Пол Стюарт - За Темными Лесами

Маманя недовольно хмыкнула.

— Скажи правду, деточка. Так будет лучше. От болтунов одни неприятности.

Маманя была огромного роста, ее толстенная шея сразу переходила в затылок. Более того: если девочку с бледной кожей едва можно было различить в надвигающихся сумерках, ее маманя видна была издалека. Все ее тело, если не считать лица, было покрыто светящейся татуировкой.

На коже были вытатуированы деревья и оружие, какие-то тайные знаки и животные, чьи-то лица и драконы, череп и кости — словом, все, что хочешь! Даже ее лысая макушка была с татуировкой. То, что Прутик принял за пряди волос на бритом черепе, на самом деле оказалось вытатуированными змеями, обвивающими виски и затылок!

Татуированная глыба подняла руку с налитыми мускулами и в задумчивости почесала губу под расплывшимися ноздрями.

Рукав ее платья задрался, прошуршав, и на обнажившейся руке Прутик увидел портрет маленькой девочки с неправдоподобно рыжими волосами. Под ним была наколка из огромных синих букв: «Маманя любит дочку».

— Ну так что? — спросила Мэг. Маманя посопела носом.

— Знаешь, Мэг, ты иногда бываешь самой невыносимой девочкой из всех трогов на свете. Но, впрочем, я думаю… — И, перебивая восторженные вопли дочери, она добавила: — Но отвечать за него будешь только ты ! Поняла? Ты будешь его кормить и выгуливать, а если он нагадит в нашей пещере, ты будешь убирать за ним. Тебе ясно или нет?

— Кристально ясно, — ответила Мэг.

— И если я хоть слово от него услышу, — продолжала маманя, — то тут же сверну ему шею. Договорились?

Мэг кивнула. Она схватила Прутика за волосы и поволокла за собой.

— Пошли, — приказала она.

— Bay, — взвизгнул Прутик, хлопнув ее по руке.

— Он меня ударил! — тут же заныла Мэг. — Маманя, мой кукленок меня ударил! И очень больно!

Внезапно татуированная громадина оторвала мальчика от пола и раскрутила в воздухе. Он, как загипнотизированный, смотрел прямо в свирепые, налитые кровью глаза женщины-трога.

— Если ты еще раз ударишь, толкнешь, поцарапаешь или укусишь мое золотце…

— Или вообще хоть как-нибудь обидишь меня, — вмешалась Мэг.

— Или хоть как-нибудь обидишь ее… Я тебя…

— Или даже тронешь меня пальцем…

— Или тронешь ее пальцем…

— Или попытаешься удрать…

— Или попытаешься удрать, — продолжила маманя, — я тебя убью, понял?

Бумажное платье мамани шуршало при каждом ее движении, пока она трясла Прутика.

— Запомни одно правило: слушайся и молчи. Ты понял меня?

Прутик не знал, стоит ли кивнуть в ответ. Если ему запрещено говорить, должен ли он понимать, что ему говорят? Маманя так крепко схватила его за шиворот, что он и шевельнуться не мог. Посопев, она уронила его на пол. Прутик уныло разглядывал маму с дочкой. Мэг спряталась за спину матери. Девочка была начеку, и в следующую секунду снова вцепилась ему в волосы. Кривясь от боли, Прутик покорно опустился к ее ногам.

— Так-то лучше, — проворчала маманя. — А как ты его назовешь?

Мэг, пожав плечами, повернулась к своей новой игрушке.

— Тебя как зовут? — спросила она.

— Прутик, — не раздумывая, ответил он и тут же пожалел об этом.

— Что такое? — заревела маманя. — Он сказал слово? — И она изо всех сил толкнула его в грудь. — Значит, ты — болтун?

— Прутик-прут-прут-прут-прут, — зачирикал мальчик, стараясь по возможности, изобразить птичий щебет. — Прут-прут-прут-прут!

Мэг обняла Прутика за плечи.

— Давай назовем его Прутиком, — улыбаясь, сказала она матери.

Маманя, прищурив глаза, метнула на мальчика гневный взгляд.

— Еще одно слово, и тебе конец. Сразу голову тебе оторву.

— Прутик будет вести себя хорошо, — заверила ее Мэг. — Ну давай, мальчик, пойдем поиграем! — приказала она Прутику.

Женщина-трог, уперев руки в бока, наблюдала, как Мэг тащит живую игрушку за собой. Прутик не поднимал головы.

— Я за ним послежу, — сказала она, обращаясь к дочке. — Это я тебе обещаю.

Девочка поволокла Прутика по тоннелю, и угрозы мамани постепенно стихли вдали. Там были и лестницы, и уклоны, и скаты, и узкие спуски, которые вели все глубже под землю. У Прутика екнуло сердце, когда он подумал, с какой силой давят на них породы, залегающие сверху. А что если они обрушатся и придавят их всей своей тяжестью?

Внезапно витиеватая дорога кончилась. Прутик огляделся, дрожа от изумления. Они оба находились в огромной пещере.

Мэг отпустила его волосы.

— Тебе тут понравится, Прутик. У нас, злыднетрогов, никогда не бывает ни жарко, ни холодно. Ни снега, ни дождя, ни ветра. И ядовитые растения тут не растут, и дикие звери не водятся…

Сам не зная почему, Прутик схватился за зуб, висевший у него на шее, и слезы покатились у него из глаз.

«Ни ядовитых растений, ни диких зверей, — подумал он. — Но здесь нет неба, нет солнца и луны…» Девочка грубо толкнула его в спину, и Прутик пошагал дальше. «И свободы нет…»

Как и тоннель, пещера была освещена приглушенным светом. Дно пещеры было истоптано до блеска ногами многих поколений трогов. Где-то высоко над ним виднелся потолок. Сплетаясь в вышине, как огромные шишковатые колонны, узлились корни мощных деревьев.

Прутик подумал, что растения здесь похожи на зеркальное отражение Дремучих Лесов — Дремучих Лесов зимой, когда деревья обнажены и похожи на скелеты.

Корни, омытые приглушенным светом, вились и пересекались в полумраке. Прутик сделал вдох и замер от удивления. Он ошибся! Свет не лился на корни деревьев: они сами излучали сияние!

— Прутик! — рявкнула Мэг, когда он отошел от нее, чтобы поближе рассмотреть свечение.

Белый, желтый, бежевый… По крайней мере, половина длинных толстых корней светилась сама по себе, то вспыхивая, то замирая. Прутик положил руку на одно корневище. Оно слабо пульсировало и было теплым.

— Прутик! К ноге! — громко скомандовала девочка.

Мальчик оглянулся. Слушаться и молчать! Он хорошо помнил приказ. Прутик покорно вернулся и встал с нею рядом.

Мэг погладила его по головке.

— Тебе интересно, что это за корни? — спросила она. — Они дают все, что нам нужно.

Прутик кивнул, но не сказал ни слова.

— Прежде всего, свет, — пояснила Мэг, указывая на мерцающие корни. — И еда. — Она отломила два нароста с волокнистого корневища и один из них ловко сунула себе в рот. Другую шишечку она протянула Прутику, который безо всякого энтузиазма глядел на нее.

— Давай ешь! — приказала она, и, когда Прутик знаками показал ей, что не желает это пробовать, пригрозила: — Я маме скажу!

Нарост оказался хрустким и неожиданно сочным. На вкус он напоминал жареные орехи.

— М-м-м-м-м, — промычал Прутик и демонстративно облизал губы.

Мэг улыбнулась и пошла дальше.