Жанна Пояркова - Дети Лезвия

— Вот это да… — Рик уже не спал, задрав голову, чтобы увидеть шпиль Алого Призрака, но тот исчезал в тумане, не позволяя оценить свою высоту.

Твари на вратах почуяли человека и изогнулись, выступая из камня и медленно извиваясь. Каждый лист и виток орнамента вскипел, в черном камне загорелись багровые прожилки, вспыхивая и разбегаясь в разные стороны. Огромный провал двери чернел, словно недовольный рот или пустая глазница, которая вот-вот покажет око злого демона. Башни-иглы устремились вверх, желая пронзить сэйферов, которые не боялись летать здесь в бессильной ярости.

— Ра, — обрадовался бродяга, ежась в рваной куртке. — Что происходит? Это Игла?

— Нет, это мой замок, — я не показала удовольствия от такого сравнения, хотя человек понятия не имел, о чем говорил. — Алый Призрак.

В ответ крепость вспыхнула пламенем, скрытым в угольно-черном камне, по черному телу замка пробежали огненные струйки, спрятанные внутри, — он приветствовал своего хозяина. Коварные искры заключенного яростного огня, давшие имя творению, взорвались, а туман жадно глотал их сияние, подбираясь ближе, выныривая из обрыва пухлой змеей.

— Красивое чудовище… — хмыкнул мужчина. — Не буду даже спрашивать, можно ли войти. Мне кажется, что тут не любят незваных гостей.

Эйлос усмехнулся, доставая меч, потом из тени ворот вышел Тарен и подошел к нам. Рик уставился на его живот, потом на мою рубашку, на которой не было и следа прошедшей битвы с Охотником за людьми, но ничего не сказал.

— Мне кто-нибудь скажет, что происходит? — подозрительно посмотрел на меня бродяга. — Ты все-таки решила принести меня в жертву? Даже выспаться не дали…

— Я оставлю тебя в замке, — ответила я.

— Зачем? — эта его способность задавать массу ненужных вопросов меня раздражала.

— Нет времени объяснять, — отмела его еще не родившиеся слова я. — Просто подчинись.

— Я не люблю подчиняться, — усмехнулся он, и искры из его глаз перепрыгивали в мои. — Даже такой властной женщине, как ты, Ра. Этот приказной тон тебе, кстати, совсем не подходит. Ты когда-нибудь разговариваешь иначе?

— Иначе? — не поняла я.

— Нежно. Без ощущения статуса лучшей, — он снова потрогал изорванную куртку и огорчился, глядя на нее. — Ты когда-нибудь просишь?

— Я ни у кого ничего не прошу, человек, — ответила я, сжимая ладони и накапливая силу. — Если мне что-то нужно, я это беру. Если я считаю что-то необходимым, я это делаю. Если я не могу этого сделать немедленно, я жду и делаю это чуть позже.

— Твой замок многое говорит о тебе. Это огонь — и камень… Наверное, вы сами строите свои замки… — его взгляд переместился на Алого Призрака. — Ты…

Не знаю, что он хотел сказать, потому что я обездвижила его ловким ударом, лишив сознания, но вместо того, чтобы начать плести защитный кокон, села и посмотрела на бушующий вблизи человека Алый Призрак. Сдержанные, чистые линии замка ласкали взор. Цитадель, которая не должна была терпеть в себе присутствие чужака. Внезапно я снова ощутила, что самый очевидный вывод не является самым правильным: мною двигали опасения и страх неудачи, а ведь нет ничего более достойного, чем погибнуть, претворяя в жизнь тяжелый план. Я испугалась возможности потерять Тарена, но братья были рождены для битвы, как и я, мой испуг для них — оскорбление.

Замок не хотел принимать человека-гостя, каждый его изгиб протестовал, он звучал и просил меня оставить его коридоры неоскверненными. Даже если на меня нападет легион Детей Лезвия, я постараюсь победить их, а не скрывать пришельца внутри.

— Ра? — прервал мои размышления Тарен.

— Перенесите его обратно, — приказала я. — Магический провал еще не затянулся полностью, это будет просто. Я скоро вернусь.

Брат прикоснулся ко мне, нежно провел рукой по щеке.

— Тебе трудно сейчас, — голос Тарена был непривычно мягок.

Я рассеянно кивнула, проследив взглядом, как две высокие фигуры, покрытые черными плащами, держат человека, а затем растворяются, перемещаясь обратно в трактир Тарин.

Каждый шаг взлетал вверх искаженным отзвуком, когда я шла вверх по лестнице, стремясь в комнату Искупления. Но зэн не вышла мне навстречу. Зеркало осталось пустым. Я подошла к стене, и сняла с нее короткий меч, которым никогда не пользовалась, потом повесила обратно — оружие даройо не подходило человеку. Однако я не могла отправить Рика в сумасшедший поход безоружным словно раба или животное. Впрочем, даже у животных есть когти, а бродяга оставался совсем беззащитным.

В подвале нашлась старая секира, которую принес один из людей, на которых я тренировала искусство нанесения фигурных ран. Вспомнив о нем, моряке из Шойары, я почему-то ощутила сожаление, ведь ни одно из его слов не осталось в памяти, только крик. Секиру я отбросила в угол, не удовлетворенная ни ее видом, ни весом. Крючья, цепи… Ничего из того, что было бы мне необходимо. Набор инструментов, которые я забрала у Тейза, с лихвой заменял весь этот арсенал, но я не торопилась оставить мешочек здесь. Я была уверена, что испробовать его содержимое нужно на непокорных Лордах Лжи, если они будут отрицать вину.

«Когда-нибудь…» Покинув подвал, я прошла через главный зал, ощутив непокорное дыхание стены пламени, и нашла маленькую дверь, спрятанную в черном монолите замка. «Когда-нибудь тебе захочется совершить подвиг, который…» Оружейная комната, где хранилась коллекция отца. Тагот любил оружие, которое делали люди — не серийное, выдаваемое воякам из ополчения, а то, которое производили в единичном экземпляре, в которое вкладывали долгие дни труда, с хорошей сталью и инкрустированной рукоятью. Он говорил, что кузнецы-даройо вкладывают в сталь дух войны и хвалу Смерти, а люди — свою мечту; что ей невозможно воевать, но приятно видеть воплощенное стремление к совершенству, которого им никогда не достигнуть. Мой отец собирал оружие побежденных врагов, оно напоминало ему о былых победах, а теперь коллекции придется послужить мне. «Тебе захочется совершить подвиг, который до тебя никто не совершал, и ты…» Когда он отправился к Серой Леди, его замок был уничтожен, — грандиозное сооружение, Сердце Демона, взлетело на воздух, но коллекцию оружия я отыскала и поместила сюда. Никто не знает, что именно случилось с Таготом после того, как он покинул Ущелье. И я не знаю.

«…и ты должна его совершить. Даже если это покажется невозможным». Так он сказал, когда вырезал шрамы на моих руках, завершая Обучение. «Неважно, выступаешь ли ты против всех или против одного. Важно, поступаешь ли ты при этом в соответствии с Заповедями». Я начала выбирать меч, взвешивая его в руке и совершая пробные выпады. У каждого из них было имя, каждый претендовал на нечто большее, чем просто быть куском стали. «Когда ты находишься на пороге подвига, все может обернуться против тебя, и хорошо, если будет так. Никто не достоин доверия большего, чем того требует необходимость». Некоторые оказались чересчур изящными, другие — тяжеловесными и неудобными, но каждый был по-своему красив; рукояти — от сплошных, инкрустированных белым янтарем, украшенных серебряными узорами, до вырезанных в виде злых драконов, свившихся в схватке. «Когда-нибудь…»