Александр Розов - Тень мечты

— В каждом конкретном случае могли быть смягчающие обстоятельства, — заметил Тилле.

— Верно. Это смягчающее обстоятельство мне известно. Оно заключается в том, что для среднего обывателя тейлмены — это «моль», то есть, в лучшем случае, антиобщественное явление, а в худшем — раса выродков, подлежащих физическому истреблению. Общество и подпавшие под пресс общественного мнения власти, в том числе судебные, более не рассматривают тейлменов в качестве граждан страны, пользующихся правом на защиту. Обвинительные приговоры по делам об убийстве, изнасиловании, истязании тейлменов выносятся лишь в случаях, когда оправдание просто не лезет в рамки закона.

— Ну, — заметил Бликс, — то, что вы предлагаете, тем более в них не лезет.

— Но пройдет немного времени, — продолжал Ларсен, как бы не заметив реплику инспектора, — и закон будет исправлен в угоду общественному мнению рилменов. Исправлен так, что насилие над тейлменом будет наказываться не строже, чем жестокое обращение с животными. Это при том, что тейлмены составляют, вообще говоря, весьма существенную часть населения.

— Давайте не будем обсуждать общие вопросы, — предложил Тилле, — у нас имеется конкретная задача: найти разумный компромис по делу Марко.

— Давайте. Только я пока не слышал компромисных вариантов.

— Есть только один компромисный вариант, — вмешался Дин, — поскольку, как утверждает доктор Ларсен, речь идет только о возмещении ущерба, надо оценить этот ущерб в деньгах.

— То есть вы готовы выплатить нам виру? — уточнил Ларсен.

— Готовы или нет — это вопрос к ним, — Дин движением головы указал на инспектора и советника.

— А о какой сумме может идти речь? — спросил Тилле.

Ларсен на некоторое время замолчал и уставился в потолок, как будто рассчитывал прочесть там соответствующие цифры. В конце концов это, видимо, ему удалось, поскольку он улыбнулся и назвал сумму.

— Сколько-сколько?

Ларсен молча достал ручку и лист бумаги, аккуратно написал число и передал лист советнику.

— Вы что, собираетесь купить крейсер?

— Вы спросили сумму — я ее назвал.

— Да это же грабеж! — взорвался Бликс.

— А вы полагаете, что человеческая жизнь дешевле? — поинтересовался Ларсен.

— Что скажете, мистер Снорри? — спросил Тилле.

— Вы хотели компромис — вот он, — ответил Дин, — другого я вам не найду.

— Я должен обдумать это, — сказал советник, поднимаясь со стула.

Его примеру последовали инспектор и Дин.

— Думайте, — согласился Ларсен, — у вас есть еще целая ночь и следующий день до захода солнца.

— Мистер Ларсен, — сказал Бликс, — вам придется поехать с нами.

— Вы, случайно, не забыли, что я — покойник?

— Это еще надо проверить!

— Проверяйте, — согласился Ларсен и растаял в воздухе.

Инспектор сочно выругался. На этом визит определенно можно было считать окончнным.

— Вы с самого начала знали, что это — голограмма? — спросил Тилле, когда «юла» взмыла в ночное небо и легла на обратный курс.

— Я бы сказал не «голограмма», а "фантом".

— Какая разница. Скажем, "объемное изображение".

— Разница большая, — возразил Дин, — фантом — это не просто изображение. Это проекция дубля в реальный мир. Вы с ним разговаривали. У вас в кармане лежит бумага, на которой он в вашем присутствии сделал собственноручную надпись.

— Последнее мне как раз и не понятно.

— Технически это не сложнее, чем управление изображением и звуком, — заметил Дин, — а вы теперь имеете более четкое представление о возможностях дублей. Мистер Бликс, например, не будет настаивать на том, что дубль — это просто автосекретарь, а Ларсен — стопроцентный покойник.

— По-моему, моль просто морочит нам голову, — отозвался Бликс.

— Кстати, на счет замороченной головы, — подхватил Дин, — компромис я вам нашел. Надеюсь, мое участие в этой истории вам больше не требуется?

— Должен вас огорчить, — сказал Тилле, — завтра вам придется еще объяснить все это представителю правительства. Нас ждут в мэрии в полдень. А сейчас можем высадить вас прямо у дома.

— Предпочитаю в "Синий краб".

— А не поздно?

— В самый раз, — сказал Дин.

Было около часа ночи, когда Дин толкнул воротца под изображением глумливо улыбающегося краба с зажатой в клешне дымящейся трубкой.

Веселье было в самом разгаре. По стойке бара медленно шла абсолютно голая девица, на голове которой стояла наполненная пивная кружка — типичный для заведения результат проигрыша в эксцентрик-теннис. В зеленом углу в ту же игру сражались следующие две пары. Играли неплохо — радужный шарик плясал в воздухе, как спятившая пчела. Кто-то лениво плескался в бассейне в дальнем конце зала. В оранжевом углу Дин обнаружил несколько знакомых физиономий и направился к ним, прихватив по дороге стакан красного вина со льдом. В этот момент его и заметили:

— Вот и Снорри, — взревел Берт, призывно взмахнув кружкой, — эй, подгребай сюда.

— Уже подгреб, — сказал Дин, усаживаясь за столик, — по какому случаю шум?

— Это — Динвалд Снорри, — сказал Фрей, обращаясь к шоколадного цвета девушке, сидящей напротив, — Дин, это — Айша Нкона, она астроном.

— Прилетела вчера из Найроби, — добавила Эдна, — наблюдать прохождение кометы Гудвин. По приглашению нашей обсерватории, что на Мышиной Скале.

— Рад познакомиться, Айша. И как там у вас в Найроби?

— Жарко. Впрочем, у вас здесь тоже не Арктика.

Она была прехорошенькая, эта Айша Нкона — настоящая африканская Артемида. Так и хотелось представить ее себе бегщей по саванне с копьем в руке за какой-нибудь вкусной антилопой.

— Выпьете что-нибудь? Например, местный коктейль "синий краб с сухим льдом", он же "краб отмороженный"?

Не дожидаясь ответа, Дин прошелся к стойке и обратно, в результате чего перед Айшей появился высокий стакан с подозрительно-синей пузырящейся жидкостью, накрытой сверху слоем густого тумана.

— Это пьют? — недоверчиво спросила она.

— Еще как! — сказал Берт.

— Во времена сухого закона здесь пили даже антиобледенитель для самолетов, — добавил Фрей, — смешивали пополам с кленовым сиропом — и готово.

— Тут нет антиобледенителя, — успокоила Эдна.

— Кстати, почему "краб"? — спросила Айша, осторожно пробуя коктейль.

— Краб — это местное, — пояснил Фрей, — здесь тейлмены так называют рилменов. А рилмены в ответ называют их "моль".

— Прямо как католики и протестанты, — заметила Айша, — запрещать друг друга еще не пробовали?

— Еще как, — ответил Дин, — с манифестациями озабоченных граждан: "запретим вредные влияния", "разрешим полезные влияния", "куда смотрит парламент", и прочее. Запретить, конечно, ничего не запретили, но желающие от души поразвлекались.