Джек Вэнс - Глаза другого мира [Глаза верхнего мира, Глаза чужого мира]

– Неужели? – удивлённо воскликнул Кьюджел. – Значит эти волшебные линзы можно снимать и передавать другим?

– Да, но кто же променяет Верхний мир на это? – рыбак рукой указал на унылую местность. – Я долго трудился, и настала моя очередь вкусить прелести Верхнего мира. После этого нечего опасаться, кроме смерти от излишка блаженства.

– Очень интересно! – заметил Кьюджел. – А как мне получить пару таких волшебных линз?

– Работай, как все остальные в Гродзе; внеси своё имя в список и трудись, чтобы обеспечить лордов Смолода продовольствием. Тридцать один год я выращивал чечевицу и эммер, ловил рыбу и коптил её на медленном огне, и вот теперь имя Бубача Анга во главе списка, и ты можешь добиться того же самого.

– Тридцать один год, – размышлял Кьюджел. – Немалое время. – Фиркс пошевелился, причинив печени Кьюджела большое неудобство.

Рыбаки направились в свою деревню Гродз; Кьюджел вернулся в Смолод. Он поискал человека, с которым разговаривал накануне.

– Милорд, – сказал он ему, – как вы знаете, я путешественник из далёкой земли; меня привлекло сюда великолепие города Смолода.

– Это вполне объяснимо, – согласился тот. – Наше великолепие повсюду вызывает зависть.

– Откуда же берутся эти волшебные линзы?

Старик обратил свои фиолетовые полушария к Кьюджелу, как будто увидел его впервые. Он ворчливо заговорил:

– Мы не любим говорить на эту тему, но поскольку ты уже затронул её, особого вреда тут нет. В далёкие времена демон Андерхерд высунул свои щупальца, чтобы осмотреть Землю. Каждое щупальце оканчивалось такой линзой. Симбилис Шестнадцатый причинил боль этому демону, и он убрал щупальца в нижний мир, при этом линзы отделились. Четыреста двенадцать линз было собрано и принесено в Смолод; тогда он был таким же великолепным, каким кажется мне сейчас. Да, я сознаю, что наблюдаю иллюзию, но ты тоже, и кто может сказать, какая иллюзия реальней.

– Но я не смотрю через волшебные линзы, – заметил Кьюджел.

– Верно, – согласился старик. – Я об этом забываю. Я смутно припоминаю, что живу в свинарнике и ем чёрствый хлеб, но субъективная реальность такова, что я обитаю в роскошном дворце, питаюсь великолепными яствами вместе с принцами и принцессами, которые мне ровня. Объясняется это так: демон Андерхерд смотрел через линзы из своего нижнего мира на наш; а мы из нашего смотрим на Верхний мир – средоточие человеческих надежд, фантастических желаний и прекрасных снов. Мы, населяющие этот мир, кем мы должны считать себя, если не величественными лордами? Мы такие и есть.

– Весьма вдохновляюще! – воскликнул Кьюджел. – А как мне приобрести пару таких линз?

– Есть два пути. Андерхерд потерял четыреста четырнадцать линз; в нашем распоряжении четыреста двенадцать. Две так и не были найдены; очевидно, они на дне океана. Можешь попытаться отыскать их. Второй путь – нужно стать жителем Гродза и снабжать лордов Смолода продовольствием, пока один из нас не умрёт, что происходит нечасто.

– Я слышал, что некий лорд Радкут Вомин болен.

– Да, вот он. – Собеседник указал на старика с большим животом и расслабленным слюнявым ртом, который сидел в грязи перед своей хижиной. – Ты видишь, он отдыхает перед своим роскошным дворцом. Лорд Радкут истощил себя в излишествах сладострастия, потому что наши принцессы – самые очаровательные существа человеческого воображения, точно так же как я благороднейший из принцев. Но лорд Радкут слишком безудержно предавался удовольствиям и заболел. Это урок для нас всех.

– Может, я смогу как-то заслужить его линзы?

– Боюсь, что нет. Тебе нужно идти в Гродз и трудиться, как остальные. Как делал и я в своём прежнем существовании, которое кажется мне таким смутным и невозвышенным… И подумать только, сколько я страдал! Но ты молод; тридцать, сорок, пятьдесят лет – не слишком много, если ждёшь такого величия.

Кьюджел прижал руку к животу, чтобы успокоить зашевелившегося Фиркса.

– Но за это время солнце может погаснуть. Смотри! – Он указал на чёрную дрожь, пробежавшую по поверхности солнца; казалось, оно сразу покрылось коркой. – Оно гаснет даже сейчас!

– Не нужно тревожиться, – возразил старик. – Для нас, лордов Смолода, солнце по-прежнему посылает самые яркие лучи.

– Сейчас, может, и так, но когда солнце погаснет, что тогда? Вы так же будете наслаждаться темнотой и холодом?

Но старик уже не слушал его. Радкут Вомин упал в грязь и казался мёртвым.

Нерешительно поигрывая ножом, Кьюджел отправился взглянуть на труп. Один-два ловких надреза – работа одного мгновения, – и он достигнет своей цели. Он уже шагнул вперёд, но момент был упущен. Приблизились лорды деревни и оттеснили Кьюджела в сторону; Радкута Вомина подняли и торжественно перенесли в его дурно пахнущую хижину.

Кьюджел задумчиво смотрел в дверь, рассчитывая шансы той или иной уловки.

– Зажгите лампы! – приказал старик. – Пусть окружит лорда Радкута в его украшенных драгоценностями носилках сверкание! Пусть с башен звучит золотая труба; пусть принцессы наденут наряды из венецианской парчи; пусть их пряди закроют лица, которые так любил лорд Радкут при жизни! А мы будем сторожить его тело! Кто будет охранять носилки?

Кьюджел сделал шаг вперёд.

– Я счёл бы это великой честью.

Старик покачал головой.

– Это привилегия только для равных ему. Лорд Маулфаг, лорд Глас, займите почётный пост. – Двое жителей приблизились к скамье, на которой лежал Радкут Вомин.

– Далее, – провозглашал старик, – должны состояться похороны, а волшебные линзы переданы Бубачу Ангу, самому достойному сквайру Гродза. Кто известит сквайра?

– Я снова предлагаю свои услуги, – сказал Кьюджел, – чтобы хоть в малой степени отплатить за гостеприимство, которым наслаждался в Смолоде.

– Хорошо сказано! – ответил старик. – Тогда торопись в Гродз; возвращайся со сквайром, который своим трудом и верой заслужил повышение.

Кьюджел поклонился и заторопился по пустошам к Гродзу. Он осторожно приблизился к крайним полям, перебегая от рощицы к рощице, и вскоре нашёл то, что искал: крестьянина, копавшегося мотыгой во влажной почве.

Кьюджел неслышно подкрался сзади и ударил деревенщину по голове палкой. Потом снял с него одежду из мочала, кожаную шапку, обувь. Ножом отрезал бороду цвета соломы. Взяв это все и оставив крестьянина, голого и без чувств, в грязи, Кьюджел своими длинными шагами направился обратно в Смолод. В укромном месте он переоделся в украденную одежду. В затруднении рассматривал отрезанную бороду и наконец, привязывая пучок к пучку, умудрился приготовить для себя фальшивую бороду. Оставшиеся волосы он затолкал за края кожаной шапки.

Солнце село, землю затянул сумрак цвета сливы. Кьюджел вернулся в Смолод. Перед хижиной Радкута Вомина дрожали огоньки масляных ламп, плакали и стонали тучные и бесформенные женщины деревни.