Далия Трускиновская - Шайтан-звезда (Книга вторая)

Гариб был, словно мешок с вязкой глиной.

Но он еще дышал!

Тут Хайсагура осенило – ведь Сабит ибн Хатем имел в роду врачей, знаменитых харранских врачей! Кто-то из его семьи даже возглавлял по приказу халифа пять знаменитых больниц Багдада, а звали его то ли Сабит ибн Синан ибн Курра, то ли Синан ибн Сабит ибн Курра, а халифом тогда был аль-Мутадид… или не аль-Мутадид?..

Он с немалым трудом вынес Гариба, прокляв на сей раз другого врага Аллаха – того, что сделал коридор таким узким. Положив его на ложе Фатимы, Хайсагур придвинул огромные часы с бронзовым трубачом вплотную к дверце, так что она пропала из виду для смотрящего. Раз уж в долину проникли всадники аль-Асвада, устроившие тут такой переполох, то могли забраться и другие люди – а Хайсагур хотел сохранить все, что имеет отношение к злокозненному шейху.

Потом гуль, кое-как поправив одежду человека, перекинул его через плечо и тут только сообразил, что еще нужно каким-то образом повесить на себя подушки с отравой и пенал с обрывками заклинаний. И это оказалось нелегким делом.

Хайсагуру уже доводилось лазить по горам с ношей на плече – обычно он добывал баранов или коз, но Гариб был тяжелее барана. И потому гуль опасался прыгать через трещины. Он с беспокойством поглядывал на звезды – жизнь еще не покинула Гариба, но приходилось торопиться, ведь еще предстояло незаметно пробраться в крепость и внести тело по высокой и крутой лестнице.

Воображаемая линия, соединяющая звезды Мицар с Алькором, мерцающие совсем близко, и звезду Бенетнаш, все более ложилась набок, указывая на запад…

К собственному удивлению, Хайсагур доставил несчастного в комнату звездозаконника еще живым.

Там горели два светильника, а утомленный звездозаконник спал, положив голову на лист, исписанный до середины. И его седая раздвоенная борода была измазана в чернилах.

Разбуженный до наступления утра, Сабит ибн Хатем ворчал, бурчал и призывал в свидетели звезды, все по порядку. Он с большим трудом отринул пестрые пучки сновидений и уставился на положенное к его ногам тело.

– Этого человека необходимо спасти, – хмуро сказал Хайсагур, уставший до того, что забыл прикрыть наготу. – Он многое нам поведает. Его зовут Гариб и он отравлен ядом, который убивает, проникая через рану. Даже если у тебя нет противоядия – то, может быть, ты вспомнишь, одну из тех штук, которым обучили тебя маги?

– Я не могу его спасти, о Хайсагур, – отвечал старый звездозаконник. – Если светила предсказали ему смерть от кинжала, напоенного водой гибели, то все лекари мира будут перед этим бессильны.

– Откуда ты знаешь, что предсказали ему светила? Разве ты составлял его гороскоп? – возмутился гуль. – И неужели светила настолько бестолковы, чтобы позволить ему умереть тогда, когда ему может быть оказана помощь? Я приволок снизу все яды и отравы, какие только обнаружил в конуре того проклятого шейха, и вот принадлежащий ему пенал с каламами, на котором что-то вроде обрывков заклинания! Скажи, о Сабит, разве ты не можешь открыть эти пузырьки, и разобраться в ядах, и придумать противоядие?

– Меня не этому учили, о несчастный, – горестно признался старец, еще ниже опустив голову, хотя, казалось бы, при его круглой спине ниже было уж вовсе невозможно.

– С этими ядами связана некая магия! А ты учился у магов их вредным штукам! Когда тебе взбрело на ум изуродовать лицо девушки, ты живо вспомнил, как это делается!

– Ты говоришь – магия? – окончательно пробужденный от снов настойчивостью Хайсагура, осведомился звездозаконник. Гуль немедленно вложил ему в руку тяжелый пенал.

– В долине жил шейх, обладатель собрания ядов и этого предмета! – быстро сказал Хайсагур. – Посмотри внимательно – вот редкая вещь, скорее сильный талисман, чем обыкновенный пенал! О каком грохочущем громе тут речь? Может быть, в нем – спасение для этого несчастного?

– Может быть, но я не умею пользоваться этим талисманом, – отвечал Сабит ибн Хатем.

– Или ты забыл, как им пользуются?

Хайсагур опустился перед старцем на корточки, и положил ему руки на плечи, и впился глазами в его заспанные глаза до рези в зрачках.

Он увидел загадочный пенал, который лежал на ладони некой руки, очевидно, левой, а другая рука, правая, закрывала его крышкой. Затем пенал был протянут человеку средних лет с сединой в бороде и в усах, а тот взял его с поклоном.

– Когда нужда в нем пройдет, ты сохранишь его для меня или для того, кого я пришлю за ним, о Абд-ас-Самат ас-Самуди, – прозвучал мужской голос. – И будь осторожен, ибо разрушительная сила Грохочущего Грома требует не менее сильных заклинаний власти, повторенных трижды и четырежды, а имя Аллаха тебе тут не поможет.

Гуль-оборотень услышал то, что ему требовалось, – имя владельца пенала!

Он покинул покорную плоть звездозаконника и, качнувшись, сел на пол.

– Ты опять что-то сотворил со мной, о сын греха! – напустился на него пришедший в чувство Сабит ибн Хатем. – Мало того, что ты покидаешь меня три ночи подряд, а это наилучшие из ночей, созданных для наблюдения звезд, так ты еще и играешь надо мной свои скверные шутки! Клянусь небом, обладателем путей звездных, я покину эту башню и поищу себе другое место и другого помощника!

– Кто такой Абд-ас-Самат? – вялым голосом спросил Хайсагур.

– Пусть звезды покарают меня, если я когда-либо слышал это имя! – завопил Сабит ибн Хатем, возмущенный затеями гуля превыше всякой меры. – Ты приносишь мне сюда покойников, и требуешь у меня для них противоядий, и вливаешь мне в брюхо крепкое хорасанское вино в наилучшую для научных занятий ночь! И после этого ты утверждаешь, будто маги обучили меня каким-то штукам, и суешь мне под нос талисман Гураба Ятрибского, и ждешь, будто я сумею с ним управиться!

Хайсагур поднял на звездозаконника глаза.

– Вот он лежит перед тобой, этот владелец талисмана, – проворчал он. – А ты можешь его спасти, но отказываешься. Ведь маги знают способы, как замедлить в человеке течение жизненных сил, так что он делается наподобие мертвеца, и это дает лечащему время…

– Да не бросит солнце на тебя благословения! – перебил его Сабит ибн Хатем. – С чего ты взял, что этот человек – Гураб Ятрибский? Он так же похож на Гураба Ятрибского, как бесноватый гуль – на почтенного мудреца! Гураб Ятрибский, да будет тебе ведомо, отмечен печатью такого разума, что его речения и поступки понятны лишь избранным! Он бы не стал иметь дела с ядами, не позаботившись о противоядиях! Да и вообще он бы не стал связываться с ядами, ибо в его власти более сильные средства!

Хайсагур, у которого от изнеможения глаза уже сами закрывались, понял свою ошибку.

– Ты прав, о шейх, – покорно согласился он. – Я ошибся, этого несчастного зовут Гариб, а ты говорил о Гурабе. А как талисман, принадлежавший Гурабу Ятрибскому, попал к Абд-ас-Самаду?