Симона Вилар - Ведьма и князь

На том и договорились. И когда взошла луна на морозном небе, когда полился ее необычайно ясный свет (или это и вправду кудесники освещали все?), Стогнан первым шагнул за порог, замахнулся горящим факелом в жутко хихикавшего мертвого мальца, пытавшегося наскочить на него, вонзить острые белые клычки. Однако Стогнан еще не потерял былой сноровки, и маленький упырь только заскулил, когда его опалило пламенем, а тут и один из сыновей старосты подоспел, так проткнул острым колом, что мертвый малец был пригвожден к земле, как мякоть хлебная ножом.

Первая победа придала сил. А вскоре и Мокей отличился. Собственного батюшку пронзил осиновым острием, едва тот подошел к порогу. И давил на него, пока разложившийся мертвец мотался, пригвожденный, обдавая сына смрадом могилы, стекая гнилым мясом на хрустящий снег.

Еще заметили, что, пока люди наступают на упырей, прочую нежить словно ветром относит: пушевики, те вообще в прах рассыпаются, навьи темным пеплом падают на землю. Это уже волхвы оборонялись чародейством. Но и они не смогли помочь, когда мертвая родовичка прыгнула на спину собственного мужика, вцепилась в него, утробно урча. Так и пришлось проколоть их вместе: упыриху и ее живого мужа.

Еще и светать не начало, когда люди стали замечать, что никто на них уже не нападает.

– Хорошо управились, – спокойным ровным голосом произнес Маланич. Потрогал ногой пронзенного упыря из погубленных пришлых. – Так, а теперь не медля следует предать их тела огню, чтобы ясный день не поганить тем, что ночь темная явила.

Родовичи тут же с готовностью побросали тела упырей в кучу, потом завалили хворостом и подожгли. Дым стал подниматься смрадный и густой. Люди смотрели на него, и никто не заметил, как Маланич отступил туда, где в стороне стоял Пущ.

– Достаточно ли в тебе силы? – спросил. И когда тот согласно кивнул, приказал: – Насылай морок!

Пущ медленно поднял руки, стал нашептывать слова колдовского наваждения. И люди закричали, увидев, как в клубах дыма стало проступать призрачное лицо женщины. Как искажалось и смеялось возникшее видение, как мерцали провалы глаз. И лицо это... Видимо, вышло у Пуща припомнить лицо колдуньи Малфриды, так как по рядам собравшихся прошел невольный ропот.

– Малфрида это! – первой воскликнула Простя и тонко заскулила, хватаясь за обереги.

Имя знахарки тут же стало передаваться из уст в уста, люди отступали, глядя на гаснущее в дыму видение, прижимали к груди охранительные знаки, моля пращуров оградить от ведьмы.

– Теперь вы поняли, кто насылал на вас все беды! – громко воскликнул Маланич.

Дым все еще клубился, но уже не было никакого изображения. Люди вокруг молчали, и стало как-то пронзительно тихо. Но это была недобрая тишина.

В ночь полнолуния ударил такой лютый мороз, что заснеженные деревья тихо потрескивали в своем зимнем сне. Но все же было так красиво!

Малфрида, накинув теплый кожушок, а на голову любимый красный пуховый шарф, вышла на полянку перед избушкой и замерла, очарованная. Какая огромная ясная луна! Как переливается и блестит все в ее серебристом млечном свете! После сырости и туманов мороз и снег превратили все в сказочное царство. Весь мир был белым, и ветви под тяжестью снега походили на пушистые шкурки горностая; другие, более тонкие, казались узорчато колючими от плотного инея; стволы поблескивали серебром. Каждый куст подлеска был украшен ажурным кружевом, некоторые напоминали ледяные снопы разлетавшихся искр. И повсюду под лунным сиянием сверкал и переливался нетронутый мягкий снег, затемненный голубоватыми тенями от переплетенных заиндевевших ветвей.

Малфрида глубоко вздохнула, выпустив густое облачко пара. Было очень холодно, впервые так холодно за эту гнилую слякотную зиму. Нависавшее небо искрилось холодными колючими звездами, исчезавшими от слепящего света луны, но только ярче вспыхивавшими над кронами белого леса. Какая тишь! Малфрида ощутила почти праздничное успокоение в душе. И это было хорошо, если вспомнить, как мучили ее в последнее время дурные видения, как просыпалась она от неведомого страха, даже мерещилось рядом чье-то колдовство. Откуда бы ему тут быть? Малфрида заставляла себя успокоиться, убеждала себя, что просто страшно устала, с тех пор как взялась удержать в округе превращавшегося в оборотня Учко. Стогнан пообещал проследить, чтобы никто не ходил к ней в эти дни, не тревожил, а заодно и не проведал о том, что здесь творится колдовство. Поэтому Малфрида провела последнее время почти спокойно. Если можно назвать спокойными эти странные ощущения, которым она не могла дать названия, но которые вселяли в ее душу непонятную тревогу. Взявшись за обращение оборотня, она и не подозревала, как трудно будет управлять наполовину озверевшим волколаком. Хорошо еще, что его людская сущность была очень простой, и если по ночам душа Учко корчилась и рвалась, то днем, когда сын старосты становился обычным парнем, навеять на него наваждение и подчинить себе не составляло особого труда. И все же Малфрида уставала. Да и в успех особенно не верила. Однако побороться с темной силой оборотня ей было занятно. Это куда интереснее, чем просто врачевать или стряпать у очага. А вот колдовать, выпускать силу… До чего же ей нравилось быть ведьмой!

Где-то в морозной ночи послышался легкий скрип снега, позади треснуло обледенелое вещее дерево, легким шорохом отозвалось в гнущихся под тяжестью узорного инея кустах. Тихий лес был полон каких-то едва уловимых звуков, мертвого ледяного оседания. Малфрида сделала пару шагов по утрамбованному перед избой хрустящему снегу. Лес сегодня был особенный: застывший, но и какой-то живой. И веяло чем-то от него. Малфрида прикрыла глаза, но тут же отвлеклась, когда рядом стал поскуливать ее Белолапый. Он мерз и жался к хозяйке, а то вдруг навострял уши и рычал на лес. Малфрида отослала его обратно в избу. Пес послушно шмыгнул в дверь.

Малфрида проследила за ним взглядом. Сама уже не понимала, когда Белолапый был просто послушен, а когда под действием чар. С этой собакой вообще было легко. Хорошая животина. Малфрида подумала, что, когда решится уйти отсюда, заберет пса с собой. И, скинув варежку, погладила белесую полоску шрама на ладони. Да, скоро она уйдет, но заберет с собой верного Белолапого, чтобы хоть одно близкое существо рядом было. Но сейчас пса следовало усыпить. Он чуток, может уловить приближение оборотня, кинуться защищать хозяйку не вовремя.

Опять где-то затрещало в лесу, вроде бы и снег заскрипел, Малфрида ждала. Сегодня полнолуние, время превращения Учко в волколака, а значит, он непременно придет к ее избушке. Ведьма его не опасалась. Ее колдовская сила не позволит оборотню почуять в ней жертву, но все же Малфрида уже оживила в себе чары. Ее выбившиеся из-под шарфа темные пряди начали легко шевелиться, будто живые, зрачок в желтоватых глазах сузился. Теперь надо было сосредоточиться на ожидании оборотня. Неожиданно это оказалось сложнее, чем она предполагала, ее все время что-то отвлекало. Вот досада! Небось, рыщет по округе одинокий волк или озябшие лоси бредут в ночи к хлевам с сухим сеном, а она все никак не может уловить приближения жаждущего крови темного существа.