Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. М. Каменкович, С. Степанов)

– Придется поискать какого-нибудь более или менее добропорядочного великана, чтобы завалил эти ворота, – сказал Гэндальф. – Того и гляди, через горы вообще ходу не будет!

Ну так вот. Услышав вопль Бильбо, Гэндальф сразу понял, в чем дело. Вспышка убила гоблинов, бросившихся на волшебника, а сам он в последний момент успел проскользнуть в уже закрывавшиеся ворота. До самой пещеры Гэндальф шел следом за гоблинами, гнавшими пленников перед собой; потом он сел в уголке и устроил небольшое волшебное представление – лучшее из тех, на какие был способен в темноте.

– Тонкое было дело, – с удовольствием заметил Гэндальф. – Все висело на волоске!

Недаром же он считался большим мастером по части волшебства с огнем и светом[*] (хоббит, к примеру, с самого детства помнил его волшебные фейерверки на празднествах у Старого Тукка, что, бывало, устраивались на каждое Преполовение Лета!). Все остальное вам уже известно – кроме того, что, оказывается, Гэндальфу было ведомо и о нижних воротах, где Бильбо потерял свои пуговицы (гоблины называли эти ворота попросту черным ходом). Вообще-то, о существовании нижних ворот знал всякий, кто был мало-мальски знаком с этой областью Туманных Гор, но едва ли кто-нибудь, кроме взаправдашнего волшебника, смог бы не заблудиться в подземельях и вывести гномов прямо к цели.

– Они пробили эти ворота много веков назад, – пояснил Гэндальф. – Как запасной выход на всякий случай и как путь на другую сторону Туманных Гор, куда эти негодяи часто наведываются по ночам и творят разные бесчинства. Нижние ворота охраняются днем и ночью, и никому еще не удавалось завалить их. Теперь гоблины небось поставят там двойную стражу!

Он рассмеялся, и все засмеялись вместе с ним. Что ни говорите, а все-таки они покончили с Большим Гоблином и его присными и при этом вышли сухими из воды, хотя и понесли кое-какие убытки. Можно сказать, легко отделались!

Но волшебник не замедлил поставить все на свои места.

– Передохнули малость? Тогда в путь! Когда стемнеет, за нами погонятся гоблины, и не одна сотня. А тени-то уже вон какие длинные! До сумерек нужно уйти как можно дальше, хотя след наш гоблины возьмут в любом случае, даже если он к тому времени остынет. Если не набегут тучи, будет луна, а это нам на руку. Не то чтобы гоблины особенно боялись лунного света, но по крайней мере мы не заблудимся!

Вопросы у хоббита еще не кончились, и волшебнику пришлось на них ответить:

– В том-то и дело, Бильбо! В подземельях ты потерял счет времени. Сегодня четверг, а гоблины напали на нас в понедельник ночью – точнее, уже во вторник. Мы прошагали много-много миль, побывали в самом сердце подгорной страны и оказались по другую сторону. Короче говоря, дорогу мы срезали! Но попали в итоге не совсем туда, куда собирались, а значительно севернее. Места тут не слишком приятные, а нам еще спускаться и спускаться. Так что в путь!

– Но я ужасно проголодался, – простонал Бильбо, который внезапно вспомнил, что с позапозавчерашнего вечера у него во рту и маковой росинки не было. Представьте себе, каково это выдержать хоббиту! Теперь, когда все треволнения остались позади, ноги у Бильбо сразу подогнулись, а живот подвело.

– Ничего не могу тебе предложить, – развел руками Гэндальф. – Разве что возвратиться в подземелья и вежливо попросить гоблинов вернуть пони и поклажу?

– Благодарю покорно! – замахал руками Бильбо.

– Так-то оно лучше! Тогда затяните ремни потуже – и вперед! Иначе мы рискуем попасть кое-кому на ужин, а это едва ли лучше, чем самим остаться без ужина!

По дороге Бильбо то и дело поглядывал по сторонам в поисках чего-нибудь съедобного, но ежевика еще только цвела, а про орехи да боярышник нечего и говорить. Хоббит пожевал щавеля, зачерпнул воды из пересекавшего дорогу горного ручейка, съел три земляничины, алевшие на берегу, – но это мало ему помогло.

Они шли и шли вперед. Каменистая тропа пропала, исчезли кусты и высокотравье среди валунов, перестали попадаться на пути общипанные кроликами лужайки, не говоря уже о чабреце, шалфее, майоране и желтом ладаннике. Впереди открылся широкий крутой склон, усеянный камнями, – явные следы недавнего оползня. Когда гномы начали спускаться, из-под ног стали выскальзывать мелкие камешки и щебень; следом, увлекая большие обломки, посыпались булыжники покрупнее и с грохотом покатились вниз, влача за собой пыльный шлейф. Вскоре вся осыпь и ниже, и выше пришла в движение; в полном смятении, цепляясь друг за друга, гномы заскользили вниз по склону, оглушенные треском и грохотом катящихся камней.

Хорошо еще, что внизу росли деревья! Вместе с осыпью гномы, хоббит и волшебник «доехали» до опушки соснового леса, мрачно темневшего внизу, в горных долинах. Кто-то успел ухватиться за ствол или повис на нижней ветке, кто-то (например, не отличавшийся высоким ростом хоббит) сумел пристроиться за стволом, чтобы защититься от каменной лавины. Вскоре опасность миновала: осыпь остановилась – лишь где-то далеко внизу, в папоротниках, еще громыхали, подскакивая на корнях деревьев, последние, самые крупные валуны.

– Славно прокатились! – перевел дух Гэндальф. – Теперь, если гоблины нас и выследят, им будет трудно подкрасться без шума!

– Да уж! – проворчал Бомбур. – Зато им легко будет скатывать камни прямо нам на голову!

Короче говоря, гномы (да и Бильбо тоже) радоваться были не расположены. Они мрачно потирали сбитые ноги и дули на синяки.

– Чепуха! – откликнулся Гэндальф. – Отойдем немного в сторону – вот и все. Нужно торопиться! Темнеет!

Солнце уже давно село за гребень. Тени вокруг сгущались, – правда, равнину за лесом и кроны деревьев, росших ниже по склону, еще освещали закатные лучи. Путники поспешно, насколько позволяли сбитые ноги, заковыляли на юг по вьющейся среди стволов пологой тропинке. Они то ныряли в густые заросли высокого папоротника, скрывавшие хоббита с головой, то бесшумно шагали по ковру из сосновых иголок, а лесные сумерки становились все темнее, и тишина наступила такая, что звенело в ушах; вокруг царило безветрие, сосны стояли как бездыханные, не шелохнувшись.

– Может, хватит? – взмолился Бильбо, когда стемнело окончательно и он перестал что-либо различать вокруг, кроме бороды шедшего рядом с ним Торина, которая мерно покачивалась в такт его шагам. В тишине сопение гномов казалось оглушительным. – Я посбивал себе все пальцы, ноги у меня подгибаются, а живот висит, как порожний мешок!

– Еще чуть-чуть! – подбодрил его Гэндальф.

Это «чуть-чуть» показалось хоббиту вечностью. И вдруг они вышли на поляну, освещенную ярким лунным светом. Всем почему-то сразу показалось, что поляна эта какая-то нехорошая, но никто не мог сказать, почему именно.