Владимир Лосев - Вой оборотня

Мне все еще было безумно страшно, но я все равно взглянул на палочку старичка, которая отлетела в сторону как ненужная деталь маскировки. А жаль, если бы зверь хромал, у меня бы появился маленький шанс остаться в живых. Но увы…

С тоской и печалью прижался я к глухой стене, вытащил кинжал и приготовился к смерти. Я с горечью осознавал, что этот заостренный кусок металла, отобранный у местного бандита, – мое единственное оружие с элементами серебра.

Волки остановились в нескольких шагах от меня и не решались напасть. Думаю, вид убитой волчицы-детеныша немного охладил их пыл.

– Я убил вашу дочь в честной схватке! – Голос мой срывался, сердце стучало так, что казалось, будто этот стук слышит весь город. Одежда была влажной от волчьей крови. Руки и ноги дрожали мелкой дрожью. – По вашим законам вы обязаны меня отпустить…

Еще одна глупость, о которой мне рассказывал все тот же наемник – самый главный специалист по оборотням. Он говорил, что оборотни признают честный бой, и если ты убил кого-то из них честно, один на один, то тебя отпустят, уважая твою храбрость.

Снова наврал, гад! Вернусь, буду бить до тех пор, пока не устану.

Волк рявкнул в ответ что-то вроде: «А кого это трогает?» – и прыгнул с места, даже не подходя ко мне близко. Он был на расстоянии не менее пяти метров, но я не сомневался, что оборотень легко до меня допрыгнет. И тут же сделал очередную глупость – рванулся вперед, чтобы застать его в верхней части прыжка. Я сделал это в запале. Головой-то понимал, что все кончено, от такой мощи не спасешься – любой удар когтистой лапы станет для меня смертельным; а когда зверь схватит меня клыками, то перекусит и даже не заметит. А если вдруг промахнется, то задавит меня своим весом, в нем точно было килограммов двести, а то и больше.

Но просто ждать смерти не в моих правилах. Упрямство мне не позволяло такого и раньше – в любой, даже самой безнадежной драке я всегда стоял до конца, за что меня и уважал Молот, и не только он.

Оборотень сбил меня с ног. В голове помутилось и от жесткого удара, и оттого, что я ударился головой о булыжник. Я потерял сознание! Но при этом испытывал странное ощущение удовлетворения – видимо, решил, что если не буду чувствовать, как меня рвут на части, то и не будет больно.

Я ошибся. Больно было, и даже очень.

Сначала я решил, что давно умер и теперь за все грехи, что совершил в жизни, меня истязают, очищая для главного действа в нижнем мире – сжигания на медленном огне. А длиться оно будет столько дней, сколько дней прожил на этом свете, благо что наберется их не много, мне едва исполнилось двадцать. Следовательно, мучиться относительно недолго – намного меньше, чем тому оборотню, который меня убил. Я слышал, что у них есть свой ад, там как раз уменьшают время муки за убитых людей – сколько убил, столько и срежут, а ежели наберется больше, чем лет твоей жизни, то станут кормить и поить, как славного воина.

Вот такая ерунда лезла в голову, когда умирал, а говорили, что увидишь всю свою жизнь…

Опять наврали!..

Запах был еще тот на том свете – пахло грязной волчьей шерстью и еще кровью. Этот сладковатый запах меня часто преследовал в снах-кошмарах – в них она повсюду текла рекой и все, до чего я дотрагивался, становилось кроваво-красным.

А еще мне мешала жуткая тяжесть в груди, словно на грудь положили каменную плиту с моим именем.

Говорят, в южных странах так и хоронят – укладывают мертвого человека меж двух каменных плит, одна сверху, другая снизу, и выставляют на солнце. Звери и птицы до тела добраться не могут, и оно медленно гниет, перерождаясь в нечто, что потом легко уложить в глиняный кувшин. Местные жители считают, что после такой обработки между плит остается дух предка, и только так его можно избавить от тела.

Дышалось мне тяжело, да и глаза не открывались, в ушах слышался только мой хрип, больше похожий на стон. Но через десяток глухих ударов сердца я понял, что жив и на мне не плита. Тогда, собрав все силы, я уперся руками и ногами в землю и сбросил с себя невыносимо тяжелый труп оборотня. Потом протер глаза, залитые кровью – все-таки успел перед смертью царапнуть мне лоб проклятый перевертыш.

Теперь я был уже полностью уверен, что жив, – если тебе так же противно, как раньше, то это значит только одно: ты все еще на этом свете, в срединном мире.

Солнце уже зашло, небо хоть и алело краем, но быстро темнело. Над соседним зданием в темной вышине появилась первая звезда, а прохладный ночной ветерок холодил кожу.

Я встал и огляделся. О том, что где-то рядом должен находиться еще один оборотень, я не забыл, поэтому смотрел настороженно, готовый в любой момент отпрянуть. На драку вряд ли был способен, в голове бил молот, и его тупой звон отдавался по всему телу, но, может, удастся убежать?

Похоже, мне изрядно досталось, возможно, и раны есть, просто сейчас они не чувствовались. Тело едва двигалось, преодолевая жуткую усталость, словно уже неделю находилось без сна и отдыха. Слабость накатывала такая, что на меня можно было дохнуть и я бы тут же распался на отдельные, не связанные между собой фрагменты, и умер в очередной раз.

Охнув от боли в вывихнутой руке, я бросил сумрачный взгляд по сторонам, и то, что увидел, меня сильно озадачило.

Молоденький перевертыш уже вернулся в свой человеческий облик, правда, фигуру обнаженной девушки портил арбалетный болт с серебряным наконечником, торчавший между двумя приятной формы грудками. Из распоротого горла оборотня торчал окровавленный кончик моего оберега с привязанной к нему кожаной бечевкой, на которой он висел раньше.

Серебряный болт достался и старушке, он торчал у нее между лопаток. Бабка тоже после гибели вернулась в истинный облик. Это было странно. Похоже, пока я лежал без сознания, кто-то добил всех перевертышей. Видимо, нашелся доброхот, если только это все не кажется.

Я потер рукой лоб и выругался, обнаружив, что часть кожи там у меня сорвана и свисает лоскутом на глаза.

Стало понятно, откуда все время сочится кровь, застилавшая все вокруг багровой пленкой. Кое-как приладив кожу на место, я протер рукавом брови и веки, чтобы нормально видеть, и огляделся. Труп матерого волка, под которым пять минут назад я лежал, задыхаясь от запаха волчьей шерсти, уже превратился в тело сухонького мертвого старичка с моим кинжалом в груди.

В нем серебряного болта не было, так что этого точно убил я. Думаю, девушку тоже можно записать на мой счет – арбалетный болт вбили ей в сердце только для того, чтобы прекратить агонию.

Итак, все сложилось удачно – мои враги умерли, а я остался жив. Только радости никакой, одна усталость и боль.

Хорошо бы поблагодарить неизвестного спасителя и отправиться на постоялый двор смывать с себя кровь и мазать полученные раны целебной мазью. Хороший день получился, насыщенный – дважды чудом остался жив…