Алекс Орлов - Золотой воин

Небольшой пригорок, спуск, поворот за высокие заросли репейника – под его широкими лопухами можно было спрятать даже лошадь. Питер сошел с тропы, развел лопухи руками, шагнул и исчез.

Предчувствие его не обмануло, вскоре послышались торопливые шаги, и мимо зарослей репейника пробежал Бриан. Он не поверил Питеру и пытался выследить его, чтобы узнать секрет.

«Ну, беги-беги», – усмехнулся тот и вернулся на тропу. Прошел еще ярдов сорок и свернул на другую, едва проторенную тропку, в лесу таких было множество. Однако далеко уходить не потребовалось. Остановившись возле молодого дубка, Питер внимательно осмотрел его крону – она была усыпана сотнями зеленоватых гусениц. Схватившись за тонкий ствол, Питер дважды резко встряхнул его, и гусеницы полетели вниз.

За несколько минут он собрал две большие горсти, завернул весь «урожай» в лопухи и, положив на дно маленькой корзинки, отправился к реке, до которой было уже рукой подать.

Выйдя на крутой берег, постоял еще немного, чтобы удостовериться, что поблизости никого нет, а затем стал спускаться по сыпучему красноватому песку.

Речка была неширокая, всего ярдов двадцать, почти везде ее можно было перейти вброд. На небольших отмелях росли камыши и куга, а также вились длинные заросли из водорослей, в которых жили лягушки. Если бы он охотился за ними, кочуя от отмели к отмели, на это уходил бы весь день, но Питер прикармливал улов, и не он бегал за лягушками, а они собирались на те отмели, куда он бросал свою прикормку.

Горсть гусениц на одну отмель, горсть на другую – это назавтра две корзинки улова, а собрав норму, Питер мог отдыхать и как угодно тратить свободное время.

Разбросав гусениц в этот раз, он побрел по течению к отмелям, на которых прикармливал вчера. Дело спорилось, за пару часов он набрал две корзинки крупных лягушек. Покрепче увязав прикрывавшую их мешковину, он двинулся к берегу, преодолевая быстрое течение.

Когда же Питер поднялся на то место, где оставлял под бревном башмаки, ему встретился тот самый человек, что имел над молоканами необъяснимую власть. Он сидел на бревне и улыбался, однако было в этой улыбке что-то настораживающее.

– Здравствуйте, сэр... – сказал Питер и поклонился.

– Здравствуй, Питер из Гудбурга.

– Вы... знаете как меня зовут и... – Питер поставил корзины на траву.

– Это не трудно, Бриан докладывает хозяину все, о чем говорят другие рабы, а если знает хозяин, знаю и я.

– Я догадывался...

– Разумеется, догадывался, потому и провел Бриана, спрятавшись от него в лопухах.

У Питера от изумления округлились глаза.

– Не удивляйся. Я умею ходить неслышно и видеть то, что не видят другие. Так что мне стал известен твой секрет в добыче лягушек, но я не проболтаюсь...

Тут незнакомец позволил себе более теплую улыбку, и Питер улыбнулся тоже.

– Этот фокус с подкормкой лишний раз подтвердил, что из тебя выйдет толк.

– Я бы не хотел все жизнь заниматься этим, – честно признался Питер, не боясь, что этот человек доложит хозяину. И не потому, что добряк и пожалеет раба, нет. Питер видел, что этот человек стоит выше молоканов и наверняка презирает их – такой докладывать не станет.

– Помнишь, как тебя били кленовыми палками?

– Да, сэр, кто же такое забудет.

– У меня сложилось впечатление, что это не самый страшный день в твоей жизни.

– Увы, сэр, это так.

– А каким был самый страшный?

– Когда моего дядю зарубили в обозе, а меня взяли в плен. С тех пор я невольник.

– А другой страшный день?

– День битвы с туранским войском на трех холмах при Аруме.

– Ты был солдатом?

– Казенным человеком, сэр. Стоял во втором ряду рогатчиком.

– Готовили вас недолго?

– Так точно, сэр. Торопились, чтобы остановить туранов, но, как видите, зря.

– Много вас спаслось?

– Малая горстка, а сейчас, возможно, я один.

– Что ж, – человек поднялся с бревна. – Давай малую корзину, я помогу тебе переправиться вон на тот остров.

– Зачем? Простите, сэр.

– Я хочу кое-что рассказать тебе, попробовать что-то вылепить из той глины, которой ты сейчас являешься. А о башмаках не беспокойся, если их украдут, я подарю тебе свои.

Питер невольно посмотрел на ноги незнакомца: тот был в новых сандалиях из свиной кожи.

– Годится, сэр, а как мне к вам обращаться?

– Меня здесь знают под именем Корнелий, полагаю, этого тебе будет достаточно.

– Да, сэр.

– Ну, тогда хватай корзину и идем, времени до заката осталось не так много.

Почему-то Питер думал, что Корнелий хочет рассказать ему свою историю, ведь это по-настоящему занимало его. Как может обычный с виду человек пользоваться авторитетом у таких чудовищ, как орки-молоканы?

Но когда они в мокрой одежде выбрели на большой остров, расположенный посреди реки, Корнелий велел оставить корзины в кустах и повел Питера на небольшое глинистое плато, укрытое от посторонних глаз зарослями разросшихся ив.

– Встань здесь, – указал Корнелий место и, обойдя вокруг Питера, остановился напротив него. – Зол на Лусха? – спросил он.

– Он – хозяин, – уклончиво ответил Питер.

– Ты думал о том, почему он так ловко тебя сбивает, хотя ты парень не из простых?

Питер кивнул.

– Ну, и чего надумал?

– Он здоровее меня, в смысле – выше.

– И все? – усмехнулся Корнелий.

– У него ноги длиннее и руки. И еще он обманывает меня и расталкивает – то в одну сторону ткнет, то в другую, а потом сразу – в ухо.

– Хотел бы так научиться?

– Конечно, кто ж от такого умения откажется.

– Никто не откажется, тут ты прав. – Корнелий замолчал и, оглядевшись, вдруг с неожиданной, пронзительной тоской в голосе продолжил: – Да только платить иногда приходится слишком дорого.

– Вы это о чем, сэр?

– Корнелий... Говори мне ты.

– Извини, Корнелий. Я не совсем понял, о чем ты говоришь.

– О том, что на учебу требуются силы и терпение, хотя в тебе все это есть. Жизнь заставила, ты ведь уже шестого хозяина холоп?

– Так точно.

– Тогда учись, чтобы их в твоей жизни не было еще полдюжины.

– Я готов, Корнелий.

И Корнелий преподал Питеру первый урок. Он заставил его драться на пределе своих возможностей, однако не глушил ученика, как это делал кровожадный Лусх, а лишь сбивал изредка на землю и пояснял ошибки, которые допускал Питер.

К моменту, когда солнце стало клониться к закату, Питер высушился и снова промок от пота, но был доволен оттого, что кое-что у него начало получаться.

– Иди первым, корзинки потащишь сам.

– Да, Корнелий, спасибо...

– И не будь дерзким с Лусхом, рано тебе еще.

– Хорошо, Корнелий.

Они разошлись, и Питер отправился в свинарник – сдавать улов, а потом вместе с Брианом и еще одним невольником пошел назад – в поселение.