Виктор Точинов - Полкоролевства в придачу

Я отрешенно подумал, что едва ли когда-нибудь сумею повторить ТАКОЕ. Разве что… Если бы в своем слиянии с Монстром Буа я уловил бы отзвук, намек, свидетельствующий, что Иветта жива, что ее можно вытащить – сумел бы? Рискнул бы? Не знаю… И теперь никогда не узнаю…

Изабо открыла глаза. И попыталась что-то произнести.

Я опустился на колени.

– Арно… – прошептала она.

Мы медленно ехали – прижавшись, вдвоем укутавшись одним плащом – сине-красным плащом лучников королевского прево.

Изабо молчала. И никаким иным образом не реагировала на мои слова. Я говорил много – пытался вывести ее из прострации воспоминаниями о детстве, и о сегодняшних наших приключениях… Изабо молчала.

Отчаявшись, я произнес, пародируя ее недавнюю тираду:

– Ты не могла бы применить на себя заклятие – то самое, с лавандой или жасмином? Видишь ли, милая Иза, находиться под одним плащом с женщиной, проведшей несколько часов в трухлявом древесном нутре и не принявшей после того ванну… Некоторых весьма возбуждают дамы, от которых за лигу шибает древесной гнилью – но я не из их числа.

Она выдала мне пощечину – слабой, дрожащей рукой. Я поцеловал ее.

И решил: пусть отправляются в Черный Мешок и Пролив, и счастье в шалаше, и любовь на дерюге! Соберу отряд, отвоюю Аргайл у Жофруа – а у властителей достаточно способов заткнуть рты, сплетничающие об их женах.

…На выезде из Буа – там, где нас впервые атаковали Парящие Клешни – я подумал было: вот они, первые солдаты победоносной армии Великого герцога Аргайлского!

Пятеро плохо одетых и плохо вооруженных мужчин обирали мертвецов – стаскивали сапоги и сдирали одежду с лучников Маньяра.

Подъехав поближе, я понял свою ошибку. Мародеры никогда не были солдатами и никогда не станут. Бывшие вилланы, которым надоела их собачья жизнь в берлогах с низкими потолками, покрытыми толстым слоем смердящей сажи… Надоело соседство с хрюкающими и блеющими домашними животными – домашними в самом прямом смысле, живущими бок о бок с хозяевами… Надоели холодные ночевки на земляном полу, под грудой грязных тряпок, в переплетенной куче грязных тел как бы людей… (Забавно, но братья и сестры, отцы и дочери в пресловутой куче как-то не обращают внимания на кровное родство и брачные установления Девственной Матери, столь чтимые в теплых и уютных покоях замков. Всё в мире имеет свою цену…)

Короче говоря, нам встретились шелудивые псы, возмечтавшие стать волками – но способные вести в лучшем случае жизнь шакалов…

Однако шавки, оборвавшие поводки и сбившиеся в стаю, наглеют – особенно когда видят легкую добычу. Скорее всего, изнасилованная вилланка со вспоротым крест-накрест животом – дело рук этой компании.

Оборванцы поспешили в нашу сторону, на ходу подхватывая луки и мечи, недавно принадлежавшие людям сенешаля. Я не стал картинно размахивать обломком меча в три ладони длиной – всё равно не найдется менестрелей, способных воспеть мой подвиг. Перестрелял шакалов из самобоя – самыми обычными стрелками, полученными от шельмы-торговца при покупке.

Изабо не пыталась как-то поучаствовать в схватке – даже когда единственная удачно выпущенная в нас стрела просвистела рядом. Сестрица дрожала всё сильнее. И всё плотнее прижималась ко мне.

Она умерла после двух дней пути.

Наверное, даже издыхающий Монстр Буа так просто не отпускал тех, кто нес на себе его отметину…

Агония длилась всю ночь и закончилась к рассвету.

Утром я выкопал могилу обломком меча. Выкопал на высоком берегу – там, где Гронна впадает в быстрые воды Луайры.

Я долго не мог набраться решимости и засыпать могилу… Не мог, и всё… Даже опустить ей веки не смог – Изабо лежала и пристально вглядывалась куда-то вверх и вдаль… Я проследил направление ее взгляда – не знаю уж, зачем. По бездонному синему небу плыло маленькое белое облачко – одинокое и умилительно пушистое. Словно и впрямь душа возвращалась в чертоги Девственной Матери. Наверное, тебя всё-таки нет, сказал я беззвучно. А если есть – то ты самая страшная мать, безжалостная к своим детям… Она не ответила и не подала никакого знака. Либо не услышала, либо ее и в самом деле не было.

Потом дорога вновь лежала под копытами коня. Вела она в Аргайл, но казалось, что пустынная серая лента и за горизонтом упрямо тянется к бесконечности… И не закончится никогда.

Смешно, но у Жофруа Скупого палаческая секира действительно оказалась с вызолоченным ле…

Кингисепп – Санкт-Петербург

январь 2006 года