Лайла осталась жива, то я бы осел в какой-нибудь тихой деревеньке. Взял бы в аренду у местного господина небольшой надел земли.

— А теперь, когда Лайлы не стало?

— Я не видел ничего, кроме острова. Остров хоть и велик, но всё-таки это не целый мир. Скорее всего я отправлюсь странствовать. Хочу посмотреть и Большую землю, и Северные острова, побывать на юге и на востоке. Я умею петь и этим всегда заработаю на хлеб. А в тех краях, где песня не в большом почёте, я могу пригодиться как воин. Я хоть и знаю, что мой опыт владения мечом, доставшийся мне от другой жизни, рано или поздно должен исчезнуть, всё-таки надеюсь, что это случится не завтра. Интересно, как всё-таки люди отнесутся к тому, что Неба не стало?

— Мне тоже интересно, — Одэнер улыбнулся. — Ты какое-то время пробудешь в башне?

— Думаю, что да.

— Тогда ещё поговорим. А мне нужно сделать ещё одно дело.

— Какое?

— Похоронить посвящённых.

Этот день надолго запомнился Сыну Неба. Теперь уже бывшему Сыну Неба. Когда вместо привычных красок Неба вышину залил сплошной светло-голубой цвет и появился огненный шар, Сын Неба понял, что это конец. Конец прежнему миру. Его почему-то не волновало, каким образом всё это произошло. Главное, что это случилось. И теперь живое воплощение отлично работающей машины, состоящее из Слуг Неба, Воинов Неба, Мечей Неба, больше не существовало. А это значит, что и существование Небесной обители теперь под угрозой. И надо что-то делать. Иначе привычный, такой спокойный мир, где каждый человек занимал строго определённое ему место, может погрузиться в хаос.