Николай Романецкий - Утонувший в кладезе

Свет ткнулся в непроницаемую поверхность, и она отозвалась, затрепетала, обожгла его горячим дыханием…

А потом Темный сектор запульсировал и раздулся, поглотив внутри себя и обиду, и страх, и стыд. И то самое — бархатисто-теплое на ощупь, сладковатое на вкус… И горячее, большое, ослепляющее…

За пределами сектора остались лишь желание облегчиться, пробуждающийся голод да прочая ерунда.

Свет опешил.

Волшебная теория ментальностей не предусматривала для Темного сектора подобного поведения. Сектор появлялся у каждого волшебника в момент инициации Таланта и всю жизнь оставался неизменным. Ведь смерти незачем меняться…

Неужто теория ментальностей — фундаментальная, разработанная многими поколениями ученых наука — ошибается?

Света так и подмывало применить «тройной удар иглой», но он прекрасно помнил, чем закончилась для него предыдущая попытка пробиться за пульсирующую поверхность. И потому рисковать не стал.

Завтрак ныне подавала Ольга. Свет сам завел такой порядок, чтобы Забава могла выспаться опосля ночных бдений. Были времена, когда Ольга в такие утра бросала на хозяина любопытные взгляды, но человек ко всему привыкает. Да и справную работу терять никому не хочется…

После завтрака Свет отправился в кабинет и отыскал на полке «Волшебную теорию ментальностей» под редакцией академика Торбы: согласно вчерашней договоренности с Путятой Утренником, надо было убивать зверя под названием «время».

Однако убивать оного зверя не потребовалось — едва Свет открыл оглавление, вошел Петр:

— К вам гость, хозяин.

— Кто? — вскинулся Свет.

Волшебная теория ментальностей утонула в обрушившемся на него волнении. За нею последовал и Темный сектор.

— Некий Мотовило из Ключграда. По личному делу…

Мотовило? — удивился Свет. Не помню такого!.. Ну-ка, ну-ка… Нет, не помню… Ладно, кем бы он ни был, этот Мотовило, дело, кажется, пошло. И успокойтесь, брате чародей!

— Незнакомый гость, но… Пригласите!

Петр вышел.

Свет тут же сотворил С-заклинание и снял с предохранителя заряженный пистолет. Прикосновение к оружию помогло — волнение улеглось, персты стали послушными.

«Этот Мотовило» оказался очень даже знакомым — Ярик, кучер Нарышек. Однако без кучерской ливреи на раменах. И без «Мамочкиного платочка» на устах. В кабинет он вошел с опаской, словно ждал от хозяина подвоха.

— Здравы будьте, чародей!

— И вы будьте здравы, Ярослав! Присаживайтесь…

Ярик некоторое время подумал, осторожно шагнул вперед, все так же опасливо примостился на краешек стула для гостей. Вид он собой являл достаточно странный: всклокоченные волосы, диковатые блуждающие глаза, не знающие покоя руки. В ауре явные признаки страха и интенсивные, просто ослепительные перуновы цвета — видимо, вечор ему не удалось побывать ни за портьерой, ни у Радомиры в бельевой.

— Слушаю вас!

— Э-э-э… — Кучер вдруг подобрался, глаза его перестали блуждать, угомонились и руки. Как будто сомневающийся в чем-то человек принял однозначное и окончательное решение. — Я к вам от князя Сувора, сударь чародей. Он велел мне привезти ваши вещи. Я оставил их внизу, у вашего эконома. Вкупе со счетом.

— Благодарю вас, Ярослав! Передайте мою благодарность и князю Сувору… Он ничего не просил мне сообщить?

Кучер помотал головой.

— Тогда еще раз благодарю вас… И счастливого пути!

Ярик продолжал сидеть. Будто вокзальный носильщик, ждущий чаевых. Разве лишь не кланялся, аки ванька-встанька…

— Что-нибудь еще, Ярослав?

— Да… — Лицо кучера сделалось таинственным. — Я к вам еще от княжны Снежаны, сударь чародей. Она не понимает, почему вы так неожиданно покинули Ключград.

У Света трепыхнулось сердце. Но он и ухом не повел.

— То ли вы уже нашли человека, убившего волшебника Колотку, — продолжал гость, — то ли сдались и полностью отказались от этого намерения. Она просила передать, что в первом случае она будет всю жизнь благодарить вас, а во втором — век проклинать. Конечно, ей бы хотелось изнемогать от благодарности к вам, но она способна выжить и с проклятьями…

— Секундочку, — оборвал Свет. — Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

— Ради Сварожичей! — Ярослав Мотовило пожал раменами: в нем уже не было ни малейшего следа страха. — Но княжна разрешила мне ответить токмо на те вопросы, что будут касаться непосредственно ее самой.

— Значит, она предполагала, что я стану расспрашивать вас?

— Разумеется… Княжна Снежана так и сказала: «Чародей станет задавать вам вопросы, Ярослав. Велю отвечать токмо на те из них, которые будут касаться лично меня. Любые другие чародей должен был задать вам еще раньше — покудова находился в Ключграде».

— Интересно, — сказал Свет. — А буде я все-таки задам вопрос, который не касается княжны?

Кучер заерзал на стуле:

— Смотря какой вопрос, чародей…

— Ну хотя бы такой… Вы вчера были лишены объятий красы Радомиры, не так ли?

Ярослав Мотовило улыбнулся, а аура его просто полыхнула голубым заревом.

— Чародей все видит… Да, объятий меня лишили. И всего прочего — тоже… Княжна Снежана позвала Радомиру к себе и не отпускала ее аж до самой ночи. Я заснуть успел…

— А что делал вечор домашний колдун?

— Домашний колдун-то? — Ярослав Мотовило сразу съежился, в ауру его вернулись цвета страха; правда, страха малого — не за жизнь, за благополучие. — Не ведаю того, чародей. Мы с Лутовином редко разговариваем. Он все ж таки волшебник, а я дюжинный человек….

— Значит, не хотите мне сказать?..

Кучер съежился еще больше:

— Чародей, вы ведь понимаете… Любой из слуг, начавший болтать о хозяевах и доме, надолго в оном доме не задержится. Меня работа у князя вполне устраивает, так что…

Свет потянулся к шнурку:

— Сейчас я вызову стражу и велю вас арестовать!

Кучер выпрямился. Глаза его недобро сверкнули.

— Воля ваша, чародей!.. Токмо тут же сообщите о моем аресте князю Белояру. Покудова не приедет его судебный заступник, я ни на какие вопросы отвечать не стану!

Свет пристально посмотрел на гостя.

Конечно, челядь князя Нарышки прекрасно знала законы Словении и свои права. Кучер, работающий в великородной семье, это вам не отшельник с какой-нибудь всеми забытой пасеки, знакомый лишь с тем, когда мед качать да как окуривать пчел дымарем…

— Ну хорошо, — сказал он — В какой час княжна Снежана узнала, что я уехал?

— Ей сказал об этом молодой хозяин. Вечером, едва вернулся домой.

— И как она отнеслась к этой новости?

— Княжна сделалась не в духе, чародей. Очень не в духе…

— Сделалась не в духе, — пробормотал Свет и почувствовал несказанное удовольствие. — Что ж, у меня нет больше вопросов. Вы свободны, Ярослав.