Алекс Орлов - Золотой воин

– Ну, давай о деле, я теперь готов слушать... Бр-р-р-р!

Капитана передернуло, он встряхнул головой и, казалось, полностью пришел в себя.

Крафт выпил полкружки, Питер едва пригубил.

– Дело мое простое, ваше благородие, я собираюсь домой ехать – в Гудбург.

– Значит, ты из Гудбурга? Так я и думал!

– Мой дядя, Нух Земанис, погибший при нападении карсаматов на обоз, владел в городе и окрестностях большими активами. Согласно завещанию, до моего совершеннолетия его делами должны управлять банкиры Нарстад и Хикле.

– Но теперь-то ты совершеннолетний! – заметил капитан и стал наливать себе еще.

– Да, сэр. И я смогу вступить в права наследства, если мне удастся живым добраться до своего города. В этом я рассчитываю на вашу помощь, за что щедро расплачусь, когда получу доступ к дядюшкиным средствам.

Капитан залпом выпил следующую кружку, однако выглядел трезвее прежнего.

– Заманчивое предложение, – сказал он, взяв ломтик козьего сыра. – И дело тут не только в деньгах, но и в том, что я больше не могу находиться в этих краях. Эта пыль, грязь, войны, убийства. Даже такому черствому и жестокому...

– Я протестую! – поднял руку захмелевший Крафт.

– Ты просто мало знаешь меня, дружище. Но это неважно, мне нужно уехать отсюда, поменять свою жизнь, иначе я сопьюсь. Раньше я думал, что самая большая моя беда – это игра, но оказалось, что есть еще масса разных премерзких занятий, могущих довести человека до скотского состояния. Пожалуй, я выпью еще, но, господа, последнюю порцию.

Капитан снова выпил и решительно отодвинул от себя кувшин.

– Эй, Морелис!

– Я здесь, ваш благородие! – заглянул в шалаш разбойник.

– Там, кажется, чаю нам приготовили?

– Так точно! Желаете в глиняных гружках?

– Ну разумеется. И сушеных ягод не забудь.

– Как можно? Все положу, что требуется.

Морелис убежал, стало тихо. На живом шатре шалаша запела какая-то птица.

– Я ведь и сам собирался тебе предложить это еще тогда, на марше, но как-то неловко было... И потом, я же императору присягал и должен был исполнить долг, вот и решил повременить, а у Арума вон как вышло...

– Питер, как же ты жил все это время? Весь этот год? – спросил Крафт, до этого сидевший молча.

– Был невольником у молоканов.

– Это ужасно. Небось было хуже, чем на галерах?

– Сначала хуже, но потом я встретил одного хорошего человека, хотя сам он считал себя злодеем.

– А где он теперь?

– Отправился на родину – умирать. Он получил серьезную рану и благодаря этому вспомнил дорогу домой.

– А до этого не помнил?

– Не помнил. Ни дома, ни детства, ни семьи.

– А кто же нанес ему эту рану? – поинтересовался фон Крисп.

– Манукары.

– Манукары? Ты имеешь в виду императорскую гвардейскую кавалерию? Манукарами их называют тураны.

– Да, я ведь жил у молоканов.

– Почему же этот хороший человек воевал против императорских войск?

– Мы все воевали против них, потому что жили в городе молоканов, а они этот город захватывали.

– Но какой смысл воевать за хозяев, Питер? – удивился Крафт.

– Захватчики не щадят никого, для них не имеет значения, кто перед ними – молоканы или их рабы, убивают всех. К тому же Корнелий, мой наставник, не был рабом.

– Кем же мог быть человек среди молоканов, если не рабом?

– Он был защитник.

– Защитник?! – воскликнул фон Крисп. – Я слышал о защитниках, но я думал, это легенды! Они что, действительно охраняют поселения орков?

– Да, но защитниками могут быть и орки, и люди, и даже горные карлики. Корнелий рассказывал мне, а он повидал много.

– И ты видел, как он дрался с гвардейцами? – не унимался капитан.

– Да, видел.

– И что, у него получалось?

– Их тела устилали его путь, они знали, что он очень опасен, но все равно преследовали его.

Они помолчали. От неожиданно поднятой темы у фон Криспа улетучился весь хмель.

– Там, у источника, Морелис рассказал нам, как ты их в Малбурге вчера отделал, – сказал Крафт, задумчиво покусывая сорванный лист. – А когда рассказывал, как ты убил туранов, его благородие от смеха даже в грязь упал.

– И катался там, и хохотал, – улыбнулся фон Крисп и вздохнул: – Подумать только, а ведь речь шла об убийствах.

– Они напали на меня, – пояснил Питер.

– Да я не об этом. Я о собственной реакции. Мне смешно то, что для других ужасно, и это омерзительно. Пора уезжать, господа. Пора.

Фон Крисп поднялся из-за стола, прошелся до выхода, вернулся и снова сел.

– Эй, Морелис, что там с чаем?

– Уже несу! – отозвался тот.

– Я разрешаю им ходить в Малбург, чтобы они тратили жалованье, которое я им выплачиваю. Какой смысл в деньгах, если их невозможно потратить? Но они и там ищут способа подзаработать, вот и тебя пытались ограбить. Буду уезжать, раздам им тысячу рилли на всех, пусть гуляют сколько хотят.

– Лотар все прожрет, – усмехнулся Крафт, который уже знал, что рослый разбойник отличался неуемным аппетитом.

– Скорее всего. А Морелис все изведет на баб. А вот и он!

Появился Морелис с парящими глиняными кружками.

– А у меня еще конфеты остались, – сказал Питер.

– А вот это кстати, я ведь в детстве сладкоежкой был, – сообщил фон Крисп. – Послушай, Морелис, скажи нашим, что я скоро уезжаю. Раздам хорошее жалованье, и только меня и видели.

– Бросаете нас, ваше благородие?

Пораженный известием, Морелис замер с кружками в руках.

– Отбываю на север, но если кто-то захочет составить мне компанию – милости просим. Ты ведь не против, Питер?

– Не против. Люди нам понадобятся.

– Я скажу нашим, ваше благородие, – очнулся Морелис. – Пусть сами думают, как быть.

И он ушел, а компания принялась за чай, нахваливая приготовлявших его разбойников.

– Я вот еще какой вопрос осветить хотел, Питер. Что, если эти банкиры не захотят расставаться с деньгами твоего дяди, суммы-то ведь немалые? – спросил фон Крисп, кроша зубами сахарную конфету и прихлебывая чай.

– Это исключено, Нарстад и Хикле честнейшие люди, дядя всегда имел дело именно с ними и отзывался о них очень хорошо, – возразил Питер.

– Ну что же, приедем, посмотрим и будем рады в этом убедиться. А на какую сумму я могу рассчитывать, если все удачно разрешится?

– Полагаю, две тысячи дукатов будут вам достойной оплатой.

– Две тысячи дукатов! – Капитан хлопнул ладонью по столу. – Помнится, чтобы выкупить свое небольшое имение, моему отцу нужно было всего-то пятьсот дукатов. Но теперь уже слишком поздно.

– А что же ты, Крафт, поедешь с нами в Гудбург?

– Моя родина в другой стороне, но... Ежели ты и мне предложишь денег, я – с вами. Мне бы тоже хотелось начать новую жизнь, но пока не с чем.

– Не переживай, возьмешь такое жалованье, какое захочешь. Уж мне-то твои заслуги доподлинно известны.