Тэд Уильямс - Марш Теней

Бриони приподнялась на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть портрет. Она жалела о том, что освещение в зале было слишком тусклым. Художник явно сочувствовал своей повелительнице, но женщина на портрете все равно производила впечатление больной и измученной, отчего ее рыжие волосы блестели еще ярче и выделялись, словно кровоточащая рана. Художник запечатлел королеву совсем молодой, хотя она овдовела в зрелом возрасте. Что-то странное было в ее облике. Понять, что именно, Бриони не могла.

«У нее глаза как у отца и его черты», — подумала Бриони и вдруг пожалела, что так мало знает о вдове великого Келлика.

На портрете Санасу выглядела загадочной и далекой. Бриони никогда не слышала, откуда родом печальная королева, где жила до замужества. Но где бы она ни родилась, ее кровь веками будет течь в жилах Эддонов. Бриони ясно представила, что кровь рода Эддонов — великая река: что-то впадает в нее, что-то исчезает, что-то возвращается вновь.

«А ведь передается не только внешность, но и настроения, привычки, даже страсти», — подумала она.

Санасу неожиданно перестала общаться с окружающими и заперлась в Волчьем Клыке. В башню допускались лишь немногие слуги, и королева ушла от мира за двадцать или даже тридцать лет до своей смерти. Неужели капризного, но любимого Баррика ожидает то же самое?

Эта жуткая мысль и созерцание бледного призрачного лица Санасу так заворожили Бриони, что она чуть не вскрикнула, когда из тени выступил старый шут Пазл.

— О боги! Пазл! — только и смогла выдохнуть принцесса, с трудом успокоив колотившееся сердце, — Что вы тут делаете? Вы подкрались так незаметно, что до смерти перепугали меня.

— Простите, принцесса, я сожалею. Просто… Я как раз вас поджидал… — Шут замолчал, раздумывая, должен ли он опуститься на одно колено.

Бриони напомнила себе, что совсем недавно молилась Зории и просила богиню даровать ей терпение.

— Не извиняйтесь, я не умерла от страха, — сказала она. — В чем дело, Пазл?

— Я… дело в том… — Шут волновался не меньше пажа Баррика. — Мне сказали, что кто-то будет жить со мной, в моей комнате.

«Будь терпеливой и доброй», — со вздохом напомнила себе Бриони.

— Это вас обеспокоило? Решение принято неожиданно. Уверена, мы легко подыщем другое место для новенького. Я просто подумала, что он составит вам компанию.

— Он поэт? — Пазл колебался. — Что ж, посмотрим, ваше высочество. Не исключено, что мы сможем поладить. Мне не хватает общения, с тех пор как… как уехал ваш отец и… умер мой друг Роббен…

Он поморгал слезящимися глазами.

Возможно, король Олин был единственным человеком в Эоне, кто считал Пазла забавным и кого веселили его шутки. Как чувствуют себя люди, всю жизнь занятые абсолютно неподходящей для них работой?… Бриони невольно устыдилась, вспомнив о том, что они с Барриком много лет поддразнивали старого тощего шута.

— Если вам не понравится его общество, скажите Найнору. Он найдет для поэта другое место. Чистильщик, или как там его, молод. Скорее всего, он легко уживается с людьми, — сказала принцесса и кивнула Пазлу. — Мне нужно заняться делами…

— Моя госпожа, — старик упорно старался избегать ее взгляда, — я не об этом хотел с вами поговорить. Не только об этом.

— О чем же?

— Я очень сильно беспокоюсь, госпожа. Я должен был раньше сообщить вам то, что вспомнил. — Он остановился и сглотнул. Начать оказалось трудно, но после паузы Пазл все же заговорил: — Вы, наверное, знаете, что я навещал вашего брата в ночь убийства. Он позвал меня после ужина, и я пришел в опочивальню принца, чтобы развлечь его.

— Да, Броун говорил мне, — подтвердила Бриони. Теперь она была само внимание.

— И я ушел прямо перед приходом Шасо.

— Да? И что? Ради всех богов, Пазл, не заставляйте меня клещами вытягивать из вас каждое слово!

Он моргнул.

— Дело в том… ваш брат, да упокоят боги его душу с миром, в ту ночь прогнал меня. Он был… недобрым. Он сказал, что я скучный, что я всегда был таким, что мои шутки и фокусы… напоминали ему о том, какая неприятная штука жизнь.

Кендрик не сказал ничего нового — так оно и было. Но Бриони знала: только очень сильное беспокойство или усталость могли заставить брата говорить с Паз лом столь резко. Старший брат был самым сдержанным и воспитанным из их семьи.

— Тот день выдался слишком тяжелым для него, — успокоила Бриони старика. — уверена, на самом деле брат так не думал. Он беспокоился обо мне — помните? — о выкупе за короля… Решал, отдавать ли меня в Иеросоль.

Пазл смущенно и растерянно затряс головой. Сейчас он был без своей шутовской шляпы, но Бриони показалось, что она слышит знакомый звон колокольчиков.

— Я не об этом, ваше высочество. Когда лорд Броун расспрашивал меня о той ночи, я рассказал все, что помнил, но кое-что упустил. Я тогда очень расстроился из-за слов принца Кендрика. Услышать такое — тяжелый удар для человека, посвятившего жизнь семье Эддонов. Думаю, вы согласитесь со мной…

— Не важно. О чем вы забыли?

«Помогите мне, боги! Он испытывает мое терпение!» — мысленно воскликнула Бриони.

— Выходя из резиденции, я встретил герцога Гейлона. Он шел навстречу. Мы столкнулись в главном зале, поэтому мне не пришло в голову, что он направляется к вашему старшему брату, и я ничего не сказал лорду Броуну после… трагического события. Но я все время думаю об этом, не сплю ночами, беспокоюсь… Теперь мне кажется, что герцог шел не в том направлении, где расположены его покои. Думаю, он вполне мог идти к принцу Кендрику. — Он склонил голову. — Я был дураком.

Бриони не стала утешать его.

— Минуточку, позвольте мне разобраться, — сказала она. — Вы утверждаете, будто видели Гейлона Толли и он направлялся в сторону покоев брата, откуда вы как раз вышли. А Шасо вы не видели?

— В тот вечер — нет. Я сразу отправился спать. Вы сердитесь на меня, ваше высочество? Я уже стар и иногда становлюсь очень глупым…

— Довольно. Мне нужно подумать. Вы еще кому-нибудь говорили про Гейлона?

— Только вам. Я думал… что вы… — Он никак не мог облечь в слова то, что хотел выразить. — Нужно пойти и рассказать все лорду Броуну?

— Нет. — Бриони произнесла это слишком резко. — Нет, пока никому не нужно ничего говорить. Это наша с вами тайна.

— Вы не отправите меня в темницу?

— Думаю, жизнь в одной комнате с поэтом будет для вас достаточным наказанием. Ступайте к себе, Пазл.

Старик удалился на подгибающихся ногах, а Бриони осталась стоять в раздумье под портретами предков.

Ему пришлось прокладывать себе дорогу среди женщин, чтобы подойти к кровати Аниссы. Врач чувствовал их негодование: словно он был ее сбежавшим любовником, словно он излил в женщину семя, а потом бросил на позор и одиночество.